Стефании не остаётся никакого мотива защищать Абрахама или оставаться на стороне церковников. На одной стороне весов перспективы, магия, покровительство не самого последнего вампира, и расплата с тем, кто так долго низводил и насмехался над тобой, а на другой чаше – сомнительная перспектива выживания, и…
Туман. Один туман.
Влад не торопил. Он видел сомнения Стефании, но давал ей самой найти нужный, указанный всеми доступными силами путь. Ему представилась чудная картинка – Стефания сама убивает Абрахама, и он даже усмехнулся.
Стефания увидела его усмешку, увидела блеснувшие в полумраке хищные клыки, рука тотчас отозвалась болью, и эта боль, как и мгновенный холодок креста, переданного Бертраном через Базира, человеком случайным, ничем не обязанным ей, отрезвили Стефанию.
Может быть Церковь Животворящего Креста пала, может быть, церковники в других местах не отличаются от них, и тоже полны грязи и сговора, ну и что? Разве изменилось милосердие? Разве пропал Бог? Разве нет боле света?
Хватит. Хватит смертей, предательств, условностей, сговора. Со Стефании точно хватит. чтобы бороться, чтобы жить крестом, нести его и бороться, не надо принадлежать Церкви или Цитадели. Мерзавцы есть среди магов, мерзавцы есть среди людей и не со всеми людьми или всеми магами надо вести борьбу, а с теми, кто предаёт устои и идеалы своей стороны. А таких хватает с обеих сторон.
–Он убил её…– повторил Влад, и Стефания кивнула, показывая, что услышала.
На мгновение она прикрыла глаза, обращаясь мыслями к кресту.
–Стефания, не надо! – Базир увидел, как запульсировали на кончиках её пальцев серебряные точки силы, увидел, как зашевелился Абрахам, ещё живой.
–Молчать! – Влад легко отшвырнул Базира в угол, сам он стоял за её спиной, готовый прикрыть и нанести смертельный удар врагу, но главный должна была сделать Стефания. Это был её переход, это было победой графа.
«Господи, прости дочь свою, не тьма владеет мной, а свет. Прости дочь свою, пошли свою силу, благослови лишь раз, один лишь раз на праведное дело, дай устоять…» – взмолилась мысленно Стефания, и сила отозвалась в ней. Магия, противная богу – так всегда учили её, так готовили – отозвалась на молитву.
И Стефания ударила. Но не Абрахама, а Влада. Сила просто прошла сквозь всё её тело, выдавая самый сильный магический импульс, и обрушилась на не ожидавшего, совершено уверенного в своей правоте вампира и вся зала погрузилась в белую тьму на долгую минуту.
В этой белой тьме Стефания упала без чувств, в этой тьме поднялся и Абрахам, добивая врага, который все ещё стоял на ногах и лишь растерянно смотрел на любимое ему, знакомое и в то же время чужое лицо.
–Эйша…– прошелестел Влад, не веря самому себе.
А смерть, которую он ждал и которую боялся, окончательная смерть уже поглощала его существо, и тело рассыпалось на кусочки, которые достигали пола и рассыпались в мелкий бурый порошок.
Одновременно с этим медленным рассыпанием задрожали стены. Базир испуганно глянул на Абрахама, тот кивнул:
–Уходим!
Базир бросился к Стефании, та была без сознания, и её легко могло завалить распадающимся логовом графа, но Абрахам неожиданно грубо отпихнул руки Базира и сам, словно Стефания ничего и не весила, поднял её и рванул к выходу.
И вовремя. Они убегали по обрушивающемуся дому, коридоры дрожали, падали куски колонн и потолков, пол ходил ходуном, и каждое мгновение могло стать роковым. Они успели вынырнуть из вампирского логова ровно в ту секунду, когда стены сдались и громадой упали.
Абрахам высвободил руку, выбрасывая щит, теперь им ничего не грозило: куски стен и крыш отскакивали от щита и отлетали в сторону. Базир свалился на траву, задыхаясь от чистого свежего воздуха. Маг уложил Стефанию на землю, и та медленно приходила в себя, но не решалась подняться.
