не спеша высчитаю, планы строю... А теперь какие у меня планы? И что я читаю? Вот посмотри. (Девочка подошла к столу).
Ну, не читаю, конечно, просто так все это разложить хочу грамотно, упорядочить, чтобы и в положение мое вникнуть самому, и чтобы положение мое от упорядочивания этого само улучшилось... Ты не бухгалтером случайно мечтаешь быть? Нет? Да, в душе мы все не бухгалтеры, но работа, говорят, хлебная...
Целый стол бумаг! Все такие важные, на некоторых по три печати... Повестки в суд - так, их по датам разложу... Уведомления о штрафах... Пока не до них...
Ксерокопия старого, еще первого варианта контракта с мин культуры - ага, его надо прочитать наконец, чего я тогда, глупОй, не сделал... В сторону его...
Ага, вот они - протоколы лингвистических экспертиз с подтверждением выводов комиссий о частичном и полном несоответствии моих рукописей с оговоренными в присутствии понятых параметрами конкретизации интересующих "Заказчика" за сроком давности утраченных конфиденциальность сведений... Есть же время у людей время на бред на весь этот... И так серьезно все главное...
Эх, мне бы их время... И деньги, прежде всего... Домой бы съездил; последняя осень стоит, такая хорошая! Картошку копать - самое время; говорят - еще неделя - и все, дожди... Мои если и начали без меня копать - так это не хорошо; у меня получилось с полгода назад домой съездить - и жене сейчас копать никак нельзя... Эх... Копия ашановского чека за ящик пойла - и его, гады, не забыли... Счет за доставку... Каждую ступеньку посчитали, опять в присутствии понятых... Так, все это - по логике к уже взятым шекелям кладу, все равно они на суде все в деньгах оценят... Ты как считаешь?
По сменщику было видно, что забота у него всегда одна, из года в год одна и та же: - накопить денег и поехать домой; без денег же ехать он, видимо, боялся... Здесь девочке подумалось, что они с Игуадонычем чем-то похожи.
Наконец сменщик заметил, что занятие его девочку не занимает нисколько - видимо, она пришла совсем с другим ожиданием.
- Ох, девочка... Вот ты и увидела, чем мы, взрослые, от вас, счастливых, отличаемся.
Из чьего-то далекого, но все же знакомого детства ко мне пришла ты - а я с тобой о пустом говорю. Паша взял бы тебя да вальс потанцевал; а бумаги бы сжег. Для романтичности. Дров нам не дают уже, все на запад, сидим в холоде. Сжечь было бы уместно. Нда... Чего бы придумать мне?
Кстати. Помнишь, когда Паша ушел в лес поразмышлять, он не допил бутылку столетнего вина? Ей уже сто двадцать; давай-ка мы ее оценим; другого случая у меня, видать, не будет - да и устал я ее хранить, а пить кошмары всякие.
И действительно - недалеко от стола стоял мешок с пустыми бутылками; все они были разными - и девочка подумала, что Полиглотыч как персонаж взят был сменщиком с себя, в момент похмелья и самокритики.
Бутылку они поставили прямо на контракт; нашлись у кочегара и конфеты, и чай цветочный для девочки, и другие вкуснятины, которых она и не ожидала. И самое радостное - чудесный умный самовар; подарок унылому от геронты; девочка его сразу узнала - это он тогда в беседке кипел от чувств.
- А вот о чем поговорить с тобой - никак не нахожу - вдруг задумался сменщик. У меня не тот возраст, а девочки мои совсем маленькие, там все разговоры о кошках и игрушках... а может, и нет - я так редко их вижу... Приехал вот полгода назад - а они столько новых слов говорят! Да… Им с тобой так интересно было бы познакомиться...
А ты в каком классе? Секрет? Но все равно, я чувствую - уже не кошки и куклы занимают тебя... (Сменщик говорил это больше себе, глядя куда-то, в черный как ночное небо потолок кочегарки, и голову держа на руке).
Первая любовь... Ты никогда не уходишь из сердца бесследно. Какая непростая ты мука, неразделенная - и разделенная, какое простое, должно быть, ты счастье.
- Отец Петр дал Паше молитвослов - обратился он уже к девочке - и он ему помог. В нем нашел он много хороших молитв. От глада, от пагубы, от мора, от пожара. Но не нашел он молитвы от безответной любви.
Тогда Паша спросил геронту: - как же быть тем людям, которых даже молитвослов игнорирует?
И вот что ему сказано было.
- Сам Бог, любя человека, почти никогда не находит взаимности. В следствии этой главной безответной любви и наши сердечные дела почти всегда неустроенны.
Но это будет недолго, только до конца жизни - утешил его о. Петр - все верные будут купаться в великой любви вечно. Отрет Бог всякую слезу с очей их.
И долго еще кочегар и девочка говорили о всяких хороших вещах; было ясно, что дружат они давно; настроение у сменщика поднялось и он рассказал, что геронта там, в беседке, вполне успокоил Пашу насчет утраченной мелодии.
Он сказал, что Паша ее вспомнит - и вот как это будет.
Пусть и красивые, но разобщенные созвучия, которые, как кирпичики, хотели сложиться в стройное здание - чтобы, увидев их со стороны, Паша понял, как могут быть они сильны и прекрасны, объединенные одной идеей - что все это озарение для Паши было лишь прообразом того будущего величественного события, когда, объединенные одним устремлением и одной любовью, люди-кирпичики сложатся в стройное здание русского дома - и будут его мощь и красота небывалые! И сгинут с лица Руси мелкие воровские мотивы поведения - им не будет места в этом мире... Это только пока их время и власть тьмы...
