протоколу. Но мальчонки они вышколенные и ни слова не произносят: а вдруг перед ними прибабахнутый миллионер? Напялил старый свитер и вытертые джинсы, а карманы топорщатся от баксов.
Заваливаюсь в игорный зал, слегка напоминающий банк или страховую контору. По стенам развешаны произведения живописи, нечто авангардное, но довольно веселенькое. За двумя столами сгрудились любители острых ощущений. Публика явно зажиточная и внешне невозмутимая. Мой «клиент» примостился тут же. Он в шоколадного цвета костюме.
Разглядываю народец, завороженно уставившийся на катящийся по кругу шарик – из слоновой кости, не иначе. Как дети, ей-богу.
Наконец несчастный шарик, должно быть, облегченно вздохнув, закатывается в лунку. Крупье – девчоночка в белой блузочке, серебристом жилетике и черных брючках, бесстрастная, как сама судьба, сгребает лопаткой цветные фишки. Игроки расслабляются. Парень поднимает глаза, его взгляд встречается с моим. Или мне кажется? – на еле уловимый миг он бледнеет. И тут же на его лице возникает дружеская полуулыбка.
– Второй раз за короткое время сводит нас судьба. Наверное, мы с тобой в кафетерии не договорили о чем-то важном. Продолжим? В соседнем зальчике недурной бар.
– Согласен. Я здесь новичок.
– Тогда я буду твоим Вергилием. Только не разберу, куда предназначено мне тебя вести – в ад или рай?
Покидаем царство рулетки и перемещаемся в бар, в синюю полутьму, туманную от сигаретного дыма. Пристраиваемся у стойки. Шустрый бармен наливает нам по стопке коньяка. Жадно глотаю виноградный спирт, и огонь разливается по всем моим жилкам, но нервы натянуты так, что расслабления не происходит, словно жидкость закипает во мне и тут же испаряется.
– Скоро ся загадкой. Инкогнито. «Что в имени тебе моем?» Все мы на этой забытой богом планетке – безымянные клопики, суетящиеся в поисках хрустов и наслаждений. Кстати, второе возможно только благодаря первому. А ты мне интересен, – добавляет он. – Впрочем, это уже из области психологии, непредсказуемых извивов сознания.
Делает мне ручкой, сворачивает влево и растворяется в толпе, снующей на улочке «купи-продай». То ли Печорина из себя корчит, то ли действительно слегка не в себе. А мне-то поначалу показалось, что сможем подружиться.
Примерно через часок звонит мобильник. Нажимаю кнопочку – и в мое ухо будто на хорошо смазанных лыжах въезжает беззлобный басок:
– Растопырь свои локаторы и внимай. Сынок Царя вывел нас на шибко интересного хлопчика. Тридцать семь годков, как Пушкину или тебе, барбос, без определенных занятий, на какие шиши существует и где башли раздобыл на самый что ни на есть крутой «лендровер» – неведомо.
Мной овладевает такое волнение, что потеют ладони.
– Вы перехватили их телефонный разговор, Акулыч, да? Не томи. О чем они говорили?
– Ишь чего захотел, обормот. По мобиле Илюша и загадочный хлопец только о встрече условились, а базарили на самом краю города, в безлюдном местечке. И все же мои орлы их засекли и за пацаном проследили до самого его логова. Так что теперь он у нас, как бабочка-мотылек, на иголочку насажен и подписан.
– Диктуй адресок, Акулыч.
– Только ты осторожно, без гусарства, знаю я тебя, пижон.
– О чем речь! Наружное наблюдение, не более.
На том и расстаемся.
Не откладывая дела в долгий ящик, гоню «копейку» по дороге, ведущей в аэропорт. Пролетаю тусклую мешанину «хрущевок» и «брежневок» и внедряюсь в самую глубинку района. Избы, мелкие постройки из кирпича, сварганенные людишками побогаче, заборы, колонки… Останавливаюсь неподалеку от двухэтажной хибары. Выстроенная еще до второй мировой, серая, неказистая, с грязно-белыми трубами и облупившимися балконами, она – как заржавленный буксир, который давно пора списать в утиль, да жалко, может еще послужить, попыхтеть. Метрах в пятнадцати от меня стоят три автомашины, среди которых резко выделяется исполинский молочно-белый, внизу порядочно забрызганный грязью джип.
