Этого не мог не учитывать Семен Семенович уже не как философ, но как учитель философии, ведь он работал на современную аудиторию. Он имел дело со студентами, уже заранее настроенными обществом на потребление образовательных услуг, поставщиком которых в данном случае был Семен Семенович. Он предоставлял им по учебному плану такую образовательную услугу как информирование их философским контентом. Где тут было время для того, чтобы показывать ученикам на своем собственном примере учителя, как можно думать. Теперь преподавание философии на не философских факультетах ограничивалось одним семестром.
На философском факультете самой философии, естественно, отводилось намного больше времени, исчисляемого уже не в месяцах, а в летах. Это не могло не сказаться на качестве преподавания, которое не могло только сводиться только к информированию, пусть даже расширенному, исторически и тематически разнообразного философского контента. На факультете продолжали изучать философию. Но какую? Так как ныне сохранилась только история философии, тогда как прочая философия приказала долго жить, - не зря уже второе столетие говорят о конце философии, - то занимаются изучением философии прошлого. Все то, что называют философией того или сего, например, философия науки, имеет, как правило, отношение к тому или сему, но не к самой философии. Главное было подготовить такого специалиста, который худо-бедно разбирается в философской грамоте, то есть, умеет складывать мысли в слова, понятные ему самому и тем, с кем он говорит или кому пишет, сообразуя свое умение с образцами философского образования.
Поэтому Семен Семенович, не шел против общего течения элементарного информирования студентов философским контентом или типичного комментирования и толкования идей и мыслей философов прошлого, и если пробовал учить своих учеников своей собственной философии, то делал это в таких микроскопических дозах, которые были заметны только ему. Зачем скрупулезно учить учеников тому, что еще не стало общеизвестным учением? Такое обучение может только сбить их с толку. Оно годится лишь для «философских животных», которых еще в прошлом столетии занесли в Красную книгу человеческой мысли.
Рано или поздно перед Семеном Семеновичем встал, как говорят, «вопрос ребром»: «Зачем он, вообще, учит»? Это был уже вопрос не работы и не призвания, но чего еще? Как рабочий или профессиональный вопрос он носил материальный характер и требовал от Семена Семеновича удовлетворения потребностей его организма в еде, обеспечении отдыха и прочее. Решение такого вопроса должно было удовлетворить его бессознательное (или Id, «это», «оно») влечение к жизни. Проще говоря, он работал учителем, чтобы не умереть с голоду. Так как он был биофилом, а не некрофилом, то каждый день выходил на работу, за исключением выходных.
Как вопрос призвания этот вопрос был обращением уже не к его подсознанию, а к «сверхсознанию» (или к “super ego” в терминологии Зигмунда Фрейда, «общественное сознание» в понятиях марксизма). Казалось бы, в нем ощущалось присутствие веления общества работать на общее благо, для людей.
Но это был еще вопрос личного выбора, то есть, выбора себя как личности, как «Я» (“Ego”). В таком плане это был экзистенциальный вопрос.
Между тем экзистенциальным вопросом для него, насколько он сам помнил себя, был вопрос не о том, зачем он учит, а почему он думает. Зачем ему следует думать? Обыкновенный человек думает только тогда, когда не может не думать. Он не может не думать только в случае выживания: если не подумает, не выживет. Для Семена Семеновича необходимое стало действительным. То есть, его существование было для него немыслимо без мысли. Порой его посещала мысль о том, что и во сне он думает тоже. Он думал, что быть – значит, думать, и думать – значит, быть. Во всяком случае, это было так для него лично. Поэтому он, естественно, называл себя мыслителем.
Но был ли вопрос о том, зачем он учит, в такой же мере экзистенциальным, в какой был вопрос о том, зачем он мыслит? То, что он мыслит, касалось его одного. Однако то, что он учит, касалось не только его и не столько его, сколько его учеников. Да, разумеется, когда он учил учеников как учитель, он учил и самого себя. Он по-прежнему учил себя, ибо у него никогда не было настоящего учителя, который выучил бы его.
Но неужели не является учителем только тот, кого уже выучили, и поэтому он учит лишь тому учеников, чему он научился у других, чему его научил учитель? Или можно учить и тому, кто еще не научился, и тем, как он учится, учит других учеников? Как раз таким учителем и был Семен Семенович. Он знал, что надо учиться, учиться и учиться, чтобы уметь и не забыть учить.
