отдыхай. Разберемся.
Когда матрос вышел, капитан посмотрел на мальчика с девочкой.
— Догадываюсь. Вы кто?
— Крылатые. Тебе сейчас сообщение будет.
В рубку вошел радист.
— Капитан, радиограмма из штаба. Поскольку ваша подлодка как боевая единица фактически уничтожена, вам предписывается идти в ближайший порт и сдаться властям. Это приказ, выполнять.
— Не хера себе. Штурман, какой у нас ближайший порт?
— Майами.
Капитан поморщился.
—К штатовцам, сука…
Штурман только пожал плечами.
— Ну, вчера же сообщили, что в Мурманске американская подлодка всплыла. Сдались.
— Короче, приказ выполнять надо. Хоть по земле пройдемся.
— Вряд ли погулять придется. У них война.
— Разберемся.
Капитан посмотрел на подростков.
— А вы?
Мальчик с девочкой пожали плечами.
— Мы здесь пока побудем, проконтролируем можно сказать.
Сима улыбнулся.
— Не рекомендую Лялю злить.
Показал на матрас с одеялом и подушкой у стены.
— Сестренка, тебя когда разбудить?
— Часа через два-три.
Мальчик сел рядом, скрестив ноги по турецки. Откинул голову.
— ОООООУУУУУИИИИИ...
... Из экипажа подлодки будет сформирован отряд, названный «The Black Death». «Черная Смерть». Никто из них не доживет до победы. Капитан погибнет в боях за освобождение Вашингтона. Это будет потом.
Зареченск.
«Лебединая сталь в облаках,
Вперед!»
(Б.Гребенщиков. «Лебединая сталь.»)
Маленький мальчик, сидевший на руках женщины в военной форме и черном берете, показал пальчиком на открытую эстраду в саду.
— Там мама и папа. И сестренка.
Женщина поправила автомат на плече.
— Да, тебе слышно?
Со сцены донеслись звуки электрогитар и мужской голос.
«Заколочено крест-накрест окно,
Запорошена избушка снежком.
Я не знаю, как вам, но мне - все равно:
Я давно уже покинул свой дом.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Не пускала меня мать воевать.
Говорит: нехорошо убивать.
Говорит: нехорошо, - все вранье!
Заколочено окошко мое.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Заколочено крест-накрест окно,
Запорошена избушка снежком.
Я не знаю, как вам, ну а мне - все равно:
Я давно уже покинул свой дом.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.
Все ушли на фронт.»
Мальчик захлопал ладошками.
— Здорово!
Стоявшие рядом вооруженные люди заулыбались. Один из мужчин потрепал его по голове.
— Иса...
«Mi smo protiv ugnjetača
I njihovih pomagača
Legionara i fašista
Ay Carmela
Ay Carmela.
Legionara i fašista
Ay Carmela
Ay Carmela.
Želja nam je samo jedna
Da fašista više nema.
Mi nemamo avione
Tenkove ni kamione
Ay Carmela.
Nestaje nam municije
Hladan vjetar poljem brije
Ay Carmela.
Ne mogu nam bombe ništa
Ni oluja niti kiša.
Gdje se ova pjesma čuje
Ay Carmela
Ay Carmela.
Tamo srce pobjeđuje
Ay Carmela
Ay Carmela.»
По рядам зрителей пронеслось.
— Да здравствует коммунизм! Смерть фашизму!
«Fischia il vento, ed infuria la bufera.
Scarpe rotte e pur bisogna andar,
A conquistare la rossa primavera,
Dove sorge il sol dell avvenir!
..A conquistare la rossa primavera,
Dove sorge il sol dell avvenir!
Ogni contrada e patria del ribelle,
Ogni donna a lui dona un sospir.
Nella notte lo guidano le stelle,
Forte il cuor e il braccio nel colpir!
...Nella notte lo guidano le stelle
Forte il cuor e il braccio nel colpir!
E se ci coglie la crudele morte,
Dura vendetta verra dal partigian
Ormai sicura e gia la dura sorte
Del fascista vile traditor!
..Ormai sicura e gia la dura sorte
del fascista vile traditor!
Cessa il vento, calma la bufera,
Torna a casa il fiero partigian -
Sventolando la rossa sua bandiera,
Vittoriosi, e alfin liberi siam!
..Sventolando la rossa sua bandiera,
vittoriosi, e alfin liberi siam!
Fischia il vento ed infuria la bufera
Scarpe rotte e pur bisogna andar
A conquistare la rossa primavera
Dove sorge il sol dell avvenir!
..Aconquistare la rossa primavera
Dove sorge il sol dell avvenir!»
И женский голос.
— Всем им...! Пиздец!
«Винтовка — это праздник
Всё летит в пизду!
