территория – покорить, пролезть в мысли, запутать, обездвижить…
Удерживать же купол дольше – терять собственные силы.
–Наставника или друга? – продолжал наседать Влад, в нём силы ещё было много.
Абрахам приманил купол ближе к себе, теперь вокруг него было мало места и мало спасения, купол стал заметно теснее, затем поднял руки, как бы принимая купол, и в быстром рывке приманил его вплотную, а затем отшвырнул, точно сеть разбросал…
Эта уловка сработала. Влад повёлся на манипуляцию Абрахама и, чуя свою победу, усилил давление на щит, и щит, приняв его силу, а заодно и скопив свою, всё отзеркалил и освободил Абрахама.
Вампир отлетел к противоположной стене, и будь этот бой с вампиром слабее, тот уже бы не поднялся.
–Наставника! – отозвался Абрахам, швыряя в лежащего Влада кровавый луч упокоения – ещё одно изобретение против нежити.
Ему тоже было нелегко, но он был готов истощить себя, лишь бы упокоить кровососа. Кровавый луч врезался в лежащую плоть и…
Прошёл сквозь неё. Плоть рассыпалась, словно иллюзия, не оставив ни телесной трухи, ни кусков истлевающей плоти – ничего.
–Верно…друг был убит тобою позже, – этот голос был слишком близко.
Абрахам невольно обернулся на него, и кроваво-красный туннель вампирского гипноза настиг мага. Он дёрнулся, попытавшись вырваться из цепкой силы вампирского взгляда, но лишь увязал всё глубже и глубже. А Влад беспощадно пропарывал его память, заставляя Абрахама выть от боли – физической и эмоциональной, и слабеть всё сильнее. Воспоминания замелькали лентами, лоскутами, прерывистыми точками запульсировали, открывая с ясностью отдельные картины, и тут же сминающимися.
Любимец Цитадели Михаэль, задиравший его годами, падает навзничь как кукла, его тело смешно дёргается, будто бы под влиянием сотни ниточек, из перекошенного в немом крике рта проступает уродливая пена…
Нельзя поддаваться. Михаэль заслужил своей участи! Он заслужил. Он попытался убить Абрахама, так? Самому Абрахаму никогда не удалось доказать своей невиновности, не удалось доказать своей самозащиты, все видели лишь тело Михаэля, его уродливое тело, и видели живого Абрахама.
Лицо Наставника спокойно. Он готов к смерти задолго до того, как Абрахам готов был её нести.
–Я никогда на тебя не ставил, – молвит Наставник и Абрахам чувствует, как обрывается сердце в груди его. Наставник был ему единственной опорой.
Нельзя поддаваться. Это дела прошлого.
–Ты станешь моей женой, – это уже слова самого Абрахама, он доволен ими, доволен и эффектом, который эти слова производят, его огорчает лишь тень ужаса в глазах прекрасной Айолы. Он хотел с ней по-хорошему, а она не хотела этого понять.
–Нет, пожалуйста! – Айола была гордой всегда, сколько помнил это Абрахам, но при истинном страхе она показала себя храброй. Её затрясло от ужаса и отвращения. – Нет! Пожалуйста, я обещана другому! Другому!
–Иди за другого, – усмехается Абрахам, вкусив вкус едкой власти, – иди, Айола, и тогда, клянусь честью, все узнают, что твоя сестра сбежала к церковникам. Понравится это Совету?
Лицо Айолы искажается.
–О, любовь! – чей-то глумливый голос был так близко, так ясно шептал свои змеиные речи. Абрахам честно попытался понять, откуда этот голос идёт и что он несёт в себе, но не смог. Он только с удивлением понял, что стоит на коленях, и…
–Абрахам, ты не так всё понял! – Айола истерична, как оказалось, она всегда была такой в быту. От гордой и лукавой королевы ничего не осталось.
Абрахам молчит. он смотрит на Айолу, смотрит на дрожащего и растерянного своего друга, единственного друга, магистра Ильмана, спешно пытающегося прикрыть наготу, на разобранную постель. В этой постели Абрахам тщетно пытался найти годами хоть каплю тепла от Айолы.
