что она здесь, что я рядом, что у нас есть сын.
Как-то ночью я нашел ее вместе с Мэриэт. Девушки дрожали от холода, я завернул их в одеяло, если бы я знал, что там будет еще и Мэриэт, то взял бы два одеяла. Девушки смеялись и плакали, с трудом перебирая озябшими ногами по холодной земле. Энни вскользь сказала, что у них с Мэриэт общий кошмар, вроде как с разных планет, но очень похожих, до мельчайших подробностей. Я не стал расспрашивать, у нас не принято рассказывать или выпытывать у другого его кошмар. Энни никогда не рассказывала мне про свой кошмар, а я ей про свой. Несколько раз в году, когда Злобный карлик приближался к нашей планете особенно близко, Энни уходила по ночам гулять по поселку. В первый раз меня это очень сильно напугало, позже я составил календарь, Энни никогда не сбивалась с него. Оказывается, что и у Мэриэт была та же проблема. Девушки слишком медленно шли, дрожа всем телом, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться, поэтому я сгреб их в охапку и понес домой. Вы бы слышали, как они визжали от восторга. Возле дома нас встретил господин Пенс, я начал было объяснять, а он, сказав, что все и так знает про Мэриэт, повел нас на ранний завтрак. Мы договорились, что поедем в экспедицию после того, как наши прекрасные женщины перестанут гулять по ночам.
Перед самым отъездом я пригнал прицеп к дому, поставив его перед входом. Майкл так радовался, все просил, чтобы мы взяли его с собой, обещал хорошо себя вести. Еле уговорили, чтобы он сначала вырос и подучился. Вот и появился у нашего сорванца стимул учиться, а то в школе его не заставишь ничего делать, даже легкие покалывания током через одежду не помогали. Энни перешла из лаборатории работать в школу, воспитателем, ей работа очень понравилась, и она уговорила Мэриэт пойти вместе с ней. Господин Пенс был не против и все устроил. Работая вместе с Энни и с детьми, Мэриэт ожила, приходила домой счастливая, много и громко смеялась, рассказывая за общим ужином про детей, про их игры и шалости, поругивая Майкла, который был в ее группе. Она не забывала про обязанности хозяйки дома, вместе с Энни они разделили обязанности, Энни любила порядок, любила заниматься им и требовала его от других.
В последний вечер перед отъездом Мэриэт вдруг заплакала за столом, долго протяжно воя, как раненый зверь в горах, так шепнул мне Майкл, они как раз проходили животных других планет. Мы все пытались ее успокоить, но она не могла остановиться и, успокоившись на секунду, сказала, что скоро, она это чувствует, будет большая беда. Что-то внутри нее говорило об этом. Предупреждало, и она знала, что эту беду нельзя предотвратить. Я решил это проверить и принес косточки. Призвав духов дома помочь нам, я бросил косточки на стол – все были черными, Мэриэт говорила правду. Я бросал много раз: всегда выпадало одно и то же. Тогда господин Пенс попросил меня сказать духам, чтобы они дали прогноз на исход этой беды, что будет в итоге. Кружка с косточками сама опрокинулась на стол, выпали все цвета, черных было больше, но были и синие, красные, белые. Господин Пенс сказал, что это значит то, что беды не миновать, но она не уничтожит всех, надо верить в хороший исход. Тогда Мэриэт успокоилась и бросилась его целовать. Они ушли к себе, господин Пенс и Мэриэт все еще жили в отдельных комнатах, а Энни бегала подслушивать, ей не терпелось все узнать, каждый раз докладывая мне. В середине ночи она разбудила меня страстными поцелуями, хлопая ладонями по щекам, чтобы я быстрее проснулся. Она так радовалась за них, что ее всю переполняла любовь, она смеялась и плакала, жалея о нашем отъезде, радуясь нашему путешествию, просто радуясь, чувствуя себя счастливой.
