и принцы заспорили. Каждый о своем.
Адмус заявил, что самые прекрасные растения произрастают из грязной земли и удобряются, сами знаете чем. Так задумано, чтобы высокое имело корни в обыденном. И это понятно, иначе люди были бы ангелами, что нарушило бы прерогативу других. А ведь мир стоит на принципе иерархичности, без чего оный пребывал бы в хаосе. Собственно, Вы, как будущие монархи, об этом с колыбели знаете. Вся монархическая идея на этом основана: короли не святые, но должны свято блюсти свое неподъемное дело.
Одарис выразился в том смысле, что гармония вещь непознаваемая, но анализируемая и, когда он берет в руки флейту, то это всего лишь кусок палки с дырочками, и чтобы она зазвучала надо вдувать туда не воздух, а душу. Хотя и воздух тоже… И по звукам слушатель может понять, жива она у музыканта или пребывает в спячке.
Лотис согласился и с первым, и со вторым умозаключеениями, но остался при своем мнении, о котором так и не поведал друзьям. А именно: все так, но есть еще что-то, для него пока неуловимое, хотя он его и почувствовал, когда встретил в цветочном поле Салерию, и признал в ней Это! Только, что именно, он пока и сам не понял…
К исходу третьего дня принцы добрались до указателя, на котором значилось: «Страна тихихаков. Ну и что?»
Последнее полу-восклицание полу-междометие входило в официальный герб в качестве надписи на ленточке. Наверное, в былые времена тихихакцев достали расспросами об их своеобразной жизни так, что ответ отлился в традицию. Рядом стояла скульптурная композиция, которая что-то олицетворяла. Но что именно, было не очень понятно. Вернее, совсем непонятно. Представьте себе большой кукиш, устремленный в небо и перечеркнутый (или увитый?) двумя дубовыми ветками, что сововкупно можно было трактовать и как отрицание, и как украшение композиции.
- Занятно, - молвил Одарис.
- Ну и что? Выпендриваться все могут, - ответил Адмус.
- Похоже, у них сложная философская история княжества, - предположил Лотис. – Недаром нас к ним прибило.
Мощеная дорога из желтого кирпича вела вглубь их странной страны. И они пошли по ней в направлении горизонта, где маячили верхушки домов и дворцов.
- Инкогнито войдем в столицу или как? – спросил Одарис.
- Зачем? Породу не скроешь, - гордо ответил Адмус.
При входе в город висел большой щит с красивой надписью: «Это столица». И ниже: «Приезжий, воспользуйся услугами Службы Экскурсий. Так лучше будет». Под щитом спал воин в полном боевом облачении.
- Охрана традиционно спит, - сказал Адмус. – Но пройти, уверен, не даст.
И точно, едва принцы поравняться со щитом, как воин открыл один глаз и оглядел их.
- Пошлина - три монеты, - звучно сказал он, тихо зевнул и проворно встал, гремя саблей.
Адмус победно посмотрел на товарищей. Мол, какова выучка!
Получив просимое, охранник вытянулся во фрунт и громко отчеканил:
- Приветствуем вас в царстве отборного народа тихихакцев!
- Почему «отборного»?
- Наш монарх говорит так: «Все народы и государства равноценны. Особенно наш народ и мое государство. Поэтому наше государство лучше всех!» И это верно. У нас даже рабы самые свободолюбивые среди рабов.
- Ваш монарх истинный философ, - сказал Лотис. – Уверен, что он закончил Институт Управления имени Пипина.
- Так точно!
Довольные принцы проследовали дальше.
- До полнолуния два дня, а здесь, кажется, столь много интересного, что нам и впрямь следует обратиться к услугам Службы Экскурсий, - предложил Лотис. – Иначе мы тут радостно запутаемся.
На предложение провести время в познании окружающей действительности возражений не последовало. Следуя указателям, принцы быстро достигли дверей почтенного учреждения, в задачу которого входило просвещение и просветление.