–Это всё она…она! – Ильмана трясёт, – я не…ты знаешь, я никогда!
Пол холодный. Абрахам ощутил это сильнее, чем то отвращение. Кровавый туннель на мгновение отошёл куда-то назад и Абрахам на мгновение увидел лицо Влада.
–Наш сын? – голос Абрахама спокоен. Так спокоен, что Ильман спешно отползает в тень, уже прекрасно зная, что за этим спокойствием тьма.
Айола молчит ещё одно спасительное мгновение и, наконец, лицо её искажается в страшной усмешке, предвещающей ответ. Айола отомстила ему. Разрушение за разрушение.
Хватит. Хватит! хватит, во имя Креста и Пламени! К чему это прошлое? К чему подступающие образы? Ни Айолы, ни Ильмана, ни даже сына у Абрахама давно уже нет. все мертвы. Многие мертвы. Абрахам знает свои ошибки, свои предательства и свои раны. Он добивался побед, он побеждал, убивал, лил кровь врагов Цитадели, пока не понял, что каждый в Цитадели его предаёт. Цитадель безыдейна и гнила, а Абрахам хуже, чем ничто.
Так хватит, хватит этой памяти!
Абрахам прикрыл глаза, прогоняя кровавый туннель, находя в себе силы освободиться. Влад напрасно пытался сломить сопротивление – ему не удалось. Влад был мёртв по факту, Абрахам тоже – в нём слишком многое умерло, чтобы он относил себя к живым.
Абрахам ударил. Влад прикрылся магическим щитом, но прикрытие это было запоздалым – после вампирского гипноза, забравшего, очевидно, много сил и у него, вампир ослабел, но устоял.
–Силён, – с уважением промолвил Влад, оценивая с небрежностью разрушения залы, перевернутые и сожжённые куски мебели, какие-то осколки. – Стефа тоже буянить вздумала как-то. В этой же зале, на минуту.
Абрахам не дрогнул.
–Не хочешь знать о её судьбе? – продолжал вампир, делая нескольких шагов таким образом, чтобы Абрахам повторял за ним, но в другом направлении. Теперь противники кружили.
–Судьба предателей меня не интересует.
–Что ещё раз говорит о том, что ты отступник! Отступил от цитадели, от законов, от магии, от креста и от доверившейся тебе девчонки тоже. А она сопротивляется, веришь? – Влад усмехнулся. – Но ничего. я сломаю её, верну туда, в тот мир, где она найдёт своё место. Не будет поддаваться дальше, обращу её в вампира…
–Не успеешь, – улыбнулся Абрахам, – я упокою тебя, а потом твоих собратьев.
–Ты многих уже упокоил.
–Не всех, к сожалению.
–А ты хочешь всех? Тебе мало смерти?
–Вы уже мертвы,– напомнил Абрахам с нескрываемым удовольствием. Он готовился к новому заклинанию.
–Знаешь, мне было бы легко спрятаться от тебя, – с раздумьем заметил Влад. – Но у меня к тебе личный счёт. Не за вампиров, хотя это обидно, не за плевок в сторону моего гостеприимства. А за Эйшу, за мать Стефании. В той старой дуэли ты отшвырнул её. И она мертва.
–Она сама полезла в бой. Неопытная ведьма…безмозглость у них, похоже, семейное, – Абрахам был спокоен. – Подозреваю, что это было больше самоубийством, чем убийством идиотки, не оценившей своих сил.
Влад мог стерпеть многое. Он терпел голод, пренебрежение магов в свою сторону из-за вампирской сущности, охоту на себя церковников, раздражение от солнца и давящую силу креста, но не осквернения памяти Эйши.
Почему она? Почему она – обыкновенная архивная мышка стала для него так важна? Он и сам не знал. От её ли отношения к нему, отношения исключительного дружеского, лишённого снисхождения? От её ли неловкой наивности и молодости, от желания жить даже в годы войны? Именно жить, а не сражаться.
Влад не знал, почему он привязался к Эйше, почему судьба была так жестока и нелогична, почему связала его с ней, но вынести осквернения её памяти он не мог.
