условиях, но сильно сути это не меняет. Боюсь, что мы увидим подобную картину и на этажах выше.
Я не понимаю, упирался я. – Почему Компания заставляла людей жить в таких условиях?
Потому же, почему и мы находимся на этой планете, ответил господин Пенс. – Идемте дальше, я хочу, чтобы вы сами все поняли. Это просто необходимо, а мне было необходимо увидеть это собственными глазами, теперь у меня нет сомнений. Чтобы расширить горизонт своего сознания часто достаточно сделать всего лишь один шаг и открыть глаза.
Поднявшись на следующий этаж, мы увидели ту же картину: мертвые замерзшие статуи людей, вжатые в пол, кровати или решетки, некоторые лежали на полу коридора, несколько камер были открыты, выбежавшие из них не успели добраться даже до лестницы, сраженные мощью силового поля. На последнем этаже никого не было. Все камеры были открыты, вещи аккуратно лежали на своих местах, кровати застелены, на столах стояла чистая посуда, на некоторых кроватях рядками сидели испуганные детские игрушки, таращившиеся на нас круглыми черными глазами, полными недоумения и страха. Я взял одну из игрушек, странного вида животное с большими длинными ушами и коротким куцым хвостом. Мордочка зверька была веселая, короткие передние лапки держали какой-то яркий плод в виде удлиненного конуса, большие задние лапки словно готовились к прыжку.
Это заяц или кролик, такими животными наполняли колонизированные планеты, точно так же, как и людьми, сказал господин Пенс. – Очень милое и хорошее животное, которое не может причинить вред человеку. У нас решили не выращивать, расчеты показали нецелесообразность этого вида для кормления. Но, и тут я могу похвастаться, я заказал несколько десятков особей, мне кажется, что нашим детям не хватает общения, общения с животными. Конечно, вы можете сказать, что детей можно отвозить на наши зверофермы, дети смогут увидеть настоящих животных, только наш скот опасен и очень агрессивен. Вы же бывали на этих фермах?
¬ Давным-давно, по-моему, это и была экскурсия, ответил я. – Я бы все отдал, если бы у меня в детстве был вот такой друг, живой и настоящий.
И я, но наше детство прошло, господин Пенс нахмурился, машинально приложив руки к шлему, пытаясь помассировать виски. – Я боюсь идти дальше, как вы думаете, где эти дети?
Голос его зазвучал глухо, передатчик усилил сигнал, надавив мне шумом его дыхания через наушники. Он тяжело дышал, застыв на месте, и пристально смотрел в окно. Я подошел к окну, почему-то раньше мне не приходило это в голову, наверное, потому, что все решетки были закрыты.
Перед моими глазами открылся большой квадратный двор, скрытый от постороннего взгляда бетонными стенами здания, образующими каменный колодец. Двор был расчерчен на площадки, огороженные невысокими заборами. Взрослые площадки с примитивными тренажерами, турниками и лавками стояли далеко от детских площадок. Мои глаза играли со мной, мой мозг играл со мной, не желая видеть всю картину целиком, останавливаясь на мельчайших бессмысленных деталях. Вот я уже разглядываю дорожки, усыпанные пустой породой, вычерченные линии небольшого бегового кольца, вот лежит человек на лавке, будто бы отдыхает, рядом лежат другие в странных неестественных позах. Картина медленно открывается передо мной, руки нещадно сжимают игрушку, мне кажется, что ей больно, и я отпускаю ее, заяц падает на пол, и я тут же хватаю его обратно, прижимая к себе, как ребенок любимую игрушку. Все, все, куда могло добраться мое зрение, все, что мог осознать мой мозг, сопротивляющийся действительности, вырывающийся из того, что я видел, дорисовывая, создавая новую реальность… все пространство было усеяно детьми, крохотными, мертвыми. И тут мозг начинает усиливать, забивая глаза тем, что не было, усиливая ужас от увиденного, горы трупов растут перед моими глазами, они начинают двигаться, еще мгновение, и они протянут ко мне свои руки, а из искаженных удушьем лиц вырвется неистовый крик о помощи, крик ненависти, крик боли, крик отчаянья, злости, бессилия.
Я сел на пол. Не знаю, как это произошло, но я сидел так довольно долго. Господин Пенс стоял рядом и молчал, не решаясь подойти к окну.
Они там, они все там, ¬ произнес я и посмотрел в глаза игрушечному кролику, от этого стало еще больнее.
Да, я понял, сказал господин Пенс.
Что? – спросил я, не слыша его слов.
¬ Я вас понял, повторил господин Пенс.
А, вы об этом, ¬ Я сделал над собой усилие и встал. – Что мы будем с ними делать?
¬ Делать? – удивился господин Пенс. – Не знаю, а разве мы можем что-то сделать?
Не знаю, но нельзя же так просто всех их там оставить? – возмутился я, и сам себя остановил. – А мы разве что-то можем?
К сожалению, ничего, ответил господин Пенс. ¬ Если бы мы были на другой планете, хотя бы просто на планете, любой, то мы бы смогли похоронить их, был такой ритуал у древних, когда покойников закапывают в землю или сооружают курганы. Сомневаюсь, что даже вам удастся пробить в нашей земле яму хотя бы для одного, бессмысленный и тщетный труд.
Значит, мы все так и оставим? – спросил я.
Да, и так будет правильно. Это и есть их могила или дом, как называли это древние, чувствуете тонкую грань между жизнью и смертью? Когда вы рождаетесь, вас приносят в дом, а когда умираете, кладут в другой дом, чтобы вы жили вечно, чтобы после смерти вам было, где жить. Пока еще держится купол, и космос позволяет, их дом будет вечен.