Вздохнув, принимаю расслабленную позу покорного судьбе шпика. При этом трясусь так, точно бьет меня током высокого напряжения.
Время возникает из небытия и ускользает туда же. День густеет. В нем, еще солнечном, появляется усталая нежность и печаль. За стеклами машины голубое сменяется проворно темнеющей синевой. Ожидание мое становится нестерпимым, как боль. Да выйдет ли Он когда-нибудь, черт!..
… Возникает Он неожиданно. На мгновение замирает на освещенном крыльце, и я непроизвольно закрываю глаза, будто Он может почувствовать мой взгляд. Выждав секунду, направляется к припаркованным машинам, влезает в джип, застывший основательным шматком угасшей белизны. Тачка отправляется в путь. Выждав некоторое время, следую за поигрывающей огнями кормой.
И вот мы уже несемся по автостраде мимо леса, потом въезжаем в него и вскоре оказываемся в парке культуры и отдыха. Здесь, несмотря на темень, гуляют люди, накачиваясь кислородом. Не сбавляя скорости, громадный внедорожник мчит мимо них, заставляя шарахаться в сторону. Неужто мой подопечный намеревается отужинать в ресторане для избранных, приткнувшемся в укромном уголке ЦПКиО?
Но джип внезапно сворачивает вправо. Теперь я догадываюсь, куда парень намылился. Спокойно докатываю до центральной аллеи, где гремит музыка, сияют фонари и тусуется немногочисленная публика, в основном, с малыми детьми. Разворачиваюсь, возвращаюсь к развилке и, крутанув пару раз баранку, пришвартовываюсь возле зданьица, где некогда располагалась администрация парка, а нынче – казино. Покинув «копейку», захожу внутрь.
Меня встречают колючие взгляды охранников: наряжен я не по протоколу. Но мальчонки они вышколенные и ни слова не произносят: а вдруг перед ними прибабахнутый миллионер? Напялил старый свитер и вытертые джинсы, а карманы топорщатся от баксов.
Заваливаюсь в игорный зал, слегка напоминающий банк или страховую контору. По стенам развешаны произведения живописи, нечто авангардное, но довольно веселенькое. За двумя столами сгрудились любители острых ощущений. Публика явно зажиточная и внешне невозмутимая. Мой «клиент» примостился тут же. Он в шоколадного цвета костюме.
Разглядываю народец, завороженно уставившийся на катящийся по кругу шарик – из слоновой кости, не иначе. Как дети, ей-богу.
Наконец несчастный шарик, должно быть, облегченно вздохнув, закатывается в лунку. Крупье – девчоночка в белой блузочке, серебристом жилетике и черных брючках, бесстрастная, как сама судьба, сгребает лопаткой цветные фишки. Игроки расслабляются. Парень поднимает глаза, его взгляд встречается с моим. Или мне кажется? – на еле уловимый миг он бледнеет. И тут же на его лице возникает дружеская полуулыбка.
– Второй раз за короткое время сводит нас судьба. Наверное, мы с тобой в кафетерии не договорили о чем-то важном. Продолжим? В соседнем зальчике недурной бар.
– Согласен. Я здесь новичок.
– Тогда я буду твоим Вергилием. Только не разберу, куда предназначено мне тебя вести – в ад или рай?
Покидаем царство рулетки и перемещаемся в бар, в синюю полутьму, туманную от сигаретного дыма. Пристраиваемся у стойки. Шустрый бармен наливает нам по стопке коньяка. Жадно глотаю виноградный спирт, и огонь разливается по всем моим жилкам, но нервы натянуты так, что расслабления не происходит, словно жидкость закипает во мне и тут же испаряется.
– Скоро негде будет впрыскивать адреналинчик в кровь, – говорит мой визави. – Слыхал? Организуют в державе с пяток лас-вегасов, а остальные злачные местечки позакрывают. Каждый день за сотни километров не наездишься, придется на жительство туда перебираться.
