расправиться сразу со всей верхушкой нашей фирмы. Вот тогда бы начался настоящий хаос. Забирай весь бизнес, никто не помешает. Но не сделали этого. А теперь мы предупреждены, и успели принять соответствующие меры: усилили охрану, а члены Совета и вовсе исчезли из поля зрения. Вряд ли это ошибка планирования наших конкурентов. Даже я, полный профан в этом деле, такой глупости бы не допустил. Вот если наш Совет сейчас не долетит до места назначения, а погибнет в какой-нибудь авиакатастрофе, то тогда да, можно считать, что сработано чисто. Если же предположить версию, что это месть Самойлову за личную обиду, то с какой стати досталось и Кондратьеву?
- Так вы думаете, это Шеваленко?
- Да нет, ничего я не думаю. Просто разговариваю вслух, все что придет в голову. Вот с чего он нам, например, сказал, что все службы работают в штатном режиме, если сразу столько всего произошло? В чем он тут увидел штатность ситуации?
- Возможно, хотел показать, что он тоже хороший руководитель?
- Тогда надо всех настроить на боевую готовность, чтобы новое нападение не оказалось новой неожиданностью. А он все повышение боеготовности сфокусировал лишь на главном здании фирмы. На спектакль похоже.
- Так вы полагаете, что это сам Шеваленко?
- Ничего я не полагаю. Просто цепляюсь к очевидным нестыковкам. Будут другие кандидатуры подозреваемых, будем думать дальше. А пока рассуждаем про тех, кто в поле зрения. Быть может, это кто-то со стороны всю эту комбинацию затеял, разработал, и осуществил. Но в чем цель? Чтобы мы вместо Самойлова поставили кого-то другого? Но кого? Да и мелковата сама идея, для такой серьезной операции.
- И что теперь делать?
- Пока сидим, ждем новых событий.
- Полагаете, что будут еще события?
- Конечно должны быть, если это все же не Шеваленко.
- А если Шеваленко?
- А если Шеваленко, то он, по всей видимости, постарается доказать руководству, что при нем все будут себя чувствовать спокойно. Иначе ведь могут подобрать и другого руководителя.
- То есть, если на этом все стихнет? - не докончила вопрос Виктория.
- То тогда, наверное, да. – Согласился я. – А пока пусть работает, наводит порядок, восстанавливает нормальный спокойный ритм жизни.
Так мы просидели до обеда, а потом и до самого вечера. Никаких особых чрезвычайных событий больше не происходило.
Вечером с нами связался председатель Совета. Сообщил, что все члены в полном порядке долетели до пункта назначения, и сейчас в надежном месте. Я доложил текущую оперативную обстановку, и, естественно, ни словом не обмолвившись, о наших с Викторией подозрениях, на счет Шеваленко. Председатель, пообещав выйти на связь завтра, пожелал успехов, и прервал связь.