Утром, когда мы собрались и попрощались с близкими, я заметил, что господин Пенс выглядит несколько сконфуженным, пряча тихую счастливую улыбку. Он заговорил первым, мы еще не выехали за пределы поселка, у шлюзовых ворот столпились грузовые машины, ожидающие свое очереди на выезд.
Знаете, мой дорогой друг, мне вчера показалось, что я узнал, что такое настоящее счастье, сказал господин Пенс. – Наверное, мне так показалось. Но нет, я вас обманываю, я и раньше был счастлив, например, когда у меня вышел этот опыт в лаборатории. Я тогда не понимал, что это значит для всех, и для меня, просто радовался, упоенный успехом. Мне было все равно на то, что я потом долго болел, а голова уже строила кислородные станции, то, что вы можете видеть сейчас лишь малая часть тех фантазий, которые меня тогда обуревали. Если хотите, я покажу вам эскизы, когда мы вернемся.
Очень бы хотелось посмотреть на них, ответил я. – Но сейчас вы говорите про другое счастье, а именно, как мне кажется, счастье познания, я прав?
Да, вы правы. Это сильное чувство, но вчера я испытал нечто совершенно иное. Мне кажется, что вы меня сможете понять, я вижу, как вы любите свою жену, а она вас.
Да, Энни для меня настоящее счастье. Майкл тоже, но это другое чувство, улыбнулся я, посмотрев на господина Пенса, он смущенно улыбался. – Вы любите Мэриэт.
Да, люблю. И всегда любил, с нашей первой встречи, с жаром воскликнул господин Пенс, я еще никогда не видел, чтобы его лицо поменяло цвет, от нахлынувшей крови, теперь оно стало слегка голубоватым, как Энни, когда она долго и честно смеется. – Это было три года назад. У меня же не может быть жены, так получилось. Все те женщины, с которыми я общался за свою жизнь, воспринимали меня как мальчика, богатого мальчика. Да, они могли умело удовлетворить меня, но разве этого надо настоящему мужчине? А я хочу верить, что я настоящий, а не пародия на самого себя!
О, вы подняли очень серьезный вопрос, я рассмеялся. В кабине начала работать кислородная станция, мы медленно приближались к шлюзовым воротам, робот заранее готовил нас к выходу на свободу. Я не оговорился, на свободу, она такая, жестокая, легкая, широкая, не признающая никаких условий и преград, не признающая ничего, кроме себя – и этим она убийственна. Свобода ¬ — это тот убийца, которого ты бы хотел пригласить в свой дом, но он будет ждать тебя всегда вне твоих стен, и не важно, какие это стены, они могут быть и в твоей голове, сжимая тебя, раздавливая. – Я бы тоже хотел не терять себя, стараюсь, вроде неплохо получается. А вы, господин Пенс, настоящий, поверьте мне, со стороны виднее.
Мой дорогой друг! Вы меня воодушевили! – рассмеялся в ответ господин Пенс. – Как вы думаете, насколько я вас старше?
Не знаю, не больше, чем на двадцать лет, - ответил я.
На двадцать два года, у вас хороший глаз. А выгляжу я гораздо старше.
Это неважно, женщина смотрит на вас другими глазами. Как вы думаете, смогла ли Энни полюбить меня, такого огромного, страшного, если бы искала во мне только привлекательную внешность? А у меня ее нет.
Хм, я об этом не думал. Я как не поговорю с вами, так потом долго думаю. Вы младше меня, но во многих вопросах, назовем их житейскими, гораздо опытнее и мудрее, господин Пенс похлопал меня по руке. – Я решился вам рассказать и закончу рассказ. Я больше не искал себе подругу жизни, они мне все надоели. Поэтому я стал регулярно посещать публичный дом, у нас на планете всего два, оба так себе, если честно. И тогда все сошлось: я клиент. Они товар или услуга, как вам больше нравится. Мне давали лучших, они честно отрабатывали свой хлеб, но вскоре мне это опротивело. И вот однажды я увидел Мэриэт. Я захотел с ней просто пообщаться, у нее были умные глаза, она хотела поговорить. Меня долго отговаривали, она у них считалась плохой работницей. Так мы и начали общаться. Я не позволял себе даже пальцем прикоснуться к ней, мы разговаривали, я ей рассказывал про нашу планету, она про свою жизнь, про свой кошмар. Вы тогда видели меня в минуты гнева, так это меня взбесили, прислав ко мне эту корову, для усиления, я же главный клиент. Как вспомню, так противно становится. А еще этот придурок напился, облапав за мой счет парочку девок.
