в этот же день, как вышла из клиники. На вопрос врачам, почему так происходит, те только разводили в стороны руки, произносили какие-то наукообразные медицинские термины, о существующем проценте неизлечимых, и намекали на заразительную силу дурного примера, исходящего от меня. Ведь я-то употреблять наркотики не переставал. Предлагая и мне пройти соответствующий курс современной терапии. Но я, ссылаясь на ответственную важную работу, уклонялся от всех их уговоров. И снова начались домашние спектакли, или концерты, с демонстративными феерическими сценами, по поводу и без повода, попыток лишения себя жизни. Но каждый раз все заканчивалось лишь словесным описанием предполагаемого фатального действия, ну или максимум легкими царапинами на запястьях, которые проделывались с одной лишь целью, доказать мне некую свою правоту, и вызвать глубокий испуг у окружающих, за жизнь главной исполнительницы всех постановочных сцен театра одного актера, а за одно, еще и автора, и режиссера. Но раз от раза, чувство сострадания и сочувствия к ней притуплялось, и я в конце концов осознал, что мы, хотя и живя в одном доме, под общей крышей, но стали друг другу совершенно чужими людьми. И, если я воздерживался от демонстративного проявления к ней негативного отношения, избегая обидных слов, то Анжела порой на такие выражения не скупилась, проявляла себя в резкости суждений, обливая унизительными оскорблениями, словно помоями, с ног до головы. И я старался все реже и реже появляться в нашем доме, ночуя то в одной чужой женской постели, то в другой. Для съемок брифингов был выделен офис прямо в нашей фирме.
Одним солнечным утром, не предвещавшим никаких серьезных проблем, я зашел в фойе нашей фирмы, и уже по серьезным сосредоточенным лицам служащих ресепшена и охраны почувствовал, что в воздухе, незримым привидением витает дух какой-то очень серьезной всеобщей неприятности. Со мной поздоровались, но без тени улыбки. Такое было впервые, если не считать самого моего начала работы в фирме. Я было подумал, а не накосячил ли я в чем-нибудь так, что даже охране отдано распоряжение, относиться ко мне предвзято отрицательно. Но нет. С другими входящими слуги местного правопорядка поступали точно таким же способом. А дальше, вглубь фирмы и вообще, нонсенсом, дежурили люди спецназа, да еще и обмундированные в бронежилеты. Чтобы волкодавы сторожами работали, это уж совсем несвойственно такому нашему роду войск. Причем, хорошо вооруженные спецназовцы дежурили не только на первом, но и на других этажах. Свое оружие они держали перед собой наготове, словно собирались вот-вот стрелять.
Кабинет был открыт. У стола, на стуле посетителей, сидела Виктория с явно заплаканными глазами.
- Что-то случилось?
Она сначала едва заметно кивнула, проглотила комок в горле и коротко произнесла.
- Самойлова убили.
- Как убили?
- Ничего не знаю. Нас ждут на Совете.
Через три минуты мы уже сидели за большим круглым совещательным столом. Руководитель Совета обратился к нам с Викторией.
