напомнила о себе. Хромая, я вышел из машины, за мной поспешил и господин Пенс. У него был нестандартный комбинезон и шлем, выполненный под заказ, напоминая детский костюм. Детям запрещалось выходить за территорию поселка вне транспортных средств, Компания присылала комбинезоны и шлемы стандартных размеров, каждый мог подобрать себе подходящий.
Я достал из прицепа две одноколесные платформы с вертикальной ручкой для управления и опоры. Мы встали на них и поехали вдоль границы купола поселка, держась в стороне. Ночь наполняла пространство вокруг черной синевой, все же дома не было так темно, черный свет Злобного карлика, проходя сквозь защитный купол, освещал улицы. Здесь же не было видно ровным счетом ничего. Мы ехали скорее наугад, ориентируясь по карте на панели. Не позднее, чем через час, мы вернулись обратно, ночная планета не желала открывать нам свои секреты.
Утром мы вошли в поселок. Шлюзовые ворота были открыты, внутри царил хаос беспредельности космоса. Весь поселок был исчерчен ровными линиями улиц, дома были совсем не похожи на наши, они смотрелись пугающе, неприязненно. Время было безвластно здесь, все сохранилось так, как оставили последние обитатели поселка, если кто-то и успел уйти.
— Чувствуете дух времени? – спросил меня господин Пенс. – Все эти здания, улицы, на что они похожи?
Сложно сразу определить, ответил я, немного подумав. – Напоминает лагеря для заключенных, я такие видел в одном фильме.
— Да, они похожи потому, что сделаны по одному проекту и для нас с вами. Этот поселок был построен еще до того, как родился мой отец. Вопреки досужим слухам, мой отец родился здесь, вот так вот. Ивы же знаете этот анекдот про то, как он выиграл эту планету у боссов Компании?
¬ Да, знаю. Его все знают.
Так вот это неправда. Игра была, но много-много поколений до этого. Мы все здесь равны, каждый проходит свои круги, у кого-то их больше, кто-то скоро закончит цикл.
И окажется на свободе? – удивился я.
Нет, просто закончит цикл, усмехнулся господин Пенс. – Давайте, зайдем внутрь вот этого дома.
Мы подошли к одному из серых четырехэтажных домов, они все выглядели одинаково.
К моему удивлению, дверь в это серое безобразие, служившее кому-то домом, была закрыта. На нашей планете все двери были открыты, без замков или засовов, только символические защелки, сохранявшие тайну личной жизни. Замки, точнее заборы и пропускная система была на режимных объектах, куда посторонним вход был запрещен. Достав из короба инструмент, я стал вскрывать дверь. Найти замок мне не удалось, поэтому я решил просто выпилить дверь, так было быстрее и проще. Работа шла тяжело, если бы я был в поселке, то, наверное, уже взмок бы от натуги, но в космосе ты практически не потеешь, так тебе кажется. Пот застилал глаза, но ты не чувствовал жара, пот выступал и тут же холодил тело, хотелось двигаться быстрее, чтобы согреться – странное такое противоречие в ощущениях и фактическом состоянии. Конечно же, я потел и уставал, мозг обманывал себя, обманывал тело, отправляя неверные сигналы. Стоя в магнитных ботинках, которые удерживают тебя на земле, не чувствуешь твердой почвы под ногами, тело болтает в невесомости, неверное движение может откинуть назад, можно сильно приложиться обо все, что угодно, даже о самый незначительный жалкий камень, ручку транспортной платформы, о саму платформу, налететь на господина Пенса, наконец.