¬ Да, я помню его, он любит выпить, ¬ кивнул я, беря управление в свои руки, мы проехали шлюз и теперь были свободны.
Собственно и вся история, жизнь не такая уж и интересная, вздохнул господин Пенс. – А вчера я объяснился с Мэриэт, я боялся, что она будет со мной из жалости, попытается что-то такое разыграть. Мне сейчас стыдно за мои сомнения — я плохо о ней думал.
Она вас любит, не ваши деньги, не ваше положение, а вас, уверенно сказал я. – Не думайте, что я такой умный, мне это сказала Энни. Женщины умеют это видеть в других. Главное, что вы перестали друг друга мучить.
Мне нечего добавить – вы все сказали за меня! – засмеялся господин Пенс, хлопнув меня по руке, от этого машина резко вильнула на большой скорости в сторону, и мы взлетели над землей. – Простите, больше не буду так делать.
Да, не стоит, согласился я, выруливая крыльями обратно на дорогу, мы чуть зацепили колесами неровную землю, запрыгав по встречной полосе. – Мы можем перевернуться, это не страшно, но затруднит дорогу.
Я удивляюсь вашему спокойствию, меня уже охватила паника.
К концу дня мы достигли первой точки нашего маршрута. Проехав старый карьер, наша машина внезапно потеряла ход, как ни старался я ее разогнать, она буксовала, колеса проскальзывали, теряя скорость. Господин Пенс предположил, что мы находимся в цикле парада планет нашей галактики, надо уточнить по календарю, а он с собой его не взял. Мы стали рассуждать, что было бы для нас лучше: рост силы тяжести и с этим скачок силы трения на дороге или наоборот невесомое состояние, свободный полет. Судя по тому, как наша машина свистела шинами, повышался расход топлива, мы сделали вывод, что Злобный карлик притягивает нас к себе, на разговор, что-то хочет шепнуть по-дружески. Определенно колеса стоило поменять, но, и в этом я был точно уверен, других покрышек на складе не было, только одна модель для всех машин, их привозил грузовой борт Компании. Сделать ничего было нельзя, поэтому я сбавил ход. Машина успокоилась, а скорость движения осталась та же.
Поздним вечером мы остановились около заброшенного поселка. Злобный карлик уже светил черным светом, поэтому мы не решились входить в поселок ночью, непонятное чувство суеверного страха, как назвал его господин Пенс, и усталость от медленной дороги делали свое дело.
С трудом натянув на себя комбинезоны, пристегнув их к ботинкам, мы еще долго сидели в кабине, ожидая, когда кислородная маска наберет нужный уровень давления, чтобы мы могли выйти наружу без последствий. Господин Пенс рассказал, что раньше, до использования породы в качестве кислородного топлива, все носили громоздкие скафандры, которые с трудом позволяли совершать какую-либо работу вне поселка. Особенно мешали громоздкие баллоны с воздушной смесью за спиной. Тогда я подумал, что если бы в шахте я был в таком скафандре то, скорее всего, не выжил. Обморожение, которое я получил, было ерундой, по сравнению с разрывом тела от разности давлений, тут вскипит не только голова, но и взорвется все тело изнутри, как бешеный котел. Мой костюм быстро затянул прорванное место, а кислородная маска под шлемом быстро выровняла давление, пока я был в отключке, я проверил все по логу блока жизнеобеспеченья. От этих мыслей неприятно заныла нога, я и забыл про нее, а вот теперь она
