записывать наш разговор?
- Да, хоть здесь. Никакой съемки и записи не будет. Мне достаточно своими глазами увидеть. И все.
- То есть, я ему передаю портфель, а деньги брать отказываюсь?
- Да.
- А что я при этом ему скажу?
В это время официантка принесла коктейль, и мы сделали паузу в разговоре. Я заплатил за коктейль. Официантка ушла, и мы продолжили.
- Скажите, что это ошибка, или шутка. И уходите.
- И вот за это такая сумма?
- Да. Неплохие деньги.
- Вот и мне-то кажется, что неплохие деньги. И как зовут нашего клиента?
- Шеваленко Руслан Олегович. – Сказал я, и вынув фотографию, показал корреспонденту, не давая ее ему в руки.
- Я запомнил. Дальше, я договариваюсь с ним встретиться наедине вот здесь, перед окнами кафе?
- Да, было бы неплохо.
- Тогда звоним?
- Да. Чего откладывать.
- Номер давайте. – Попросил корреспондент, доставая свой телефон.
- Лучше вот с этого телефона. – Вынул я из кармана специально приготовленный телефон. – Он зарегистрирован на одного бомжа. Номер уже вбит в память телефона. Мой номер первым в телефонной книжке, а его – второй. Других номеров в нем нет.
- А, ну, еще лучше, - согласился корреспондент, взял телефон и нажал на вызов.
- Алло, здравствуйте. Это Шеваленко Руслан Олегович? – Заговорил он почти женским голосом. - Я внештатный корреспондент одной из газет. Мне попал материал с доказательствами вашей причастности к делу Самойлова и Кондратьева. В принципе, подобные вещи далеки от моих литературных предпочтений, и не входят в круг моих профессиональных интересов, поэтому мне без разницы, кому предложить этот материал, издательству, специализирующемуся на журналистских расследованиях, или, допустим, вам. Скажите, вам интересна эта тема? … Это очень серьезные вещи. Даже при поверхностном просмотре, не углубляясь в изучение деталей, можно с уверенностью сказать, что материалы очень убедительны и доказательны. Мало того, мне за вас страшно, и за себя страшно. Так как?... Нет, показывать я ничего не собираюсь. Либо берете, либо первая их часть уже завтра выйдет в тираж…. Да, так вот: не глядя, либо мне заплатит издательство. Нет, это не клевета. …Где я их взял? Ну как вам сказать. В общем, мне предложили, и я их купил. Теперь хочу перепродать подороже… А сколько вы можете предложить? – Корреспондент снова побледнел, посмотрел на меня и одними губами произнес: «Сто миллионов», и затих, вслушиваясь в трубку телефона. А после короткой паузы спросил, - и когда можно произвести обмен?... Сегодня? Да, могу. Мне чем быстрее избавиться от этой жути, тем лучше. Где встретиться? А давайте – и он назвал улицу и номер дома. Это был адрес кафе, в котором мы сейчас сидели. – Через час? Да. На улице, возле этого дома. Если мало ли чуть задержусь, то вы меня подождете? … Только одно условие, приезжайте один. Из имеющихся у меня материалов, я теперь знаю вас в лицо. И если вы будете с кем-то, то я не появлюсь…. А, ну вот и договорились. Что? … А нет, что вы, никаких копий я себе не делал. Мне бы отдать, и забыть. Я же говорю, это не мое направление. Я пишу о стилистике моды, о современной популярной музыке, и ее исполнителях, о живописи и культуре. А такие темы меня никогда не интересовали. Я их внутренне не перевариваю. Что?... А ну все, до встречи через час. – И корреспондент опять посмотрел на меня. – Ну вот и все, - произнес он, обращаясь ко мне, делая ударение на последнем «все». – Он предложил сто миллионов, и, как мне показалось, он не шутил. Вот он приедет со ста миллионами, а я ему вдруг скажу: «Да это же шутка, приятель!». Ничего так будет?
- А вы просто отдайте ему портфель, и уходите.
