Скорбь

искал спасения, понимаешь? и теперь я разбит.
Стефания допила из своего кубка. Что-то не складывалось, что-то было упущено. Она вдруг поняла что и спросила:
–А твой сын?..
Абрахам молчал.
–Ты убил и его? – Стефания охрипла. Её глаза расширились от ужаса. – Сына?!
Абрахам промолчал, лишь взгляд его стал на мгновение пустым, словно обратился в прошлое.  Стефания покачала головою, сама не зная, с кем спорит и кому возражает.
–Я мать твою убил, – напомнил Абрахам, возвращаясь в прежнее состояние. При этом он странно взглянул на нее, словно чего-то ждал.
И Стефания вдруг поняла чего.
–Я знаю, я знаю, зачем ты говоришь это. Ты надеешься, что я разозлюсь или захочу отомстить. Ты хочешь свободы, ты хочешь умереть, потому что пустота, которую ты открыл в своей душе, не стала меньше, верно? – Стефания чувствовала, как дрожит собственный голос, но по лицу Абрахама видела, что каждое её слово правдиво и достигает цели.  – Ты хочешь, чтобы я избавила тебя от мучений, потому что самоубийство – грех. Ты ведёшь меня к этому, потому что устал…просто устал от себя, от грехов, от памяти. Тебе нет покоя. Тебе нет сна. Тебе нет жизни. Одно ничего. Верно?
Абрахам смотрел на неё с непривычной серьёзностью, без издевательской насмешки или жалости.  Она не должна была понять, но поняла.
–Но я не сделаю этого, – продолжила Стефания. – Перед тобой нож в масле, ты можешь взять его и закончить всё сам. Но я этого не сделаю. Потому что ты жив и будешь жить. Я жива благодаря тебе. Но ты не схватишь нож, потому что после земного ада, созданного тобою же и твоим окружением, ты хочешь тихой вечности, а её не будет. Ты готов сдаться, но я не позволю.
–И что дальше? – спросил Абрахам спокойно и абсолютно трезво. – Ты простишь мне гибель своей матери?
–Это было самоубийство. Она бросилась туда, куда не должна была бросаться. Она не захотела…– Стефания осеклась, – нет, Абрахам, мне нет необходимости прощать или не прощать тебя. Ты сам себе не простишь. Ты даже гибели врагов себе не прощаешь.
Она была права. Она первая поняла эту тайну Абрахама. Он ненавидел себя и свой долг, своё фанатичное сердце, разрывающееся жалостью и тщательно от этой жалости замаскированное. Никто не должен знать. Никто…
–А что дальше… – продолжала Стефания, – нам надлежит решить вместе. Эй, Базир?!
Базир, чуть пошатываясь, провожаемый выкриками одобрения, прошёл к ним за стол.
–Отличные ребята! – заметил он, махнув рукой своим недавним собутыльникам. Стефания проследила за его рукой, но только для того, чтобы встретить взгляд Бертрана.
–А я смотрю, тебе неплохо, – с завистью заметил Абрахам.
–А то! – гордо расправил плечи Базир, – так… скажите мне, вы наговорились?
–Мы всё прояснили, – ответила за Абрахама Стефания. Он кивнул, показывая, что спорить больше нет смысла.
–Отлично. И на чьей мы стороне? – спросил Базир. – Мы ведь на чьей-то стороне? Да?!
Абрахам взглянул на Стефанию, затем усмехнулся, становясь прежним собою, непроницаемым и жестким, насмешливым
–Отныне нам враги и церковники и Цитадель. Все хотят нашей смерти и не дадут нам скрыться. А это значит, что нам остаётся выбрать другую сторону, третью.  Идти своей дорогой, подвластной закону и истреблять зло, которое нам удастся истребить.
–Прокладывать новую дорогу… – Базир задумчиво подпер подбородок, пьяно глядя на Абрахама, – шансов жить долго на таком пути нет. Отличный план.