Вечером появился Шеваленко. Доложил о расследовании, которое пока никуда не вывело, ссылаясь на некие темные силы, которые, после совершения этих страшных преступлений, как в воду канули, не оставив никаких существенных зацепок и следов, кроме, конечно, самих трупов, демонизируя образ исполнителей, до уровня сказочных чудо-героев, а также о проделанной работе, в свете последних событий, как-то недвусмысленно акцентируя внимание на своих заслугах в деле наведения спокойствия и порядка, в вверенном центральном здании фирмы. Причем, пока он повествовал о делах сегодняшних, то есть выдавал заранее подготовленный материал, то выглядел уверенно и решительно. Но стоило лишь вскользь переспросить о его каких-то прошлых поступках и шагах, как он существенно менялся, превращаясь в нерешительного и суетливого субъекта, старающегося минимизировать свой ответ лишь двумя-тремя обобщающими фразами, неконкретного содержания, без углубления в детали. А в самом конце он и вовсе огорошил нас, ни на чем не основанном, своем выводе, что ситуация, по, якобы, его личному мнению, нормализовалась, и можно с завтрашнего утра отменять повышенный режим боеготовности. С чего он это взял? Напоследок я поинтересовался у него, назначил ли он себе двух замов. Он этому очень удивился. Хотя все командиры, в боевой ситуации, всегда обязаны назначать себе замов, на случай своего ранения, или гибели. Это ведь никакой не признак трусости или фальшивого героизма, просто порядок такой в армии: ни одно подразделение не должно оставаться без командования. Иначе это уже не боевое подразделение, а сброд. Впрочем, все эти оговорки вполне укладывались в рамки нестандартной ситуации, и крайнего волнения из-за чувства большой ответственности. Тот, кто не брал на себя большую ответственность, тому этого не понять, а кто знает, что это за слово «Ответственность», будут ясны и понятны всякие оговорки, и неувязки, потому что человек по-настоящему переживает за дело. Возможно Шеваленко рассудил так, что если в первые сутки не напали, то не нападут теперь совсем. Тем более, что нападать-то не на кого: вся голова фирмы находится в глубочайшей конспирации.
В общем, на следующий день количество дежуривших спецназовцев уменьшилось ровно наполовину. На третий день оставался лишь потайной, засадный отряд на первом этаже, располагаясь, или, точнее, прячась в одном из кабинетов. На четвертый же день весь спецназ сняли с боевого дежурства, вверив, или вернув, бразды охраны внутренней охранной службе. Больше никаких чрезвычайных событий не происходило. Но у меня иногда очень вредный характер. Я долго думал, каким образом можно проверить свое предположение на счет причастности к этим событиям Шеваленко. Было понятно, что мух на уксус не ловят, а значит необходимо придумать нечто такое, что бы могло заинтересовать Шеваленко. И, как-то, в один из этих дней, готовясь к одному из брифингов, наткнулся на статью молодого корреспондента, который очень тщательно, подробно, въедливо, и, главное - смело описал нечистоплотные дела руководителя префектуры одного из административных округов города Москвы. Узнал у Виктории, как можно, не афишируя себя, связаться с этим корреспондентом. Она подключила некоторые свои таланты, и вот я уже сидел за столиком в кафе, ожидая этого самого корреспондента. Стоит упомянуть, что мне достали два телефона, зарегистрированных на лиц аморального образа жизни, без своего жилья, ночующих где придется, и злоупотребляющих алкогольными напитками. И вот по одному из этих телефонов я и связался с корреспондентом. Я заказал себе молочный коктейль. Но пить его не собирался. Просто, если сидишь за столиком, то необходимо что-то заказать. За окном беспрерывно ехали машины. Сновали прохожие. И никому совершенно не было дела до моих личных проблем, и проблем нашей фирмы. Жизнь текла своим чередом, совершенно безотносительно к наличию или отсутствию у нас каких-то трудностей.
- Это вы меня ждете? – Спросил меня парень, фотография которого имелась над той самой публикацией, из интернета. Но там лицо было дружелюбное, и от этого сам автор статьи представлялся человеком невысокого роста. А здесь, хоть и худощавый, но все же стоял парень едва ли не под два метра. Потому-то, наверное, он и производил на свет довольно бесстрашные статьи, потому что с таким ростом никто не страшен. Но это, видимо, и хорошо. Значит, легче будет найти общие точки соприкосновения.
- Да, - согласился я. Корреспондент отодвинул стул, и сел напротив, расслабленно расставив ноги так, что они коленками почти касались моих ног, и мне стало сидеть с ним не совсем комфортно. Через мгновение рядом уже стояла с блокнотом и ручкой официантка.
- Что-нибудь заказывать будете? – Поинтересовалась она.
- Э, нет, - ответил он.
- Принесите еще один молочный коктейль, - попросил я. Девушка удовлетворенно кивнула, и ушла. – Здесь надо что-то заказывать, - пояснил я корреспонденту.