Люди сатанеют, умирают, превращаясь
В пушечное мясо, концентраты и нефть
В зловонные траншеи, пищевые отходы
В идеальные примеры, сперму, газ и дерьмо
Винтовка — это праздник
Всё летит в пизду!
Семена анархии дают буйный рост
Социальный триппер разъедает строй
Ширится всемирный обезумевший фронт
Пощады никому, никому, никому
Винтовка — это праздник
Всё летит в пизду!
Тифозные бараки черепных коробок
Газовые камеры уютных жилищ
Менты, патриоты, костыли, ремни
Сплошная поебень, поебень, поебень
Винтовка — это праздник
Всё летит в пизду!
Люди сатанеют. умирают, превращаясь
В топливо, игрушки, химикаты и нефть
В отходы производства, мавзолеи и погоны
Вижу — ширится растёт психоделическая армия
Винтовка — это праздник
Всё летит в пизду!»
Трое в милицейской форме у сцены захохотали.
— Вот Самурайка дает...
— А что, все правильно спела.
— Маша, тебе не стыдно? Здесь же дети.
Тот же голос со смехом.
— Извините. Сейчас исправлюсь.
“Aprendimos a quererte
Desde la historica altura
Donde el sol de tu bravura
Le puso un cerco a la muerte.
Aqui se queda la clara,
La entranable transparencia
De tu querida presencia,
Comandante Che Guevara.
Vienes quemando la brisa
Con soles de primavera
Para plantar la bandera
Con la luz de tu sonrisa.
Aqui se queda la clara,
La entranable transparencia
De tu querida presencia,
Comandante Che Guevara.”
Зрители стали подпевать. Лена вскинула винтовку.
— La entranable transparencia
De tu querida presencia,
Comandante Che Guevara.
Tu amor revolucionario
Te conduce a nueva empresa
Donde esperan la firmeza
De tu brazo libertario.
Aqui se queda la clara,
La entranable transparencia
De tu querida presencia,
Comandante Che Guevara.
Старуха в черном, стоявшая рядом с Ольгой, Данькой и Иваном подняла правую руку со сжатым кулаком.
— Стара...
Старуха поджала губы.
— Молчи. Святой он был.
Seguiremos adelante
Como junto a ti seguimos
Y con Fidel te decimos
Aqui se queda la clara,
La entranable transparencia
De tu querida presencia,
Comandante Che Guevara.
Жесткий ритм, мужской голос.
Und weil der Mensch ein Mensch ist,
Drum braucht er was zum Essen, bitte sehr.
Es macht ihn kein Geschwtz nicht satt,
Das schafft ihm kein Essen her.
Drum links zwei, drei,
Drum links zwei, drei,
Wo dein Platz, Genosse, ist!
Reih dich ein in die Arbeitereinheitsfront,
Weil du auch ein Arbeiter bist.
Und weil der Mensch ein Mensch ist,
Drum braucht er auch Kleider und Schuh!
Es macht ihn ein Geschwtz nicht warm
Und auch kein Trommeln dazu!
Drum links zwei, drei,
Drum links zwei, drei,
Wo dein Platz, Genosse, ist!
Reih dich ein in die Arbeitereinheitsfront,
Weil du auch ein Arbeiter bist.
Und weil der Mensch ein Mensch ist,
Drum hat er Stiefel im Gesicht nicht gern.
Er will unter sich keinen Sklaven sehn
Und uber sich keinen Herrn.
Drum links zwei, drei,
Drum links zwei, drei,
Wo dein Platz, Genosse, ist!
Reih dich ein in die Arbeitereinheitsfront,
Weil du auch ein Arbeiter bist.
Und weil der Prolet ein Prolet ist,
Drum kann er sich auch selber nur befrein.
Es kann die Befreiung der Arbeiter
Nur ein Werk von Arbeitern sein...
И так как ты рабочий,
То не жди, что нам поможет другой:
Себе мы свободу добудем в бою
Своей рабочей рукой!
... — Мать, а обязательно надо было со сцены материться?
— Я же извинилась.
— Да ладно...
... — Ну что? — Седой потушил сигарету в пепельнице. — Значит в Москву, Ольга?
Та тяжело вздохнув, покачала головой.
— Здесь дел выше крыши. Данька…
— Чего, мама?
— Того…Ну тебя ведь не удержишь.
— Ольга Дмитриевна, я прослежу. — Ульянка, обернувшись, погрозила парню кулаком. — Даня, не вздумай снова залететь.
— Не волнуйтесь, мне одного раза хватило.
— Ты уж там поосторожней будь.
— Обязательно, мама.
— Лешачка…
Она пожала плечами.
— А чего я в Москве не видела?
Алиса подумала.
— Действительно. Да еще… — она показала на ленин живот.