Приветливый распорядитель за стойкой спросил, какую именно экскурсию хотели бы заказать гости?
- У нас есть показы архитектурных достопримечательностей. Есть демонстрация успехов за прошедшие сто лет, и есть за последнюю тысячу. А есть поход по культурно-образовательным местам с лекцией.
- Нам подойдет последнее, - сказал Лотис.
- Извольте. Вот вам гид, - и распорядитель указал на человека в углу, - он и возглавит процессию.
Человек встал, поклонился и представился:
- Я - Гид. Так меня и зовите. Это удобнее, чем запоминать наши длинные имена. Желаете начать немедленно или с завтрашнего утра?
- Давайте с утра, а пока покажите гостиницу.
Гид исполнил просимое первое, а с утра приступил ко второму.
Однако столица внешне мало чем отличалась от прочих монархических столиц за исключением особого духа, витавшего над ее крышами, да странной скульптурой на въезде в город.
Принцы полюбопытствовали о глубинной метафоре сего изваяния.
- Это посвящено нашему Небесному Покровителю.
- А кто у вас Небесный Покровитель?
- Вообще-то, их несколько, и мы зовем их Писатели. Писатели – те, кто творят вторую, третью и прочие реальности. Они это делают, когда по каким-то причинам не хватает первой, обыденной.
- А чего именно недостает? - поинтересовался Лотис.
- Энергии движения! – с пафосом воскликнул Гид. – Это очень сложное и капризное явление. Оно склонно к рассеиванию. Попробуйте удержать в руках солнечный свет или воду. Неудачное то будет занятие. Это вам не твердый предмет – держи, сколько хочешь. Хотя свет и вода – суть неизведанные до конца океаны энергии, источники сущей жизни. Ведь энергия – это движение, и наоборот, движение - суть проявление энергии. Все, что движется, питается какой-то энергией, иначе со временем любое движение неизбежно замирает. В то же время движение создает условие для появления энергии. Без мельничного колеса не будет и работы молотилки. Этот общий физический вывод имеет к нам прямое нематериальное отношение. Чтобы подстегнуть действительность, Писатели создают вторую реальность. Она многоцветна и раскована в мысли. Она есть мир, где можно экспериментировать вволю. Энергия мысли и замысла, энергия творения и борения с другими мыслями и замыслами рождает особую, необычайную силу. Эта сила распирает вторую реальность, требует выхода, и он, выход, есть. Это наш мир! Энергия из второй реальности перетекает в первую реальность. Большие корабли на море или воздушный шар сначала создают Писатели во второй реальности, а потом уже идея перетекает как практическое воплощение в первую, самую, что ни есть, реальную реальность. Чтобы народ не застыл в спячке, они создают Героев, и те входят в реальность, как мифический Ахилл, и люди идут за ними, как будто они из настоящей жизни. Но переизбыток энергии во второй реальности может вызвать взрыв такой мощи, что разметет первую реальность. Поэтому избыток сбрасывается во Вселенную, отчего зажигаются новые звезды. Таким образом, Писатели, расширяя Мир, создают и третью, а возможно, и какую-нибудь неведомую нам четвертую реальность.
Принцы были поражены представленной им картиной мироздания по-тихихакски. Они-то думали-представляли, что мир есть стертая подошвами лужайка, поделенная на квадраты государств. А тут на тебе…
- Да-а, в таком случае еще неизвестно какая реальность первая, - промолвил Лотис, приходя в себя. - А кто, по-вашему, создает самих Писателей?
- Есть предположения.
- Расскажите, пожалуйста.
- Вкратце, гипотеза такова. Мир на деле состоит из многих миров, где один уровень, то есть одна реальность творит другую. Нас создают одни, мы создаем других, а те создают, в свою очередь, иные миры. И такая цепочка может быть очень длинной.
- Писатели создают новый мир, а самих Писателей рождают в других мирах? И где же конец, или, вернее, начало? – спросил Одарис. - Не могут же акты творения продолжаться бесконечно.