- Так, друзья, то, что Самойлов сегодня у себя в загородном доме был застрелен спящим, прямо в постели, вы уже, наверное, знаете. Вместе с ним были убиты девять вооруженных охранников. Их обнаружили под утро, когда приехала новая смена охраны. Как нам доложили, ни один из убитых не разу не выстрелил. Даже оружие в боевую готовность не привел. Всех перестреляли, как в тире. А это говорит об очень серьезных людях, совершивших это преступление. Положить разом одномоментно группу спецов, которые сами на этом зубы съели, это постараться надо. И еще, чего пока никто, кроме здесь сидящих не знает, новости последнего часа. Только что доложили, что бесследно пропали две наши группы, выехавшие вчера на два разных задания, при оружии, с полными боекомплектами. В каждой по шестнадцать профессиональных обстрелянных военных. Уехали, и испарились. Живы, или погибли, не известно. Но слишком уж много совпадений. Группы работали автономно, никого, практически, не посвящая в цель и направление своей поездки. Задания получали от Самойлова лично, в день отъезда. Но даже такая конспирация не помогла. И это не все. Также, уже сегодня, выехал из дома, и не доехал до работы второй заместитель Самойлова, Кондратьев. Первый заместитель Шеваленко сейчас на рабочем месте. Пытается разобраться в происходящем, срочно организует охрану фирмы. Отправил группу своих спецов по маршруту возможного следования Кондратьева. Может так что-то прояснится. В общем, фирма переходит на военное положение. Все члены Совета, то есть мы, в срочном порядке улетаем на консультацию заграницу. Связь будет не постоянной, а периодической. Здесь остаетесь за Совет, то есть за нас, ты, Володя, и Виктория. Володя – старший. Боевое крыло возглавляет Шеваленко. Всем все понятно?
Я согласно кивнул. Виктория опустила голову.
- Если все понятно, то сейчас переезжаете сюда, теперь это ваш штаб. Все серьезные вопросы решаете отсюда. Здесь не видеокамер, ни прослушки нет. Можно говорить свободно. Действуйте умно и жестко. Найдите тех, кто на нас посмел хвост поднять. Найдите, и уничтожьте. Вопросы есть?
- А не могут это быть спецслужбы? – Предположил я.
- Нет. Вряд ли. У нас с ними хорошие дружеские отношения. Им это совсем невыгодно. И они бы просто пришли сюда с ордером на обыск и на арест. А здесь групповое убийство – серьезное уголовное преступление. Если вскроется, то никакие погоны не спасут. Для чего законникам самим нарушать закон? В общем, Шеваленко вам в помощь, сидите тут, думайте. А мы уехали. Когда вернемся, пока не ясно. Все. У нас самолет.
С этими словами все шесть членов совета встали, и ушли через запасную замаскированную дверь, которая была выполнена в виде книжного шкафа, в задней части зала, и сливалась с другими книжными шкафами. Я и предположить не мог, что в этом помещении существует еще и секретный выход.
- Что будем делать? – Спросил я Викторию.
- Будем работать. – Лаконично и по-женски мудро рассудила она. И действительно, что еще можно было делать на работе? Могли, конечно, и убить, но пока то еще не убили же. А раз не убили, значит остается одно – работать. Но как работать? В чем заключалась эта работа. Я встал, и по-деловому прошелся несколько метров по залу. Ковры на полу скрадывали звук шагов. В дверь постучали, и вошла девушка-секретарь.
- К вам Шеваленко, - доложила она.
- Пусть заходит, - ответил я, еще не понимая, правильно говорю, или нет, садясь в кресло председателя Совета. В зал Совета зашел серьезный жилистый крепкий мужчина. Он прошел к столу, сел на мягкий стул, и серьезно заговорил.
- Значит так. Наши бойцы нашли Кондратьева. Он застрелен по дороге сюда на работу, прямо в своей машине. Олег Викторович любил ездить сам за рулем. Никого не боялся. Считал, что если захотят его убить, то пусть уж он погибнет один. Чтобы никто больше за него не пострадал. Так и вышло: на светофоре подъехал в закрытом шлеме мотоциклист, выстрелил в голову, и уехал. Дешево и сердито. Никто лица мотоциклиста не видел. Даже не известно: мужчина это, или женщина. Возможно оружие было замаскировано под что-то, иначе бы Олег Викторович среагировал. У него черный пояс по каратэ, и он бывший инструктор по армейскому штурмовому бою, то есть специалист по борьбе с вооруженным противником. А тут чистое попадание в яблочко, с первого же выстрела. Земля ему пухом. Выстрела тоже никто не слышал. Так бы и не заметили, что человека убили, но когда зажегся зеленый, вся колонна встала. Вышли посмотреть, почему впереди стоящий не едет, а там убийство. Сразу и на мотоциклиста подумали, потому что он один со светофора смог между машинами вырулить. Вот такие дела. – Посидев немножко в тишине, и не дождавшись от нас с Викторией какой-либо реакции, добавил, - фирма надежно охраняется. На каждом этаже наши бойцы. Можно работать спокойно. Все остальные службы работают в штатном режиме. Я тогда пошел? – И, встав, торопливо вышел.