- Так для чего я понадобился? – Поинтересовался он, не спрашивая, кто я и как меня зовут. Потому что при предварительном разговоре было обусловлено, что я останусь инкогнито.
- Я работаю в одной фирме, - начал я, - и у руководства возникли сомнения в чистоплотности одного из наших довольно высокопоставленных топ-менеджеров. Доказательств или даже зацепок никаких. Просто ощущения. Вот и решили обратиться к вам, естественно, за оплату, может вы придумаете какой-нибудь способ его проверки. Детектор лжи отпадает сразу. Не тот уровень. Нужен такой способ, чтобы он даже не догадался, что его проверяют.
- И что конкретно мы намерены проверить?
- Нам бы хотелось, чтобы вы связались с ним, представившись корреспондентом, не называя себя, сообщили, что у вас имеются неопровержимые доказательства его причастности к делу Самойлова, и Кондратьева. Поинтересуйтесь, не желает ли он приобрести эти материалы. Если нет, то они будут завтра же опубликованы. А вам мол и так, и так выгодно. Спросите, сколько бы он готов за них заплатить. Договоритесь о встрече.
- И что я ему стану продавать?
- Ничего.
- Но, допустим, он попросит о встрече. Я же должен на нее идти?
- Да.
- И с чем я пойду?
- Возьмите в руки пустой портфель.
- Но он же попросит продемонстрировать?
- Откажетесь. Скажете, что материал серьезный, и либо он его покупает вот так вот, в закрытом виде, либо вы его не продаете совсем.
- Что еще?
- Ничего. Нам важно, согласится он прийти на встречу с вами, и купить эти сведения, или откажется. Если скажет типа: «Да, пожалуйста, публикуйте себе на здоровье, что угодно», то тут все ясно.
- А если согласится?
- Если согласится, то играем дальше.
- То есть, продаем пустой портфель?
- Да. Продаем портфель.
- Это тянет на мошенничество. Мы предлагаем купить что-то, а сами отдадим воздух.
- А вы деньги не берите. Нам достаточно того, что он согласится заплатить.
- То есть, в самый последний момент я должен отменить сделку?
- Ну да. В этом случае мошенничества нет. Попросите только его прийти лично, и без сопровождения.
- Ясно. И сколько вы мне за это хотите заплатить?
- А сколько вы бы попросили?
- Я не знаю ваших возможностей. Но дело нетрудное. Тысяч бы двадцать, или, хотя бы, десять. Мне кажется, нормальная цена?
- Вот здесь пятьсот тысяч. – Достал я пачку пятитысячных купюр, перевязанных банковской лентой. Видно было, как переменился в лице корреспондент. – Это вам. – Положил я деньги на стол, и пододвинул их по гладкой поверхности парню, сам уже засомневавшись, а не переборщил ли я с гонораром.
- Интересно, во что это вы меня втягиваете? – Спросил настороженно корреспондент, беря в руки деньги, и зачем-то заглядывая между листами, в середину пачки, видимо, пытаясь визуально определить, не насовано ли туда, вместо денег, простой нарезанной бумаги, ну, типа розыгрыша коллег по цеху. – Мы что, министра какого-то проверяем?
- Нет. Это частная компания.
- Чувствую я, добром это дело не кончится. – Философски рассудил он.
- Нам искать другого?
- Нет, нет. Все сделаем, как надо. За такую сумму… Когда звонить?
- Да хоть сейчас.
- Значит так, звоним, сообщаем, что у меня есть неопровержимые доказательства его причастности по делу Самойлова и Кондратьева, и спрашиваем, не желает ли он приобрести эти материалы. Иначе завтра они будут опубликованы, так?
- Да, - подтвердил я, удивляясь, что корреспондент слету запомнил весь мой текст дословно, включая даже фамилии.
- Если соглашается купить, то торгуемся, и назначаем встречу?
- Да.
- А где лучше встречаться? Вы будете что-то фотографировать, снимать видео, или
С уважением, Пётр