Именно его заклинание, схлестнувшейся всей мощью с щитом Абрахама и породило настоящую битву, звук которой донёсся до Стефании и заставил её сойти с места и действовать. Она никогда не была храброй – Абрахам часто подчёркивал это, или решительной, сообразительной…она была собой, но сейчас словно сила, которой прежде не было, вошла в неё и рванула Стефанию вниз, в залу.
Базир спешил за нею и хорошо, что он был рядом, потому что из тьмы коридора на них вылетели два потерявших контроль вампирёныша. Влад сосредоточился на поединке, стены трясло, и ему было недосуг уже заниматься контролем своей нежити. И две решили повторить подвиг Брексты и умереть насытившись, если придется, конечно, им умереть.
Умереть пришлось. Базир дрался с одним, пока не воткнул крест прямо в глаз, а Стефания сама не поняла, что именно она сделала и почему руки её осветились на мгновение красным светом. Нельзя долго игнорировать магию, зная о её существовании в себе. Стефания мысленно воззвала к силе, и сила ответила ей, и сама покорила руки девушки, сама вложила в них заклинание. Профессиональный маг или колдунья увидели бы без труда, что заклинание сплетено бездарно, что оно больше является сгустком силы, чем реальным боевым искусством.
Но вампирёнышу хватило и этого.
Они сбежали вниз, оказались перед залой, где происходил страшный поединок. Со стороны, не зная происходящего, можно было бы и залюбоваться. Красные искры и чёрные волны силы взметались, разрывая залу на мелкие квадратики и территории, и вдруг сходились, и тогда в месте встречи красного и чёрного вдруг происходило белое свечение, а потом белый цвет вдруг становился огнём и заново разрывал заклинание…
Никогда прежде Стефания не видела такой красоты. Она и магического поединка-то не видела, а такой силы и подавно! Но что-то, что давно дремало в ней, подняло голову, отзываясь чудовищным удовольствием.
Это было неправильно.
–Абрахам! – позвал Базир, различив в игрищах магии знакомую фигуру. – Мы здесь!
–Мы?! – Влад оказался в одно мгновение за их спинами. Базир к этому готов не был, а Стефания, неловко дёрнувшись, увернулась. – Стефания?!
–Та тварь, которую ты оставил меня охранять, мертва, – спокойно ответила Стефания.
Влад помолчал, видимо, пытался дозваться Брексты.
–Что ж… тем хуже. Я не хотел, чтобы ты это видела.
–Не смей трогать его! – зашипела Стефания, сама поражаясь своим словам. Не Абрахам ли оставил её здесь? Впрочем, не она ли его сама подвела?
–Уходи, дура! – громыхнул Абрахам, – я…
И заклинание, посланное Владом мимоходом, смяло его и швырнуло, не позволило договорить. Абрахам обмяк и сполз на пол. Влад же не отводил взгляда от Стефании.
–Дура, Болезная…– он не был к тебе добр, – вампир сделал осторожный шаг к Стефании. Какой бы она ни была глупой, она оставалась дочерью Эйши. – А я был всегда. Я пытался тебя защитить.
Базир оказался рядом со Стефанией, совсем лишний в этой трагедии трёх магических тварей, но честно готовый разделить судьбу с ними. Впрочем, граф даже не обратил на него внимания, едва одарил взглядом.
–Дай нам уйти, – попросила Стефания, – мне, Базиру и Абрахаму. Оставь нас.
–Куда ты пойдёшь? Церковники узнают твою магию, цитадель станет тебя презирать…у тебя нет заступников, кроме меня.
–я не буду служить Цитадели, – Стефания не замечала собственных слёз. – Пусти…пусти нас!
Влад протянул руку, будто бы хотел погладить Стефанию по щеке, но она ударила его по руке ладонью. Не больно, конечно, откуда у неё силы на настоящий удар? Но очень обидно.
–Он убил твою мать.
Лицо Влада исказилось в запечатанной на годы злобе.
–Слышишь? Это он убил её!
Это был переломный момент. Влад надеялся, что Стефании хватит этой информации, чтобы перейти на нужную, на единственно правильную, определённую рождением сторону. Базир подумал также, он был логиком по природе и понимал, что у