— Да ну тебя… при детях говорить не буду. Сама догадаешься.
Седой повернул голову.
— Юджи, Славка, Вася?
Все трое только вздохнули.
— Здесь разгребать затрахаешься. Единственное. — Бася погладил по голове пятнадцатилетнею девушку, сидевшую рядом. — Нюрыч с вами хочет. Говорит, должники у нее там. Пообщаться с ними хочет.
Девушка изобразила улыбку. Мику наклонилась к Славке.
— Слушай, что-то мне тех жалко стало. Я же ее видела когда…не по себе стало.
— Это она еще добрая была. Короче, если нужны будем, типа, звоните. Подтянемся.
— Договорились. Творите Портал, лучше знаете куда. Уля, да оторвись ты от Даньки.
— Вот еще.
Помахали на прощанье руками. В ответ дружное.
— Идите нахуй! — Смех. — И удачи!
Гуляй-Поле.
... Собравшие у клуба показывали на Порталы.
— Кто там?
— Никак из Зареченска гости.
На площадь из света вышли четыре девушки, два парня и седовласый мужчина.
— Да это же… Ангел.
Ульянка помахала рукой.
— Здравствуйте!
Следом шестнадцилетний парень и девочка лет пятнадцати.
—Товарищи. Его Данька зовут, а она Нюра.
Борз подошел к Мику, державшую на руках сына.
— Ала, Сайдитуна, ты вернулась. Мы ждали тебя. Братья и сестры… Твой сын вырос.
Седой огляделся.
— Виола?
— Командир…
К пришедшим вышли мужчина с женщиной в форме.
— Здесь мы, здорово, разведка. Рада видеть тебя живым. Значит погуляем.
— Я Сабуров. Люди Командиром называют.
Подошел мужчина в черном. Под бушлатом тельняшка, берет с красной звездой. Козырнул.
— Наставник, докладываю. Наши здесь. Кого удалось достать. Остальные… кто в Афгане, кто… Но все в курсе.
— Я понял, брат. Здравствуй.
Мужчина с изуродованным лицом и шрамом на месте правого глаза посмотрел вокруг. Задержал взгляд на женщинах в черном, что стояли поодаль. Одна подошла, уткнулась в него. Он погладил ее по голове.
— Прости, сестра, что меня не было. И вы простите, что мертвый был.
Тысяча девятьсот восемьдесят первый год.
Подмосковье.
«Шел в атаку яростный сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
— Что сказать хотел?
— А что скажешь. Сзади нас беженцы. Эвакуировать их не успевают. Что с ними будет, если танки прорвутся лучше не представлять. Поэтому… приказа нет, но стоим насмерть.
— Не вопрос, брат. Сколько надо продержаться?
— Пока живы.
— Понятно. Мы же пешмерга. Значит продержимся. Пошли готовиться. Мины им поставьте и РПГ побольше. Пулеметы туда. И младших уберите.
Лейтенант израненный прохрипел: "Вперед!"
У деревни Крюково погибает взвод.
Но штыки горячие бьют не наугад.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
... — Вы что… со шпаной справится не можете?!
Девочка, приподнявшись из окопа, вскинула руку. Вспыхнул «БТР», с брони на землю полетели горящие тела в камуфляже. Она еще успела радостно засмеяться. Пулеметная очередь… Ларочка Калинина. «Кали». Четырнадцать лет.
— Ганя, братка…
Мальчик, обвязавший себя гранатами, затянул узел, встал, обернулся.
— Я пошел. До встречи…
Леня Ганин. Пятнадцать лет.
— Зуля, Зулечка…
Девочка с оторванной ногой, лежащая у пулемета, устало прикрыла глаза.
— Простите, ребята, я кажется все… Аллах Акбар…
Зульфия Халипова. Пятнадцать лет…
Будут плакать матери ночи напролет.
У деревни Крюково погибает взвод.
Не сдадут позиции, не уйдут назад.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
Мальчик подполз к девочке, уткнувшейся в землю, погладил ее по голове.
— Я сейчас. Подожди, я все сделаю.
Головной танк с желто-синей полосой на борту внезапно остановился. Из люка выглянул офицер с округлившимися глазами. Закричал в ужасе.
— Они что, правда бессмертные!
Перед танком стоял мальчишка. Лет четырнадцати-пятнадцати. Голый по пояс, в окровавленных бинтах. Татуировки распятия, «Донбасс-Новороссия» на плече, за спиной крылья. В руках противотанковая мина.
— Да убейте его!
Мальчик передвинулся ближе.
— За Родину, за маму…!
В грохоте взрыва по внешней связи донеслось.
— Всем отходить, это приказ!
Поздно. С неба на колонну обрушился огненный дождь…
— Первый, я Пятый. Докладываю. Фашистская колонна