– Ты что, каждый вечер играешь?
– В казино я проживаю жизнь в концентрированном ее виде. Как птица феникс. Сгораю дотла и возрождаюсь из пепла… Послушай, если ты всерьез решил пощекотать нервы, предлагаю развлечение покруче рулетки. Только для нас двоих. Эксклюзив.
– А почему бы и нет? – говорю я, а тоскующе-щемящая боль в сердце подсказывает, что вот-вот наступит момент истины.
– Это по-нашему, – восхищается парень, и его темные задумчивые глаза вспыхивают.
Одевшись, выходим в сумрак, пересекаем дорогу, кое-как переваливаем через сугробы и оказываемся на небольшом пространстве, оцепленном, точно разомкнутым кольцом, молчаливой черной стеной деревьев. Снега навалом. Похоже, эта полянка – заповедник зимы. В ботинки попал снег, но я почти не ощущаю холода, и уже плохо понимаю, где нахожусь – все еще на Земле или на марсианском полюсе, среди льдов и космической тьмы.
Между нами метра три, не более. Лицо пацана вижу смутно, но почему-то кажется, что он улыбается. Он засовывает руку в карман, вынимает… При далеком свете фонарей и еще более отдаленном – месяца и звезд – в ней что-то едва заметно поблескивает, и я догадываюсь, что это револьвер…
* * *
Автор
– Ты не случайно оказался в казино, – негромко и даже печально говорит тот, кто стоит напротив Королька. – А я не случайно подсел к тебе сегодня в забегаловке. Мы связаны невидимой нитью. Я уже говорил: мы похожи, просто по-разному сложилась судьба. И оказалось, что мы охотимся друг на друга. Мне заказали тебя, брат.
– Илья, младший сынок Царя?
– Своих заказчиков я не выдаю.
– Скажи, – голос Королька спокоен и тверд, хотя тело его сотрясает озноб, и голова точно охвачена ледяным шлемом, – зачем ты тогда взорвал мою машину и убил ни в чем не повинного ребенка? Моя смерть уже ничего не решала.
– Конечно, я мог оставить тебя в покое, – безмятежно отзывается киллер. – Но я игрок. А игру нужно доводить до конца, иначе счастья не будет. Кстати, когда погиб твой сын, я тотчас отступил. Извини, что принес тебе горе. Но теперь ты снова заказан. Сегодня, сейчас, на этом месте закончится наше противостояние.
– Собираешься меня пристрелить? Учти, ментам известно что я пасу тебя как возможного убийцу Кота. Так что, буду я жив или нет, сядешь в любом случае. Стоит ли обременять душу еще одним злодейством?
Киллер усмешливо хмыкает и вздыхает.
– Ничего ты не понял. Мы просто сыграем в русскую рулетку и выясним, на чьей стороне удача.
Прокрутив барабан, он приставляет револьвер к виску. Сумасшедший! – мелькает в голове Королька. Сухо щелкает курок.
Киллер протягивает оружие Корольку.
– Твоя очередь.
На ладонь Королька ложится холодный тяжелый револьвер, и сердце его мучительно сдавливает счастливое ощущение, что самое страшное позади.
– Старый добрый наган.
– Офицерский, с самовзводом, – окликается киллер.
– А что, если я сейчас прикончу тебя, как последнюю собаку? Мне простится: на тебе кровь Илюшки.
– Ничего этого ты не сделаешь, брат. Прежде чем обслужить «клиента», я стараюсь выведать о нем как можно больше. Хобби такое, вполне невинное. Вот и о тебе разузнал. И полюбил. Обычно я отправляю в иной мир всякую шваль, а ты – другой. Мы могли бы даже стать друзьями… Впрочем, это так, лирика. А убить меня ты не сможешь, против твоей совести стрелять в безоружного. И правосудию не предашь. Канитель будет бесконечная. Следствие, суд, выступления прокурора, адвоката. А я возьму и заболею. Или признают меня душевнобольным. Ну ладно, осудят – если докажут, дадут много, очень много. А тебе-то надо, чтобы я сгинул, иначе получится,