Это было даже красиво – комья земли, куски стен, камни, черепица – всё летело сверху, но ничего не достигало их.
–Там пленники, – промолвила Стефания слабым голосом, – те, что напали на нас перед ним. В подвале.
Повинуясь её словам, логово рухнуло и затихло. Теперь оставался лишь завал, который кому-то придётся когда-нибудь разобрать.
–Их проблемы, – отмахнулся Абрахам. – Ты…
Он кашлянул. Смущение было непривычным и от этого ещё сильнее.
–Нет, – покачала головой Стефания, – так нельзя. Они люди.
–Им поможет Церковь Святого Сердца! – нашёлся Базир. Он сел на траве, Стефания так и осталась лежать, глядя в полупрозрачный купол щита. Абрахам проследил за её взглядом и убрал купол. Теперь оставалось небо. Бесконечное небо, единственный свидетель.
–Пошлём, – согласился Абрахам и в его пальцах колыхнулся синеватый огонёк и исчез.
–Я думал, мы сами вернёмся и расскажем, – Базир был растерян.
–Возвращайся, – согласилась Стефания и коснулась подаренного ей креста. Простого креста от простого человека. – Я не пойду. Я пойду дальше. буду искать врагов, врагов света и врагов креста. Хватит войны, я выхожу из неё.
–Что? – Базир глянул на неё с удивлением. – Стефа, тебе нужен отдых, тебе…
–Она права, – неожиданно промолвил Абрахам. – Цитадель прогнила, Церковь тоже. А всё из-за людей, из-за бюрократии. Война стала местом амбиций, игрищами власти… ты права, Стефания.
–Как непривычно слышать от тебя своё имя! – Стефания попыталась улыбнуться, но боль исказила её лицо, она застонала. – М…как хочется есть.
–Если не в Церковь Святого сердца, то куда мы пойдём? Где поищем еду? – Базир тоже ощутил голод, и, видя движение Стефании, помог ей подняться с травы.
–Не знаю, – Стефания поднялась и смотрела теперь на Абрахама, – но нам надо поесть и поговорить. Есть о чём.
Абрахам кивнул.
Но пока одни ломали души и дома, другие совсем рядом ломали ход войны. Церковь Святого Сердца гудела, преисполненная новостей. А как было промолчать, когда из ниоткуда появился брат самого Огюстена с тайной информацией о падении высокомерной Церкви Животворящего Креста? И, как будто бы мало того, с ним пришли ещё несколько человек, в числе которых прославленный фанатик и охотник, предавший свой происхождение, Абрахам. После недолгого присутствия Абрахам покинул Церковь Святого Сердца, а Рене и Огюстен решили дать опорочившей себя Церкви Животворящего Креста шанс на очищение и предложили их лидерам, в частности Константину, покинуть посты добровольно.
Но Константин ответил отказом и попытался убить разоблачивших его. Огюстену не повезло – он принял больше яда, чем его брат Рене и не пришёл в сознание, скончавшись в жестоких муках.
Но Рене, едва узнал об этом, со слезами на глазах поклялся, что отомстит за смерть брата и разнесёт всех руководителей Животворящего, покарает их за попытку облить грязью имя света и пойти на сговор с врагом.
–Судьба послала нам воина, настоящего воина, который готов пойти сквозь трудности, – сказали в Церкви Святого Сердца и в едином порыве, устав от затхлости своего состояния, когда Огюстен не давал и возможности порвать всех и каждого из магов или вампиров, нагло обосновавшихся на границе, передали власть Рене.
–Я оправдаю доверие и поведу борьбу! – клялся Рене. – Прежде всего, я предлагаю очистить ряды церковников от запятнавших себя руководителей и уж тем более от тех, кто имеет в своей крови магию! Я говорю о таких, как Абрахам и о таких, как Стефания – его помощница.
