У писателя в цене слово. Оно есть ценность для него. Писателя оценивают, судят по словам, как мыслителя по мыслям, по идеям. Но писатель не навязывает свое слово читателю, как это делает публицист – идеологический служитель власти. Так же не навязывает свою идею мыслитель. Идею навязывает, внушает идеолог, которому не являются идеи. Он берет их без спросу у мыслителя и использует их против самого мыслителя. Для идеолога идея есть руководство к действию. К какому действию? К давлению на сознание публики, внушению ей того, что выгодно власти, полезно самому идеологу.
Писатель, как и мыслитель, делится с публикой, только не мыслью, а словом, настоящий писатель, который духовно, интеллектуально, а не материально, живет словом, его духом, мыслью бескорыстен. Тут читатель не может не воскликнуть: Как так? Например, Достоевский или Пушкин жили на гонорары со своих печатных листов. Неужели они были не настоящими поэтами или писателями? Настоящими, но не бескорыстными. Да, и Толстой только в старости стал отказываться от своих авторских прав в пользу читателей. Правда, Пушкин говаривал, что «не продается вдохновение, но можно рукопись продать». И то правда. Ведь он же признавался, что пока «не требует поэта к священной жертве Аполлон, в заботах суетного света он малодушно погружен. Молчит его святая лира, душа вкушает хладный сон, и меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он».
Если в отношениях между людьми есть только плотская любовь, то она говорит не только сама за себя, но и за тех, кто ее практикует. Это только животные люди. Если есть еще что-то, что свойственно уже собственно людям, это уже не только животные, но и человеческие люди. Например, они не только кушают, спят, испражняются, размножаются, властвуют, но еще и думают, читают, пишут, изобретают, занимаются познанием мира, творением артефактов и пр.
Что еще можно сказать уже о смысле жизни? Он есть в самой жизни или в смерти, а, может быть, в другой жизни? Жизнь имеет смысл для мыслящего. Имеет ли его смерть? Конечно, имеет, но только со знаком «-» в жизни. В самой смерти нет ничего, в том числе и смысла. Бессмысленно задаваться таким вопросом о смысле смерти для смерти. Может быть, смысл имеет жизнь для другой жизни, например, для жизни после жизни, то есть, после смерти. Да, она имеет смысл для новой жизни того же самого в согласии с доктриной перевоплощения (сансары).
Есть ли благой смысл в страдании и в смерти? Смысл есть в страдании как испытании в жизни. Благодаря страданию человек приобретает опыт переживания жизни, то, что он может пережить плохую жизнь ради жизни хорошей. Если бы не было смерти, то жизнь не обладала бы такой высокой ценностью для человека. Близость смерти интенсифицирует переживание жизни. Как говорят: «Не до жиру – быть бы живу»! Страдания и смерть приучают человека довольствоваться просто жизнью, дорожить тем, что он имеет, и тем, что он, вообще, есть. Бытие – это такое благо, которое заслуживает любое сущее. Поэтому отнимать жизнь, само существование у сущего, существа, человека – это величайшее зло.
Может ли жизнь в мире иметь смысл в другой жизни для того же самого существа? На этот вопрос Петру Николаевичу было трудно ответить, так как существование существа в этом мире связано с сущностью, ибо единство и того (существования) и другого (сущности) есть основа существа. У человека существование в мире людей связано с его сущностью как живого существа с разумной душой в индивидуальном теле, находящемся в коммуникации (общении) с подобными ему телами. Как он может существовать в этом виде в другом мире? Только так, если другой мир будет подобен этому. Если этот мир материальный, то как может человек, он, Петр Николаевич, существовать в духовном мире? В нем существуют не люди, но только духи.
Обыкновенно духов изображают в соответствующей мистической литературе и кинематографе в виде призраков. Они являются психически ненормальным, у которых проблемы с сознанием. На свету духи прозрачны и невидимы. Они обретают зримые формы призраков в темноте. В ней они скрываются и выступают из нее – из тьмы, если и только если есть полоска света для контраста. Необходима светотень, на границе света и тьмы человек может встретиться с призраком. Психическая болезнь обостряет светочувствительность человека. В его сумеречном сознании на этой границе между светом и тьмой, сознанием и бессознательным материализуются призраки. В полной тьме бессознательного человек сам становится призраком. Но на границе света и тьмы призрак превращается в его тень. Психически больной человек боится своей тени. Почему он психически больной? Потому что у него не хватает света сознания, который может осветить все темные углы его сознания, тонущие во тьме бессознательного.
Тьма разума рождает чудовищ бессознательного. Если нарушается мера, пропорция между сознанием и бессознательным, если площадь бессознательного расширяется за счет сознания, то человек боится, ему страшно, ибо так им образом его посещают кошмары, и он становится безумным. Сон, тьма сознания открывает в нем дверь в тьму бессознательного. Из тьмы появляются призраки, демоны страстей, которые мучают человека, заставляют его быть безумным, преступным, творить злодеяния. Это общее место так называемого «хоррора» как жанра массового искусства, вызывающего, нагнетающего страх у потребителя.
Если полнота сознания, которое граничит со сверхсознательным, вызывает у человека радость, то бессознательное своей тьмой наводит на него страх, внушает ужас перед ничем. Что находится там, за горизонтом событий сознания? Там находится ад сознания – бессознательное.