Пропилив дверь, я осторожно, словно боясь, что она меня придавит, толкнул ее внутрь. Дверь была металлическая, толстая, те, кто ее ставил, определенно не хотели никого выпускать из этого строения. Дверь упала на пол, глухо охнув (если бы здесь была атмосфера), погружаясь в толстый слой песка. Если бы на нашей планете была настоящая атмосфера, то я бы почувствовал, как из здания на нас пахнуло, нет, скорее дыхнуло нечто, черное, давящее на грудь. А ничего не было, просто плод воспаленного воображения, затуманенного тяжелой работой. Мне показалось, что на мгновенье мое сердце остановилось, я оглянулся на господина Пенса, пытаясь разгадать его чувства, почувствовал ли он то же самое, и ничего не смог увидеть сквозь толстое стекло шлема и маску, закрывающую нижнюю половину лица.
Вы уже такое видели? – спросил меня господин Пенс.
Нет, столько раз проезжал мимо, и ни разу не заглянул. Что-то меня всегда останавливало, ответил я.
Видимо, не зря останавливало. Но, раз уж мы здесь, надо входить, ¬ сказал господин Пенс. – Возможно, мне показалось, но я увидел, как из здания вылетело черное облако.
Да, я тоже его видел, сказал я и включил нашлемный фонарь, мой голос звучал для меня странно, может так искажали его наушники, ретранслируя мне мою речь через микрофон, я услышал страх в этом чужом своем голосе.
Пучок света влетел внутрь и потерялся, ничего не было видно. Какая-то плотная невесомая субстанция окутывала все пространство внутри здания. Я прибавил мощность излучателя, световой пучок на секунду осветил пустой холл и снова потерялся, рассеявшись, угаснув.
¬ Что думаете? – спросил я господина Пенса. – Что это может быть?
Даже не знаю, может там поселился злой дух, может такое быть?
Вполне возможно, здесь случилось что-то плохое, все возможно. Сейчас проверим, ответил я, доставая из ящика с инструментами бутылку с вишневой водкой.
Недолго раздумывая, я с силой бросил бутылку в черноту холла. Бутылка разлетелась обо что-то, чего я не видел, и не хотел видеть. Той секунды, что я видел, было достаточно, чтобы понять, что в холле ничего не было: ни колонн, ни столов, ни других предметов, о которые могла бы разбиться бутылка, до другой стены я бы не добросил, в потолок я не целился. Разлетевшийся алкоголь и стекла вспыхнули, вырвавшись ярким пламенем наружу. Мы не успели отойти, настолько это было неожиданно, поэтому нас обдало жаром пламени, датчики на шлеме зафиксировали кратковременное повышение внешней температуры, предупредив нас об опасности. После этого хлопка холл освободился, стали видны стены, пол, лежащая в песке дверь.
Определенно, духи приняли вашу жертву, ¬ сказал господин Пенс. – Вы взяли с собой еще бутылки?
О, да, я без них никуда не хожу, засмеялся я в ответ. – А вдруг придется с духами в косточки поиграть, а ставить нечего?
Умно, я бы никогда до такого не додумался, сказал господин Пенс. – Все это звучит глупо, даже по-детски, но это работает, остальное не так уж и важно.
Мы вошли внутрь. Ощущение незримого присутствия не покидало нас, так бывает, когда чего-то ждешь, пытаешься предугадать, сознание рисует небывалые картины, строит дурные сценарии, заставляя быть настороже, опасаться каждого незнакомого звука, держаться подальше от темных углов. Жизнь невозможна в этом месте, все, что могло бы нам угрожать либо сдохло, либо замерзло. Пройдя первый этаж, мы не обнаружили ничего особенного: общая столовая, как в наших производственных корпусах, длинные уборные, делившиеся по половому признаку, грязные, без удобств, от них делалось дурно, хотя мы и не могли чувствовать возможный запах нечистот, человеческой жизни. Были еще закрытые комнаты, но на табличках мы легко угадали кодировки складских помещений, особого интереса к ним у нас не было. Господин Пенс сказал, что раньше так жили все, наши дома появились относительно недавно, когда он окончил школу, а его изобретение уже повсеместно внедрялось на нашем астероиде, делая жизнь комфортнее и, что достойно первого места списка чудес галактики, дешевле. Жизнь людей на этой планетарной фабрике действительно удешевилась на три порядка, так как не надо было больше обеспечивать поселения привозными ресурсами: воздухом и водой.