Это вызвало новый восторг. Слава Рене громыхнула по всем церковным оплотам, вызвала множественные мятежи и сумятицы. Многие не верили в сговор Животворящего с Цитаделью, не верили в то, что враги сообща уничтожали неугодные друг другу единицы. Но многим нравилось уничтожение тех, кто был неправеден по мнению креста, и тех, кто был в чём-то замешан, и уж тем более всем нравилось уничтожение такой грозной и прославленной личности как Абрахам.
–Бред! Абсурд! Враги пытаются…– Константин тщетно призывал к порядку в Животворящей Церкви, он собрал экстренное собрание, но все смотрели на него как на врага, ещё пока рассаживались по местам, и его речь провалилась на стадии подготовки.
Кончилось печально – его заткнули очень грубо и бешено, и трибуну снесли. Церковники всех земель шумели и буйствовали, одни предлагали клеймить Рене как предателя, другие называли его спасителем. Но все сходились в одном – война между магией и церковью приняла совершенно новый и неожиданный оборот.
В дополнение к этому стало известно о том, что Рене спас пленников от коварного вампира графа Влада, которого годами не мог и не желал выжечь с земли его родной брат. Пленники оказались слугами Животворящего Креста – они служили для кровососов живым скотом, и их заявления об этом послужили весомым тычком в стены Животворящего, Животворящий, как и предсказывалось, стремительно терял не только авторитет, но и земли, и церковников – сильнейший отток прислужников креста спровоцировала ещё и борьба за власть между советниками, начатая после падения Константина и новых его приближённых.
И во всей этой кутерьме громыхнуло новое заявление от Рене: его церковники убили Влада! Коварного вампира более нет, опасного врага нет.
Выходило следующее: Рене, рискуя собой, разоблачил Церковь Животворящего Креста, вступившего в сговор с Цитаделью, затем добрался до брата, и едва не был убит при попытке обнародовать правду, затем возглавил Святое Сердце и начал жесткую борьбу, в короткий срок убив одного из известных врагов Церквей, выдав долгожданную возможность поохотиться на тех, кто неугоден и кто мешал, а самое главное – он запустил вялотекущую войну в новые круги.
Обалдевшая от таких поворотов Цитадель, едва успевала реагировать на новости. Стычки и смерти стали каждодневным явлением. Дезертирство с обеих сторон тоже. И во всём этом звучало имя Рене.
А правда, которую он видел вместе со своими сторонниками, о непричастности Абрахама, Стефании и Базира, об их заслуге в гибели Влада и прочем была необязательным условием, и в ситуации войны её можно было игнорировать.
Ронове – бледный и тихий, ставший из любимца тенью, долго крепился. Он молчал, когда Рене стал главой Святого Сердца, и даже когда вышедшие из плена Влада Скарон и Делин, быстро сориентировавшись, начали путь к сближению с Рене, и даже когда Рене объявил охоту на Абрахама – всё молчал. Молчал из страха, растерянный и опустошённый.
Но когда речь зашла о Стефании, не сдержался:
–Побойся неба! Она ведь была с тобой и тебя всё устраивало.
–А ещё меня устраивало твоё молчание, – Рене не скрывал своего раздражения, – и, скажу честно, устроит впредь. Раньше ты уже наговорил многого, так что, будь добр, продолжи молчать.
–Я тебе не позволю! – Ронове попытался обрести прежнюю грозность в своём голосе.
–Попробуй, – развеселился Рене, – и я напомню, что ты довёл свою помощницу до самоубийства. Помнишь красавицу Иас?
Ронове хватанул ртом воздух. Он был жалок в эту минуту.
–Помнишь, – удовлетворённо кивнул Рене.
–Это не я! Она сама! Я не имею к этому никакого…
–Правда отныне заключается в том, что видят люди, и в том, что говорю им я, – Рене утратил всякую весёлость, – поэтому ты можешь, конечно, продолжить бороться за свою Стефанию, которая вместо возвращения сюда скрылась с преступниками Базиром и Абрахамом, а можешь