- Сказать, что это подарок?
- Почему бы нет? Или объясните, что вы испугались, и решили отдать даром.
- Неплохая идея.
- Только пусть он покажет вам деньги, чтобы уж точно знать, что он готов заплатить, а потом просто отдайте документы, и попросите его сразу же уехать, или сами сразу же уходите.
- Ну хорошо. А портфель-то где взять?
- Не знаю. Придумайте что-нибудь. У вас час времени.
- Здесь недалеко хороший магазин. Там и сумочку можно приобрести, и в канцелярских товарах пачку бумаги, для веса. Я быстро сбегаю?
- Да, - согласился я.
- И вот еще, - остановился корреспондент, - если он покажет деньги, то я рукой волосы причешу.
- Договорились.
- А потом мне куда идти?
- Куда хотите. В любом случае мы с вами расстаемся.
- То есть на этом конец?
- Да, на этом конец. Считайте, что деньги вы заработали, и можете идти домой.
Корреспондент отодвинул собой стул, на котором сидел и встал.
- Да, - сказал я, - сюда с портфелем больше не заходите. Подождите его на улице. И вот телефон этот возьмите. Мало ли непредвиденные обстоятельства, и придется вам позвонить. А после сразу же приведите его в полную непригодность.
- Хорошо, - кивнул он, беря телефон, и быстро ушел. А мне, чтобы как-то скоротать время, пришлось пить два молочных коктейля подряд, первый за себя, а второй – за корреспондента. В кафе так никто, кроме меня и журналиста, больше и не заходил. А за окном по улице все ехали машины, и шли пешеходы. Улица была небольшая, не центральная. Но интенсивность движения ничуть не меньше, чем в моем городке, по центральному проспекту. Иногда время тянется быстро, иногда медленно. А тут вроде бы оно тянулось медленно, и в то же время летело, со скоростью гоночного болида. Я специально старался растянуть коктейли подольше, но они все равно быстро закончились, зато ожидание приезда Шеваленко затянулось. Корреспондент тоже не появлялся, и у меня уже начали появляться неприятные подозрения, что корреспондент просто сбежит с этими деньгами, и все. Но нет, предложенная ему работа и так самая простая изо всех простых, и он на законных основаниях поимеет полмиллиона денег, а если сбежит, то у него же их могут и забрать, как не выполнившего условия договора. Тут, неподалеку у обочины, припарковалась старенькая легковая машина. Затем, минуты три спустя, чуть дальше остановилась вторая старенькая машина. У меня еще промелькнуло сомнение, что слишком много стареньких машин здесь парковываться стало. Наверняка на этом участке дороги имеется знак, запрещающий парковку. Ладно, если под такой знак припаркуется дорогая иномарка, в которой водитель нарочно нарушает правила, чтобы блеснуть перед уличными зеваками своим состоянием, расплачиваясь с полицейским красивой купюрой. Другое дело, когда встает под знак развалюха, у водителя которой даже на приведение ее в порядок денег нет, не говоря уже о готовности заплатить штраф. А тут люди сами добровольно совершают провоцирующие действия, напрашиваясь на штраф. Зато развалюху, скажем, после совершения серьезного преступления, не жалко утопить или сжечь. А еще, в самом начале видимой части улицы, остановился мотоциклист в закрытом шлеме. По исходящим от мотоцикла выхлопным дымам легко определялось, что мотоциклист не глушит свой аппарат. Обычно мотоциклы издают неприятный рокот, нервируя окружающих, поэтому при парковке их хозяева глушат двигатель своего агрегата сразу, чтобы не нарываться на скандал. А тут мотоциклист стоит на парах, в ожидании чего-то. Слишком уж много подозрительных мелочей для одного крошечного участка дороги. И тут к краю обочины подъехала супердорогая, вся переливающаяся иномарка Шеваленко. Водительская дверь открылась, и из нее неторопливо, демонстрируя свою важность, грузно вылез сам Руслан Олегович. Он огляделся по сторонам, ища, по всей видимости, корреспондента. Но идущих людей в оба направления было довольно много, и определить, кто из них тот самый звонивший ему человек, не так-то просто. Шеваленко обошел свою машину, и облокотился на нее со стороны пешеходного тротуара, изображая терпеливое ожидание. Уже по этим всем деталям становилось ясно, что именно он и причастен к убийствам Самойлова и Кондратьева. А это значило, что корреспонденту сейчас угрожала смертельная опасность. Самое время останавливать операцию. Я набрал номер телефона, который отдал корреспонденту.
