Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть первая

народный дух, гений и живительные народные соки. И Владимир Васильевич по праву считался в нём идеологом, законодателем мод, настоящим лидером, наставником и дирижёром. Это было крайне важно для молодых музыкантов коренной подъярёмной России, - ибо до середины 19-го века в Российской церковной и светской музыке безраздельно хозяйничали хохлы во главе с Бортнянским и Березовским, которых разбавляли чуждыми нам итальянцами…
- Активно поддерживал он и молодых живописцев, «Товарищество передвижных выставок» в частности, с которым, опять-таки, была тесно связана вся его неутомимая и многогранная деятельность как организатора, советчика доброго и критика. Он был одним из главных вдохновителей и, одновременно, историком движения “передвижников”, принимал активное участие в подготовке первой и целого ряда последующих их выставок, горячо выступал против тотального и безальтернативного господства тогдашнего академического искусства, погрязшего в делячестве, пошлости, корысти и кумовстве, а главное - в тупом и без-плодном подражании Западу…

- В лучшую, патриотическую сторону, запомни это, Максим, всё стало меняться у нас в стране именно со Стасова и его национально-ориентированных идей, которыми он заражал талантливую молодёжь, как к солнцу тянувшуюся к нему со всех уголков России и получавшую от него всестороннюю, искреннюю и постоянную помощь-поддержку. Его хвалебные статьи и монографии (а он был очень плодовитым писателем и публицистом) о ярчайших представителях нарождавшегося на его глазах великорусского национального искусства (которое олицетворяли Н.Н.Ге, В.И.Суриков, А.К.Саврасов, И.И.Шишкин, В.М.Васнецов, А.И.Куинджи, В.Г.Перов, И.Н.Крамской, В.В.Верещагин, И.Е.Репин, К.П.Брюллов, А.П.Бородин, М.П.Мусоргский, Н.А.Римский-Корсаков и др.), а также обширная переписка с ними окрыляла и вдохновляла каждого адресата на новые подвиги и свершения. Эпистолярное стасовское наследие, огромное по объёму, до сих пор представляет величайший интерес для искусствоведов и историков, патриотической ориентации главным образом…

- Стасов также известен как горячий поклонник, защитник и пропагандист творчества М.И.Глинки - выдающегося русского композитора, ГЕНИЯ первой величины, как теперь уже хорошо известно, основоположника всей русской классической музыки фактически, каким являлся и А.С.Пушкин - зачинатель русской классической литературы. Глинку ведь подняли на щит власти после выхода в свет оперы «Жизнь за царя» (1836), где автор прославил подвиг Ивана Сусанина, простого русского мужика, отдавшего жизнь за род Романовых... Но в следующей своей опере «Руслан и Людмила» (1842) Михаил Иванович уже обильно использовал восточные мотивы в музыке, повернулся лицом к Востоку так сказать, перед этим объехав и записав множество песен народов Поволжья от истока и до устья великой русской реки. И этот его восточный вектор в оперном искусстве категорически не понравилось петербургскому официозу, категорически! что был строго ориентирован и воспитан Западом, музыкальной Италией прежде всего… Реформатор-востокофил Глинка немедленно был сброшен с пьедестала и с довольствия, после чего началась его травля в прессе российскими либералами-западниками. Да такая яростная, ядовитая и злобная на удивление, и такая дружная вдобавок, что морально и духовно сломленному композитору пришлось даже покинуть Россию, за границей искать поддержки и понимания, как и денежных средств.
И в этот-то критический для Глинки, человека и композитора, момент один лишь без-страшный и благородный Стасов на родине продолжал упорно славить и поддерживать его, став его фанатичным почитателем, пропагандистом и, одновременно, творческим адвокатом. Именно и только благодаря Стасову музыкальные шедевры Михаила Ивановича всё ещё оставались тогда доступными российской культурной публике - и столичной, и провинциальной. Владимиру Васильевичу даже принадлежит крылатое выражение, ставшее впоследствии хрестоматийным: «…оба [Пушкин и Глинка] создали новый русский язык - один в поэзии, другой в музыке»…

11

Однако искусствоведческая проблематика, как к немалому своему изумлению понял Максим из той памятной для него и стихийной лекции, была лишь половиной дела, или внешней, видимой частью основных занятий Стасова, хорошо известной большинству образованной публики. За счёт чего он, собственно, и до советского времени не был забыт - оставался в памяти историков и культурологов. «Сердцевиной же его работы являлась жизнь простого народа, всплеском интереса к которой сопровождался демонтаж крепостничества 1861 года; пожалуй, впервые низы превратились в популярный объект широкого изучения. Вот в этом-то “открытии” доселе неизвестной России особое место занимает Стасов - подлинный кумир тех, “кто веровал в творчество, исходящее не только из рук человека, одетого во фрак со звездой, но и из рук людей, весь век проходивших в бедной рубахе или сарафане”. Он буквально не уставал воспевать всё народное: самобытный орнамент, красивый рисунок, оригинальную песню. Как патриот, обожавший свою родину, отвергал модные подражания чужестранным образцам, так увлекавшим представителей элит.
Однако сегодня его вклад в изучение народной жизни своего рода terra incognita. Хотя во второй половине 19-го века проводимые им поиски русского идеала буквально взорвали интеллектуальную жизнь. Новизна идей не только будила мысль, но и вводила в ступор официальные и славянофильские круги, размахивавшие знамёнами “православия, самодержавия, народности”. В противовес санкционированной доктрине он ощущал тот остов, на котором выросла настоящая Россия, а не её правящая прослойка. Твёрдо указывал на черты народной культуры и искусства, представлявшие собой не что-то наносное, невыветренное, а сердцевину коренного бытия. “Искание восточного влияния в русском быте, костюмах, вооружении и обычаях явилось для Стасова своего рода манией, которая дала ряд прекрасных трактатов, заметок, статей и рецензий” - так характеризовал его жизнь известный дореволюционный учёный Никодим Кондаков. Как метко замечено, Стасов обладал “несомненным чутьём ко всему восточному; являлся своего рода реактивом на восточный элемент”. Причём под “восточным” подразумевались не мусульманские веяния, как могло кому-то показаться, а гораздо более глубокие цивилизационные пласты - общие для неевропейских народов, традиционно именуемые азиатскими…» /В.А.Пыжиков «Неожиданный Владимир Стасов»/…