Господин Пенс умолчал, что строительство новых поселков, так же, как и перестройка старых, велась с его доходов, каждый житель нашей планеты платил господину Пенсу за воздух и воду. Чувствуете, запахло древними временами, когда владелец земли изнывал от безделья и жадности, выдумывая новые налоги? Похоже, но не совсем, точнее совсем не похоже. Астероид, также как и фабрика, сырье, концентраты, технологии, машины и прочее принадлежат Компании, и каждый житель платил из своего заработка Компании за воздух и воду. Теперь плата взималась Компанией и переводилась на счет господина Пенса. Вот на эти деньги все и было построено, по сути, мы сами оплатили свои дома, свои поселки, свою жизнь и это правильно. Многие считают, что планета принадлежит господину Пенсу, она перешла ему от его отца, я писал об этом заблуждении в начале книги. Не думайте, что я сознательно ввожу вас в заблуждение, вовсе нет. Также как и я, вы, уважаемый читатель, откроете для себя истинное положение вещей, настоящее лицо нашей планеты, и поймете, почему она действительно наша, а не Компании или кого бы то ни было еще.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, мы застыли на месте. Этаж был похож на стандартные этажи жилых домов, коридор замыкался сам на себя, образуя неровный квадрат, с двух сторон которого располагались жилые помещения. Мы видели комнаты, небольшие, с двумя или тремя кроватями, шкафом и одним столом. Дверей не было, вместо них были решетки, выполненные из толстых металлических прутьев, грубые, сделанные примитивно, громоздко. Сами комнаты были ужасны: убогая мебель, бетонные полы и стены, крохотные окна с решетками, а главное даже не это: на кроватях, на полу, прижатые, вдавленные в решетку лежали, стояли, люди, искалеченные неудобными позами, распластанные, лежа на спине или лицом вниз, с вывернутыми руками и ногами, будто бы кто-то хотел вырвать их из тела, растягивая, с надрывом всех тканей, разрывая мышцы, разрывая человека на части… Они все были мертвы, много десятков лет – сотни лет. Космический холод сохранил их тела, сохранил их лица, со страшными гримасами ужаса и желания дышать, желания жить!
Мы прошли весь коридор и вернулись к лестнице. Господин Пенс смотрел на людей и молчал, мне было трудно смотреть в эти остекленевшие от ужаса и боли, от асфиксии, чудовищного желания жизни глаза, поэтому я смотрел в пол. Что-то росло внутри меня, что-то гневное, нечеловеческое, забытое мною. Ярость, наверное, это была она. Ярость от понимания, еще незаметно, боязливо и осторожно вступавшего в мой мозг.
Они умерли от нехватки воздуха. Они задохнулись, сказал господин Пенс. – Вы видите, мой друг, в каком положении их тела? Как выдумаете, что с ними случилось?
¬ Не знаю, еле слышно ответил я, борясь с приступом ярости.
Здесь, как мне думается, произошла трагедия. Так срабатывает система безопасности, она обездвиживает всех, кто попадает в поле действия защитного контура. Сейчас это поле отключено, иначе бы нас тоже вдавило бы в пол, как этих бедняг. Видите, у них немного другая одежда, в ней больше проводников, но и наших достаточно, чтобы обездвижить наши тела.
Но зачем так делать? ¬ Воскликнул я. – Почему они находятся за решетками? Кто эти люди?
Мы, спокойно ответил господин Пенс и добавил шепотом. – Компания нас не услышит, но лучше говорить тише. Я не исключаю, что здесь могут быть еще работоспособные шпионы, их вделывали в потолок, в стены, вы никогда не сможете их найти, не сломав стены. Это очень старый поселок, ни я, ни моя семья не жили в таких