Но тут же возникал новый вопрос о том одно и то же ли дело учить и учиться уже не просто формально, но содержательно: чему учить помимо самого учения? Вот, например, Семен Семенович учил философии. Он задавался философским вопросом: «Имеет ли, вообще, смысл его занятие – учить философии»? Другими словами, можно ли научить философии? Это еще вопрос – вопрос философский. Ответ на него может быть такой: научить нельзя, но можно научиться у того, кто учит философии. Чему же можно научиться? Естественно, учиться. Чему же конкретно? Философии. То есть, философии можно научиться. У кого? У того, кто не может научить. Что значит учить и не научить? То и значит, что предоставить возможность учиться самому, самостоятельно. Чему учиться? Ум-(им)ению, умению думать, имея ум в потенции, актуализировать его. Ум присутствует в человеке в скрытом виде, так как он есть не налично, открыто разумное существо, но существо с разумной душой. Учитель мысли – это такой учитель, который открывает ученику природу его души как духа в теле. У духа природа разумная. Путем обучения можно способствовать передаче ума от души к самому человеку. Но так как человек существо изменчивое, непостоянное, то постоянно следует учиться такой передаче, традиции, переводу с языка (логики) мысли на язык чувств и с языка чувств на язык (алгоритм) действий тела ученика. Такова единая цепь учения: от знаний к умениям, а от них к навыкам. У духов учение познанию проще устроено: оно однократно – для них знание не абстрактно, но конкретно и уже является умением от их разумной природы врожденным, и поэтому есть телепатический навык-автомат.
В этом учебном смысле учение философии есть учение познанию как таковому, то есть, познанию самого познания, итоговым моментом которого является знание. Чем же познавать? Умом. Что познавать умом? Мысли от ума идей. Ум есть наведение идей на мысли человека. То есть, учитель, уча философии, берет на себя дерзость стать идеей, наводящей ученика на мысль. Учитель философии служит для ученика ментальной установкой на мысль. Но для этого учитель философии должен быть сам философом, увенчанным идеей. Быть с «царем в голове». В таком виде идея и есть дух как существо мира идей, идеального мира.
Чему же учит философ? Тому не как использовать идеи в интересах власти, как это делают властители дум, но как их иметь в своем сознании. Для чего? Для вечной жизни в духе. В качестве кого? Конечно, идеи. Иначе для чего люди занимаются философией? Разумеется, для этого – для того, чтобы жить вечно в царстве идей. Иным образом вечно жить нельзя. Вечно жить в чем? Естественно, в сознании в качестве самого себя, Я. Можно жить и без сознания или вне сознания. Где? В природе. Вечная жизнь в сознании доступна человеку в идее в качестве Я. Иной путь в царство идей-духов заказан. Чем больше в человеке Я, тем больше у него шансов на вечно сознательную жизнь. Только это Я не есть я желания (эго эгоиста), но есть Я знания себя. Эгоизм от незнания, а не от Я как инстанции знания знания. Чем же может быть занят человек в царстве идей? Созерцанием идеи идей – Бога. Чем же занят Бог? Созерцанием идей, самосозерцанием. В этом смысле человек есть подставка Бога. Не только ему нужен Бог, но и Богу нужен человек в качестве идеи.
Такой философский, рефлексивный, идейный, но не идеологический, вид имела идея Бога в сознании Семена Семеновича. Тогда куда лежал его путь? В царство идей. Туда он должен был уйти. Но как туда уйти? Разумеется, умным путем, мыслью. Не физически же. Физически случается смерть человека. Метафизически случается возвращение души в царство идей. Смерть для человека. Вечная жизнь для души.
Эпилог
Любезный читатель, как ни грустно расставаться со своим героем, но ему пора на небо, в царство идей. Бог не может обойтись без нас для самосозерцания. Для Семена Семеновича Семенова долг стать учителем мысли был превыше всего. Уходя от своих учеников на небо идей, он не мог не вспомнить своего патрона – Сократа, который ровно так же отправился туда. Для чего? Для того, чтобы уже на небе закончить собственный путь познания. Уход учителя должен был послужить ориентиром для того, куда именно следует уходить в мысли тем, кто учится. Разумеется, это метафора изменения состояния души. Ее натурализация превращает истину в иллюзию как пародию истины. Всему свой срок.
Важно вовремя понять, что суть книги не в обложке, не в переплете, а в тексте. Это хорошо знал Будда, который искал себя не там, где светло, где легко искать, а там, где темно и ничего не видно, ибо светом, просветленным нужно стать самому, вопреки всему. Поэтому важно уметь выбирать, а не рыбку съесть и на свое место сесть. Вот этот выбор не хотят делать современные люди, привыкшие находить полезное для души в приятном для тела. Приятно для тела на время, полезно для души навсегда. Оно и понятно почему. Почему? По кочану. Кочана, необходимого недостаточно. Нужен еще капустный лист как обертка для складки. Именно поэтому люди не могут получить приятное от полезного.
Кстати, это видно по судьбе самих святых учителей. Они интересны тем, что необходимо для спасения. Все прочее на примере Будды после пробуждения можно опустить, а на примере Иисуса прекратить за ненадобностью, отправив его на небо. Это святым, всем прочим не избежать соблазна.
И все же, как ни гладко все складывается, есть здесь одна неровность, философская проблема. Она заключается в том, что как человек идет по жизни от не знания (детства) к сознанию (взрослению), так и возвращается обратно в детство (старость), в незнание самого себя. Не является ли старческое слабоумие предупреждением о смерти души? Положительный ответ на это вопрос возможен: речь идет не смерти души, но естественной телесной смерти человека, теряющего сознание самого себя и обретающего его вновь в новом виде в другой жизни. какая это будет жизнь зависит от того, до чего он дошел.