- Ну и почему же тогда эта поистине золотая и драгоценнейшая сердцевина интеллектуального наследия Стасова как историка и этнографа оказалась вдруг под запретом в нашей стране, глухом, тотальном и непробиваемом? - возникает законный вопрос у любого добросовестного исследователя; и у тебя, Максим, - в том числе, - снисходительно улыбаясь, обращался Панфёров к Кремнёву. - Ответ здесь очень простой, хотя и нелицеприятный для нашего политического и исторического официоза, что находится на кормлении и под пятою Запада с романовских подлых времён. Потому что Стасов-историк, проживший четыре года в Европе (1851-1854) и основательно познакомившийся там с местным менталитетом, обычаями, религией и культурой, пришёл к абсолютно крамольному выводу, который с годами в нём только усиливался и укреплялся, и разрастался как на дрожжах, под старость оформившись уже в твёрдое и незыблемое убеждение, что христианская Европа - это абсолютно паразитическая, чуждая и враждебная всему остальному мiру цивилизация, ЦИВИЛИЗАЦИЯ-ХИЩНИК, основанная на лицемерии, подлости и воровстве, на рабстве и насилии, на эксплуатации слабого сильным - только-то и всего. С момента своего возникновения она несёт людям духовное разложение, упадок нравов и СМЕРТЬ, и что от неё ввиду этого надо держаться подальше, если хочешь остаться здоровым, целым и невредимым - и без проблем и напастей до конца пройти возложенный Господом земной путь. И матушке-России, её стародавней вынужденной соседке, это необходимо делать в первую очередь...
- Европейская культура, средневековая и античная, - понял Стасов, - ворованная с других континентов и культур, ВОСТОЧНЫХ - главным образом, а потому второсортная и ущербная по сути. А её религия - христианство, как в византийской, так и в римской интерпретации, - чисто дьявольское изобретение ТЁМНЫХ ПАРАЗИТИЧЕСКИХ СИЛ, служащее для одной-единственной цели - для лишения БОГОПОДОБНОГО человека собственного разума и воли. С последующим превращением его в тупого раба и зомби, в безмозглую марионетку Сиона...

- Понятно, что подобные анти-европейские и анти-религиозные взгляды не могли никому нравиться - как раньше, так и теперь. Ведь и теперь, Максим, Россия-матушка, пусть уже и советская, продолжает жить под пятою и тайным контролем Запада, к стыду своему и несчастью, под властью ТЁМНЫХ РАЗРУШИТЕЛЬНЫХ СИЛ. В духовном и культурном плане, прежде всего, в плане трактовки Прошлого. Проработав на факультете восемь лет и разглядев изнутри, что творится с Древней Русской Историей, в каком загоне она до сих пор находится и опале на самом высоком уровне, я это хорошо понял - и, знаешь, сильно опечалился из-за этого, руки свои опустил... При Иосифе Виссарионовиче Сталине мы, россияне, из-под западного влияния вылезли, с Божьей помощью, пусть и не до конца, а только наполовину; а при Хрущёве и Брежневе опять к Европе в лапы попали, в полон. И опять учимся и молимся на неё, вороватую, алчную и лицемерную, полностью ожидовевшую, плетёмся по европейским культурным и научным стёжкам-дорожкам.
- Так вот, умница и провидец-Стасов всё это ясно начал осознавать ещё на Западе, повторюсь, где жил и работал на деньги известного российского промышленника и мецената князя Демидова Сан-Донато... В мае же 1854 года Владимир Васильевич возвращается в Петербург, на родину, чтобы всего себя посвятить прославлению России-матушки, - но результаты его европейской поездки трудно переоценить. Европа, сама того не желая и не подозревая, обогатила его, как и Ломоносова в своё время, обширнейшим багажом знаний - пусть и негативных по преимуществу, заострённо-критических. И отныне он, созревший и возмужавший, просветлённый и умудрённый, навсегда связывает свою жизнь и судьбу исключительно с поиском Истины; как и талантов российских посредством служения науке и искусству…

12

- 15 октября 1856 года, - сделав паузу и отдышавшись, мысли приведя в порядок, продолжил далее свой рассказ Панфёров, - Стасова зачисляют в штат Императорской Публичной библиотеки, научно-просветительской цитадели дореволюционной России, которая в течение полувека оставалась местом службы Владимира Васильевича, иного не было… Надо сказать, Максим, что спектр его научных интересов поражал современников своей широтой. «Стасов аккумулировал массу разнообразных сведений, изучая рукописи, описывая археологические артефакты, всматриваясь в этнографический материал. На первых порах его буквально захватило изучение древнерусских музыкальных книг, залежи которых находились в хранилище».
- И результатом пристального и кропотливого изучения нотного материала, так называемых крюковых