- То нам неведомо. Хотя наш мудрец Касефонт Загоризонтный предполагает, что миры закольцованы – самый последний уровень является созданием самого первого. Как бы то ни было, у нас поклоняются Писателям в посвященных им храмах. Там возносят хвалу Великому животворному Слову, началу всех начал. У Писателей просят лучшей для себя судьбы. Ведь Писатели могущественны. Жрецы утверждают, что они могут создавать даже империи. Некоторые считают, что только по воле Писателей они и создаются.
- А сколько их, Писателей?
- Подлинное их количество есть число «пи», но в сумме они троелики, и потому простые верующие, не обремененные грузом философских знаний, считают, что их трое, хотя это большое упрощение. Один лик дарит свет, тепло, веселье и любовь. Другой – силу, жестокость, отвагу и любовь. Третий – разномыслие, мудролюбие, неудовлетворенность и любовь.
- Насчет любви поясните, пожалуйста, - откликнулся Лотис. – Как такие разные лики управляются с одной и той же категорией?
- Любовь бывает в трех ипостасях: любовь телесная, любовь умственная и любовь сердечная. Любовь телесная… это вам, молодые люди, должно быть понятно и без пояснений. Любовь умственная нужна ученым и философам, а сердечная присуща всем: родителям, детям, влюбленным.
- Любовь народа к монарху – это, должно быть, любовь умственная? - предположил Одарис.
- Совершенно верно, - согласился Гид. – Но внушают ее не Писатели, а только сами монархи. Писатели могут помочь, если захотят, но даже жрецы в этом сомневаются. Писатель может вдохнуть любовь одному человеку, но вряд ли всем людям разом.
- В чем тогда их могущество?
- Они влияют на судьбу Героя. Если Писатель обратит на него свой благосклонный взор, то Герой не утонет в быстрой реке, не разобьется, сорвавшись в пропасть, увернется от меча и любой другой напасти. Он становится заговоренным, как, например, великий Александр Македонский или не столь великий, но более известный Наполеон Бонапарт.
- Вот бы нам обратить на себя внимание Писателя! – воскликнул Лотис. – В нашем деле это здорово бы пригодилось.
Гид улыбнулся.
- Не все так просто и не все так гладко. Жизнь Героя короче, чем у простых смертных, потому что Писатель не может долго вести своего Героя по стезе судьбы. Для этого требуется много энергии. Потому Он скоро выдыхается и ставит Точку.
- Какую точку?
- Писатель насыщается делами Героя и перестает помогать ему. А когда перестает, то быстро приводит его к концу.
- Как с Македонским и Наполеоном?
- Как и с ними тоже.
- Вот те раз! А я обрадовался. Так зачем люди просят Писателей о помощи?
- Хочется пожить хоть немного да хорошо, особенно по молодости лет, когда кажется, что старость – это уже как бы и не жизнь. К тому же наши жрецы утверждают, что бывают исключения. Все может закончиться благополучно, если Писатель произнес над своим Героем магическую формулу: «И жил он долго и счастливо». Тогда все будет в порядке.
- Да и первый вариант не так уж плох, - смело возразил Лотис. – Александр, Цезарь и Наполеон умерли не старыми, но их слава живет в веках.
- Их даже не номеруют, - поддержал Одарис. – Никто ведь не говорит Наполеон Первый или Александр Пятый. Хватает имени.
- Я бы предпочел или второй вариант, или никакой, - признался Адмус. – Я готов прожить своим умом и с родительской помощью, но долго и без особых хлопот.
- И это неплохо, - согласился Одарис. – Чтоб тихо и без забот.
- Ну не всем же быть Героем, - не унимался Адмус.
- Не всем, не всем, - покивал Лотис. – Хотя укротить Авочку уже геройство.
- Да ну вас, - решил немного обидеться Адмус. – Нашли над чем