Глава тринадцатая. В зазеркалье сознания
Когда Петр Николаевич открыл глаза, он не увидел привычного утреннего света. Васильчиков ничего не видел. Он закрыл глаза и потом снова внезапно открыл их. Но опять ничего не увидел. Ему стало тревожно на сердце. Он шепотом стал уговаривать себя не расстраиваться и взять себя в руки. Тьма, которая его окружала, не была похожа на ночную темноту. Она была намного гуще той темноты.
Петр Николаевич устал бояться и смежил веки, засыпая. Он видел сон о том, как заснул. Тут он проснулся от стука в дверь. Дверь была приоткрыта. Это его напугало, и он навалился всем телом на дверь, чтобы захлопнуть ее. Кто-то за дверью опять настойчиво постучал в нее. За дверью раздался голос соседа. Петр Николаевич, облегченно выдохнул и с шумом вздохнул. Он стал открывать дверь, но она никак не поддавалась ему. Наконец, он открыл ее и прямо остолбенел, за дверью стоял не его сосед, а он сам собственной персоной. У него невольно зашевелились волосы на голове от ужаса. Каким образом он оказался за дверью, будучи в комнате? Или это не он, а его неведомый двойник?
Васильчиков стоял как вкопанный, так что его двойнику пришлось войти в комнату. Он спокойно, не обращая внимание, прошел сквозь него прямо в комнату. Петр Николаевич почувствовал себя неуютно и подумал, что на него самого кто-то другой смотрит со стороны. Этим другим был он сам. У него было странное впечатление, как будто он смотрел на самого себя со стороны. ОН видел себя не в себе, а вне себя, как если бы был в зеркале. Мир превратился в зеркало, в котором он видел самого себя, не будучи в мире. Но откуда он смотрит на самого себя. Не из зеркала ли? Неужели он попал в зазеркалье? Но что может быть за зеркалом? Мир ли это? Если это мир, то какой? Это мир с обратной перспективой, с отрицательной метрикой и временем, текущим вспять. К нему невозможно было привыкнуть и хоть как-то приспособиться. И как в нем ориентироваться?
В зазеркалье Петр Николаевич чувствовал себя, мягко говоря, рассредоточенным. Его сознание существовало как бы вне собственного тела. Такое бывает во сне в том смысле, что человек видит себя путешествующим, а сам лежит на одном и том же месте, - на своей постели.
Здесь же он сознавал себя, но был не в себе и не в другом существе, а, вообще, ни в ком. Казалось бы, он был духом, точнее, призраком, оказавшимся вне тела. Так, говорят, бывает, когда человек теряет сознание или уже умер. Но тело его было живо и ходило перед его носом. Нет, не перед носом, - носа он не видел, скосив глаза на себя. Как, впрочем, наверное, и глаз у него тоже не было. У него совсем ничего уже не было, если не считать сознание. Он был сознанием, душой без тела. Но душа без тела – это уже дух. Это так, если только тело мертвое. Но тело живое. Как так?
Может быть, ему все только снится? Но почему он в сознании, в полном сознании, чего не бывает во сне. Так бывает, когда человек во сне, он спит, но мир существует наяву. Здесь же выходит наоборот, - мир находится во сне, а он, Петр Николаевич, не спит. Получается, что он грезит наяву. Он находится в мире грез, который подчиняется своим законам, неведомым Петру Николаевичу.
Интересно, кто тогда находится в его теле?
- Никто, - сказало его тело и ухмыльнулось.
Сказать, что Петр Николаевич удивился, было бы ничего не сказать.
- Ну, и дела, - только и мог он что-то выдавить из себя.
- Да, ты, брат, не переживай, - еще не то увидишь.
- Спасибо за то, что хоть предупредил. Как вышло так, что я оказался вне тебя?
- Не волнуйся. Это побочный эффект зазеркалья. Скоро ты к нему привыкнешь и больше не будешь обращать на него внимание. Теперь ты житель мира наизнанку.
- Ты кто?
- Я твое отражение в мире. Мир стал зеркалом того своего состояния, в котором ты пребывал прежде.
- Что это за состояние такое?
- Это спекулятивное состояние самого мира. Ты прежде называл это состояние философским и приписывал его самому себе. Теперь же его следует приписать самому миру. Это одно из его многочисленных состояний.
- Так, значит, я нахожусь в одной из параллельных вселенных? – стал догадываться Петр Николаевич, оглядываясь вокруг, и весь похолодел.
Вокруг была та же самая его комната в квартире Василисы Васильевны. И все же в ней было что-то не так. И тут Петр Николаевич опять догадался. Что-то не так было не с самой комнатой, а с ним. Значит, в другой, параллельной вселенной происходит нечто не то с ним самим. Оно и понятно почему, - он находится не на своем месте, - не в своем теле.
- Здесь все находятся не в своем теле? – спросил он свое тело.
- Нет. Только ты. Ты пришелец в нашем мире.
- Следовательно, у тебя есть душа?
- Разумеется.
- Так почему я не в твоем теле?
- Странный вопрос, ты не находишь? Потому что я в своем теле. Это ты не в своем теле.
- Где же мое тело?
- Наверное, ты оставил его в своем мире.
- Значит, пришельцы в вашем, зазеркальном мире являются для вас призраками?
-