–Отличный, – подтвердила Стефания, – а главное – правильный. Мы не можем вернуться или податься в Цитадель. Значит, пойдём войной против тех и других. Отступники…
–Выпьем! – предложил Базир, попытался разлить вино всем троим, но руки его дрогнули и большую часть он опрокинул на себя. – упс!
–Раззява! – Абрахам ловко разлил по трём кубкам. – За новую жизнь, за новый путь!
–За справедливость и дорогу, которой не было! – поддержала Стефания, поднимая свой кубок.
–За…– Базир задумался. – А за нас, которые смело пошли против всех!
Выпили в мрачном торжестве. Затем Базир, подумав о чём-то, спросил:
–А что всё-таки по Буне и Казоту? Их Влад убил?
–Либо Влад, либо по наущению Влада, либо по сговору Константина и Влада, – согласился Абрахам. – Теперь Константин уже вряд ли расскажет. Рене ему не даст уйти – у Константина на него много всего должно быть. Думаю, он уже мертв.
–А мы куда пойдем? – спросила Стефания, наблюдая за тем, как Бертран отходит от прежнего весёлого стола, с тоской глянув на нее, скрывается в полумраке лестницы второго этажа, где комнатки для постояльцев трактира.
–Думаю, мы можем остаться здесь на ночь. Церковники нас не должны нагнать до полудня, а нам требуется отдых. Выспаться, поесть, собрать припасы.
–Церковники прислали Рози наши имена и письмо, приказывающее нас задержать, – тихо прошептал Базир. – Но она не показала его никому.
–Сдаст? – спросил Абрахам, посерьёзнев мгновенно.
–Не думаю, – хором отозвались Базир и Стефания.
–У неё был шанс меня сдать, – подтвердил Базир.
–Люди не любят церковников, – кивнула Стефания.
–Хорошо, – Абрахам помедлил с решением, – тогда уходим рано. Пойдём на север, отправимся в Крушевац, там есть хранилище магических артефактов и архивы магических родов, заодно разведаем обстановку.
Базир кивнул. Ему было всё равно куда идти, главное, идти. Он разочаровался во всем и всех, оставался путь.
–В таком случае, я думаю, никто не будет возражать, если я отойду, – Стефания решилась, поднялась из-за стола и, не оглядываясь, направилась к лестнице.
Базир проводил её удивлённым взглядом. Он оглядел лестницу, Стефанию, исчезающую на ступенях полумрака, затем спохватился и оглядел зал, ища одного знакомого, но не нашёл, обернулся к Абрахаму – тот спокойно пил вино.
–Ронове от злости бы позеленел! – хихикнул Базир, сопоставив поведение Стефании и отсутствие Бертрана.  – Ха!
–Ронове трус  и умрёт трусом, – Абрахам подлил Базиру вина. – А Стефания завтра начнёт тот путь, от которого уже не свернуть никогда. Путь, неизведанный никем прежде и не начатый. Путь, где вряд ли можно жить долго – сам сказал.  До рассвета мы уйдем, пусть побудет немного человеком, пока ещё есть возможность.
Базир вытаращился на Абрахама, поражённый такой его внезапной заботой о Стефании.
–Пей, – буркнул Абрахам, угадав мысли Базира.
–Ага…– Базир поспешно пригубил вино. Стало легче.
Стефания же точно знала, что встретит Бертрана в полумраке второго этажа и не ошиблась. Здесь по-прежнему пахло сыростью и плесенью, старым деревом и лаком, но сейчас это уже не было неприятным соцветием ароматов, сейчас это было что-то уже привычное и даже родное.
Бертран, кажется, не поверил своим глазам, когда она, тускло освещённая парой свечей второго этажа, появилась на лестнице.
–Ты был прав, – тихо сказала Стефания вместо приветствия, – Церковь не бог, а церковники не проводник его воли. Мне потребовалось многое пройти, чтобы это понять.
Теперь она стояла перед ним, стояла смелая, спокойная, значительно изменившаяся за такой короткий срок.