Мы спустились на первый этаж, в глаза больно кольнула дверь, выводившая во двор страшного дома. Никто из нас не нашел в себе силы войти туда, и надо ли было это делать? Скажу честно, в другие дома мы тоже не пошли, подумайте, действительно ли стоит знать все? Не достаточно ли малой части трагедии сотен людей, чтобы понять то, что здесь произошло? Нет, достаточно одной смерти, одного человека, одной трагедии. Позже, через несколько лет, многие из нас пришли сюда. Те, кто нашел мужество в себе, нашел желание, непримиримую волю узнать правду, почтить память мертвых, наших мертвых предков. Тогда мы проникли в каждый дом, большинство впускали нас, не требуя жертв, но были и такие, из которых приходилось выгонять черный туман по нескольку дней. Мы узнали всех, нашли их имена и вписали на огромные шлифованные плиты упорной породы, богатой ценной рудой. Эти плиты светятся в темноте, когда Злобный карлик властвует над нашей планетой, и каждое имя, каждый убитый оживает в этом мертвом пространстве – нет ценнее памяти, она единственная дает надежду и ощущение вечности разума.
Я вам покажу причину, возможно трагическую случайность, кто знает, сказал господин Пенс, вставая на свою платформу. – Едемте к распределительной станции, вы все сами увидите.
Я собрал инструмент, бережно уложил зайца в короб, зачем-то оставив его приоткрытым, будто бы заяц мог здесь дышать. Глупо, одушевлять игрушки, для взрослого человека. В этом меня поддержала Энни и Мэриэт, они и еще другие женщины собрали все игрушки и поселили их в наших поселках, в тех комнатах, где никто не жил… жуткое зрелище, но необходимое.
Через час блуждания по мертвому поселку, мы подъехали к кислородной станции.
Кислородная станция представляла собой нагромождение оплавленных бетонных осколков, в которых спеклось все, что было выброшено взрывом наружу. Огонь пришел из-под земли, большая его часть накинулась на поселок снаружи, вдавив взрывной волной оплавившийся купол внутрь. Купол не дрогнул, надежно приняв на себя первый удар, повторные вспышки, взрывы добивали шаткий мир, откалывая куски купола, разбивая его свод на сотни огромных трещин.
Господин Пенс рассказывал это спокойно, часто задумываясь, сопоставляя то, что видит, с тем, что угадывал его мозг. Взрыв, хаотическая цепная реакция началась вне поселка, в подземных хранилищах. Система была такая же, как и у наших станций: хранилище с реагентами и сырьем, из которого получали кислород и азот, находились вне поселка, там же и располагались системы очистки воздуха, собиравшие пыль, органические загрязнения, отделяя окиси азота и другие неизбежные спутники человеческой жизни, сжигая сероводород и попутные газы биологического разложения, разбивая валентную связь углекислого газа, выхватывая обратно ценный кислород – прекрасная отлаженная система, придуманная людьми для жизни. Господин Пенс сомневался, что такой идеальный механизм мог самопроизвольно детонировать, и тем более он сомневался, что простой человек мог навредить этой станции. Тот или те, кто решились на это, обладали достаточным уровнем знаний, и, ужасало то, что они отчетливо понимали, что они делают. Он отрицал возможность брака катализаторов, выхода из строя оборудования и накопления избыточного уровня кислорода и детонации. А дальше ничего и не надо было делать: главный контролер, получив сообщение о первом взрыве, начинает программу «Сдерживания» Каждый, находящийся внутри охраняемого контура, а именно поселка, будет задержан, обездвижен магнитным полем до прибытия специальной команды. Скорее всего, такая команда быстрого реагирования и пыталась что-то сделать, а может они погибли при следующих взрывах, пытаясь отключить станцию или – можно было гадать до бесконечности.
А если у нас что-то случится, нас также распластают на полу, как их? – спросил я. – Разве мы не имеем права на жизнь?
Наши права всецело принадлежат Компании, запомните это и никогда не забывайте. И ваши, и мои, - ответил господин Пенс.
Глава 6. Черный город
Вечер наступил неожиданно рано, сгустившаяся тьма поглотила улицы, дома, оставив взору небольшие участки пространства, освещенные яркими лучами уличных фонарей. Яркий электрический свет терялся в этом сумраке, словно Злобный карлик желал поглотить его, медленно высасывая энергию из бесстрашных источников света. Все вокруг замерло, затаилось. В соседних домах мерцал свет, люди готовились ко сну, занимаясь нехитрыми делами.
Энни была на кухне. Стоя у плиты, она медленно помешивала черную массу в кастрюле, всматриваясь в глубокий черный цвет. Варево было густое, как и сумрак на улице, оно, казалось, поглощало свет, поэтому возле плиты было сумрачно. Может так действовали пары, тяжело отводимые вытяжкой, может в этом был виноват свет Злобного карлика, проникавший на кухню сквозь открытое настежь окно. Энни стояла в еле заметной черной дымке, принюхиваясь к своему колдовскому раствору. В нем не было ничего опасного: сок дикой груши, косточки плотоядной вишни, несколько корней разных растений, густая черная смола хищной яблони и несколько щепоток разных солей, брошенных Энни наугад в качестве имитации морской соли. Рецепт этого колдовского варева она нашла вместе с Мэриэт в школьной библиотеке, этим раствором или, точнее сказать мазью, обмазывали себя жители планеты Духов, чтобы скрыться в ночи. Девушки задумали сыграть для детей сказочный спектакль, в котором роли достанутся всем: и зрителям, и любому, кто будет в этот момент на улице. Для своего мужа Энни уже подобрала роль страшного великана, но доброго внутри, нашлась и роль для господина Пенса – роль главного и коварного злодея, он не был против. Но сначала надо было все испробовать на себе, чтобы не потерпеть