Еще сменщик высказал предположение, что геронта вдохновил Пашу написать Русский марш - а для того нужно Паше обойти и узнать каждого - чтобы марш собрал в себя порывы всех!
Так они и беседовали; но вот беда - действие первой чаши закончилось, и кочегар стал все чаще останавливаться взглядом то на одной, то на другой своей бумаге; было заметно, что они сбивают его с мысли и настраивают на тот лад чувств, который и молодого человека может сделать сердечником... Кочегар непроизвольно положил руку себе на грудь, где в черных глубинах опять начала зарождаться депрессия размером с космос.
И подумалось девочке, что и еще один персонаж сказки не выдуман.
Тогда добрая девочка решилась ему помочь во всем разобраться - и сделала это решительно, не смотря на всю абсурдность той ситуации, когда она является в этих рукописях тем персонажем, к которому можно обращаться лишь безответно.
- Ты только не переживай, друг мой - стала подходить она осторожно, с заботой старшей сестры - но плохо тебе не только от того, что положение серьезное, но и от того, что ты ну никак не понимаешь, что происходит!
- И что происходит? - встревожился трезвеющий кочегар.
- Начну издалека - или по порядку...
Помнишь, в какой-то рукописи у тебя кочегары выманивают у Барбары поллитру? (В какой именно - сменщик забыл сам). - Рассказами под настроение последней серии - под то состояние, подыгрывание которому Барбару соблазняло на щедрость к сущим в муках похмелья?
- Ну, припоминаю вроде... (Такого поворота разговора сменщик не ожидал).
Так вот. Со временем Барбара стала замечать, что по силе воздействия... По потрясению чувств сериалы стали уступать рассказам кочегаров. Виду она, конечно же, не подавала, и смотрела на потуги кочегарские выманить поллитру снисходительно - но на самом деле она уже верила всему; и часто, отворачиваясь как бы за баллончиком с краской, слезинку прятала...
Со временем для нее сериалы стали лишь... Как бы сказать... У Пушкина импровизатора помнишь? При его выступлении ему подавали записки - темы, на которые желали услышать исшедший из живого вдохновения стих - рождающийся прямо на глазах присутствующих... Так же и с Барбарой - сериал для нее был лишь запиской с темой; да: бесталанные, бескрылые коммерческие произведения подавали лишь темы; и только она, Барбара, знала, какие чудные искры высекли дебелые камни эти из жаждущих выпить сердец.
Со временем она стала жалеть, что часть рассказов... и порыв душевный, с которым поллитра была выманена - забывались в суете повседневной. И Барбара купила себе диктофон! Да! И записывала, играясь кокетливо в руках бутылкой - а кочегар выкладывался весь, вдохновляемый близостью желанной влаги!
И настал-таки день, когда Барбара признала, что ее внутренний мир обогащен недосягаемо до идей сериальных. Будучи женщиной благоразумной, она решила проверить - не в прелести ли она - и отправила в минкультуры пару стенограмм с любимыми рассказами. И что ты думаешь?
- Что? Понравилось?
- Не то слово. Купили сразу. Это был день рождения некоторых отечественных сериалов.
- Так. Я тут причем.
- При том. Барбара стала писательницей. Под псевдонимом. И романы, и сценарии - все ее стенограммы востребованы. Ларек уже был нужен просто как студия... Она перестала выносить из него деньги - для нее это были уже не деньги...
Здесь сменщик, услышав о деньгах, вздохнул - и девочка поняла, что он был одним из самых активных у ларька краснобаев - но никто ему премию, конечно же, не даст...
- А связь с бредом этим? - (Сменщик все время смотрел в стол.)
- А связь такая. Муж ее, всегда всех во всем превосходивший, прочувствовал понижение своего статуса... Жену на лимузинах по бомондам возят, ей сам губернатор ручку целует - "читал, читал" - а он лишь падением на брюхо в приемных на плаву держится. "Если я не переплюну жены собственной - сказал он себе перед зеркалом - то я неудачник. Либо меня на лимузинах за талант возить будут, либо я ее убью".
И поскольку ниша литературная в городе оказалась занятой, пришлось Дарвинюку стать композитором - через скупку Пашиных наигрышей и озарений.
- Так вот на что мы в те годы пили!
- И вот почему все у вас скупал "инкогнито".
- Ага, смекнул. Логично. Но мыслишь ты, милая, постарше своего возраста.
- А зачем же ты со мною разговаривал, как с десятилетней? Мне уже давно, давно тринадцать!
- И как давно?
- Это секрет...
- Ладно. Я весь внимание. А как ты все это узнала-то?
- А с Барбарой по-женски поболтали.
- Так, и дальше что?
- В общем-то, и все.
- Что все?
- Дарвинюк теперь - это самобытный композитор... Его саунд-треки, (прошу прощения за гадкое слово), гораздо дороже сценариев ценятся. Ведь с хорошей мелодией и слабенький сериал родным станет... И будут все хозяйки именно тот порошок стиральный покупать, который героиня в свекровин суп подсыпала - а это отдельные деньги!
- Многое понял. Хорошо, что ты пришла.
- Конфеты у тебя хорошие.
- Так я как тут замешан? Уже договаривай!
- Дарвинюк за свою композиторскую славу не вполне спокоен... А вдруг, автор предъявит свои права?
- Но Паша обещал!
- В наше время и контрактам не верят - а ты просто слову вес даешь.
- Паша если пообещал пожизненный отказ - это железнее бумаг с печатями у нотариуса!
- Благородство чуждо сынам иуды; они не верят слову. А деньги и почет - огромные у Дарвинюка; ему есть, что терять! В таких случаях потенциально опасные люди убираются со счастливого жизненного пути.
- Так он