Я взглянул на Викторию.
- А вы заметили, что он какой-то беспокойный?
- Шеваленко? – Переспросил я.
- Да. Он раньше всегда уверенный был. Никогда ни перед кем не заискивал, и не кланялся. А тут сам пришел, и словно оправдывается. Мы-то для него вообще никто.
- И чего?
- Не знаю, Владимир. У него жена очень красивая. А Самойлов последнее время ее начал активно домогаться, и, кажется, не безуспешно. А Шеваленко не очень умный, но за свою жену кому угодно голову готов свернуть.
- Вот и мне как-то не совсем понятно: почему убирать стали не руководителей Совета фирмы, а начали с начальника службы безопасности. Теперь вот еще второго зама. Похоже на какие-то внутренние разборки. Ведь, ну убили они начальника, на его место в ту же секунду встал другой. Убьют этого, встанет третий, и так почти до бесконечности. Если бы цель была отобрать бизнес, то уничтожали бы руководство. А никого из руководителей ведь не тронули. Значит руководство все же убийц не интересует?
- А как же две пропавшие группы? – Опровергла мои рассуждения Виктория.
- Да, пропали. Вот это то и странно. Но они же не уничтожены, во всяком случае об этом пока ничего не слышно, а куда-то просто пропали. Вот вспомни, раньше было же такое у нас, группа нарвалась на засаду, и почти всех перебили, так шуму было на всю страну. Все новости пестрили заголовками про бандитские разборки двух крупных враждующих мафиозных кланов. По новостям и фотографии показывали, и видео демонстрировали. А аналитических комментариев сколько везде было. А сейчас просто пропали тридцать два профессиональных головореза, которые себя никому в обиду не дадут. И ни слуху о них, не духу. Не их ли рук убийство Самойлова, и Кондратьева?
- Ну уж, Владимир, вы сейчас нафантазируете.
- Не хотелось бы становиться местным фантазером. Но, если какой-то руководитель становится недееспособным, то, что обычно делают? Правильно: на его место поставят другого. А на место Самойлова претендовали два его зама: Шеваленко и Кондратьев. Причем, Кондратьев, хоть и второй зам., но очень умный, отлично подготовленный, и подающий большие надежды. Вдруг бы на место Самойлова Совет назначил бы случайно не Шеваленко, а Кондратьева? А Кондратьев умный, и в кресле руководителя он бы в конце концов до всего докопался. И еще, если Самойлов домогался до жены Шеваленко, то это серьезный мотив для убийства. Сразу наказываем совратителя собственной жены, а заодно занимаем его место руководителя всей службы безопасности. Но, чтобы подстраховаться, избавляемся от Кондратьева, который дышит в спину, тоже претендуя на место Самойлова.
Виктория опустила голову. Для нее Самойлов все еще был родным человеком, и всякое упоминание его фамилии, по всей видимости, откликалось серьезной болью в ее душе.
- А если это все же конкуренты? - Наконец спросила она.
- Тогда убийства должны продолжиться. Ведь никаких преимуществ наши противники пока не получили. Мы продолжаем оставаться одной из самых сильных боевых организаций. И если у противника такая сильная хорошо подготовленная группа, что осмелилась напасть на нас, да еще на особо охраняемый объект: на усадьбу Самойлова, причем, сработали безукоризненно, без потерь, то с тем же успехом они могли прийти сюда, перебить всю охрану, и
С уважением, Пётр