- Алло? – Услышал в трубке я знакомый мужской, но с оттенком женственности, голос. И тут же на улице я заметил его высокую, быстро идущую, фигуру, держащего телефон у головы. Своим ростом он чуть возвышался над остальной людской массой.
- Операция отменяется, - сказал я.
- А что случилось?
- Он приехал не один.
- Так ничего, я бы тоже приехал не один.
- Вас могут убить.
- Ну уж, так прямо и убить, - усмехнулся в трубку корреспондент.
- Вы недооцениваете этого человека.
- Так что, я деньги теперь должен отдать?
- Нет. Деньги уже ваши.
- Тогда и я свою часть договоренности доделаю до конца. Все, я его уже вижу. Смотрите спектакль. – На этом корреспондент разорвал соединение. Остановился у большой урны, поставил на землю оранжевый, только что купленный, портфель. Демонстративно, чтобы его действия видел я, разобрал данный ему мной телефон, на несколько составных частей, некоторые из частей он переломил руками пополам, другие элементы погнул, и все это высыпал в урну. Затем подхватил за ручку портфель, и направился прямиком к машине Шеваленко. Сам Руслан Олегович, заметив, что к нему приближается мужчина, оттолкнулся от своей машины, выпрямляясь, и протягивая вперед свою ладонь, для рукопожатия. На губах у него появилась приветливая многообещающая улыбка, словно при встрече лучших друзей. В это же время, как только Шеваленко протянул свою руку, из обоих стареньких автомобилей, и из того, что стоял впереди, и из того, который стоял позади машины Руслана Олеговича, вышли по четыре здоровых крепких мужчины. Корреспондент, следуя принципам радушия, одним движением перебросил ручку портфеля из правой руки в левую, и тоже в ответ протянул свою освободившуюся руку. Шеваленко демонстративно уважительно пожал руку корреспондента, и тут же крепко сжал его кисть, да так, что тот обратно выдернуть руку уже не смог. Видно было, как Шеваленко ему что-то говорит, а корреспондент что-то отвечает. А в это время с двух сторон уже приблизились две группы мужчин. Шеваленко протянул вторую руку, и взял корреспондента за плечо правой руки, по всей видимости, делая ему больно. Но тут же корреспондент разжал левую руку с портфелем, позволяя портфелю упасть, а сам нанес Шеваленко очень быстрый и резкий прямой удар в лицо, а затем еще, как в футболе, ударил носком своего ботинка в причинное место, находящееся где-то между ног Шеваленко. Видя, как пошли развиваться события, все восемь мужчин кинулись к корреспонденту, а Руслан Олегович отпустил руку, а сам потихоньку стал оседать на землю, изображая последствия нокаута. Как мне показалось, у корреспондента имелась очень даже неплохая боксерская подготовка. Он ловко извернулся, и вывернулся от всех нападавших, но при этом успев скорострельной очередью еще и нанести, со скоростью автоматной стрельбы, нескольким своим недругам ряд метких и болезненных ударов. Но и нападавшие оказались не из робкого десятка, и от первого же полученного удара, не дрогнули, а изготовились биться дальше. А корреспондент вдруг развернулся, и стремительно бросился наутек. Все восемь мужчин, не секунды не раздумывая, кинулись следом в погоню, при этом непроизвольно вытягиваясь в одну шеренгу. Кто был побыстрее, тот оказался впереди, а, выражаясь терминами древних
С уважением, Пётр