–Если это принесло тебе несчастье…– Бертран осёкся. Дыхание его предавало. Он увидел её мельком, тогда ещё, но она понравилась ему. И дальше не шла из мыслей, и когда сбежала, наверное, навсегда сбежала видением из его жизни, он жалел о том, что так и не успел ничего сделать.
–Несчастье…– Стефания хмыкнула, – да.  Я сначала была верна церкви, а потом стала ведьмой от страха, боли и горя.
–Ведьмой? – переспросил Бертран. – Настоящей или просто разозлилась?
–Настоящей, – Стефания улыбнулась. В полумраке этого было нельзя видеть, но Бертран почувствовал по её голосу. – Настоящей ведьмой.
–И куда теперь?
–Далеко.
–Значит, это мой последний шанс? – Бертран тоже улыбнулся против воли.
–Не испугаешься? – спросила Стефания с тихим смешком. – Я вне закона Цитадели и Церкви.
–Все здесь вне какого-то закона, но закон людской превыше цитаделей и церкви, – теперь дыхание Бертрана совсем обжигало Стефанию, но она осталась спокойна.
Абрахам верно рассудил – Стефания знала, что это её последний шанс на безрассудство, на попытку быть человеком, и хотела использовать этот шанс на прыжок в омут человечности, чтобы навсегда уже отвратиться от человеческого пути.
***
Рассвет медленно подкрадывался, готовился только разодрать черноту неба на серые полоски, а три тени уже скользнули прочь из дверей трактира, дверей последнего приюта и ступили на свою новую дорогу, готовые сгинуть на ней, знающие, что отступать некуда – впереди их не ждало ничего, кроме бегств и скитаний, кроме непрерывной борьбы.
Три тени, закутанные в плащи, миновали почти бегом постоялый двор и метнулись по большой дороге на север. Где-то далеко-далеко их ждал Крушевац, но до него нужно было ещё добраться.
Тени исчезли  в уходящей тьме, рассвет их уже не застал и когда обрушился на несчастный трактир отряд церковников во главе с Ронове, не нашёл и следа от неприкаянных и отверженных всеми теней. Ярости, впрочем,  церковников, это не уняло, и были они жестоки в тот день… от трактира осталось пепелище, его хозяйку утащили на дознание, а всех задремавших посетителей разогнали по домам, велев не появляться на улицах, пока идёт дознание.
В такую минуту глупо было рассчитывать на то, что все промолчат. Конечно, нашлись охотники рассказать о том, что были здесь гости, что заказали они и где сидели, да только на всё понадобилось время, и далеко исчезли уже тени, пока собиралась погоня.
–Брать живыми! – буйствовал Ронове, яростный от страха перед Рене. – Живыми!
Церковники не пожалели сил на погоню и лучшие силы отправились за тенями.
–Спаси их, Господи, – прошептал незамеченный церковниками Бертран, глядя на бросившихся в погоню псов в человеческом обличье, – спаси их всех.
Погоня долго ещё шумела и напряжённо вслушивался Бертран в её отдаляющийся шум, надеясь, что не услышит страшного предвестия той кары, которой больше всего боялся. Пальцы его, привыкшие к физическому труду, безотчётно сжимали тяжёлый серебряный крест, который всё-таки вернулся к нему, оказался в его кармане перед страшным рассветом, оказался словно бы сам собой…
–Не видение, всё-таки нет, – прошептал Бертран, ощутив тяжесть креста в кармане, и вслед за осознанием  горечь наполнила его сердце.
Примечание: мир церковников и Цитадели? представленный несколькими рассказами: «Охота», «Герзау», «Дезертир», «Закат», «Нет прощения», «Охотник», «Правосудие», «Эйша» и «Эрмина», а также пьесой «Эйша»  «Скорбью» не заканчивается. Рассказы будут продолжены, а вскоре (ориентировочно 15-16 августа 2022) последует «Отречение» – роман, действие которого начнётся в Крушеваце.
С уважением и любовью, Anna Raven