пыльные бури начнутся. Отдали бы всё это на откуп нашим женщинам – вот уж кто обожает чистоту наводить, - представил он выскобленные до белизны полы в избе, в деревне, откуда были его родители, накрахмаленное, белоснежное бельё на кроватях, пахнущие свежестью полотенца, занавески, стираные-перестиранные разноцветные тканевые половички, дорожки, коврики по всему дому, да и свою нынешнюю блистающую, без пылинки квартиру. – Но местные отдавать треть зарплаты этим ворам управдомам не станут. Вот они их на работу и не берут. И машины, для уборки снега и грязи тоже не закупают – с железки откат не возьмёшь. Им всем нужны гастарбайтеры, и чтоб побольше».
В автомобильном центре Шапкина уже знали и за глаза подсмеивались над ним. Он являлся туда постоянно, но только осматривал, ощупывал выставленные на продажу машины, открывал капоты, багажники, сидел на месте водителя и пассажиров. Дома он прочитывал в интернете сотни отзывов о различных моделях, изучал автомобильные сайты - Шапкин выбирал. И предпочёл, в конце концов, всему автомобильному разнообразию и великолепию скромный «Логан».
«Да, конечно, с дизайном не очень. Но кому он нужен этот дизайн? - убеждал сам себя регистратор. – Кого волнует, что “обновлённая решётка радиатора добавила автомобилю агрессивности”? Автомобиль что после этого, кусать нарушителей, что ли стал? – мысленно смеялся он над очередной заказной статейкой. – Форму фар без конца меняют. Глупцы. Просторный салон – это важно. Дешёвый – вообще самое главное. Крепкий, надёжный - что ещё требуется?»
Сегодня он впервые напросился на тест-драйв.
- Зачем вам? – удивился высокий и высокомерный продавец. На его бейджике на уровне своего носа Шапкин прочёл: «Старший консультант Пётр Кёр».
- Покупаю. «Логан», – солидно заявил младший регистратор. – Может быть даже в этом месяце.
Однако продавец не оценил по достоинству ни выбор покупателя, ни его важный тон. Он считал себя крупным знатоком различных двигателей, коробок передач, электронных опций, кузовов и салонов. Был в курсе всех последних дизайнерских разработок и технических новинок на рынке авто. И эти обширные знания, как он полагал, просто вынуждали его с нескрываемым презрением относиться и к примитивным бюджетным моделям, и к тем, кто их приобретал.
Консультант смерил Шапкина равнодушным взглядом, надел зелёную фирменную куртку, и, широко шагая впереди, повёл его на площадку, где стояли машины для испытаний.
«Что за фамилия? Вроде не китаец, не кореец. Это у тех всё коротко – Ким, Пак, Ли. Да ещё и Пётр. Вот угораздило, сразу два «ё» - в имени и фамилии. Путаница, наверное, у него с документами, - с трудом поспевал Шапкин за консультантом. – Организации часто выписывают бумаги с буквой «е» вместо «ё». Доказывай потом, что это тебе выдали. В наследство, наверное, этому Кёру только через суд придётся вступать», - посочувствовал старшему консультанту опытный в подобных делах младший регистратор.
- Вот мой спорт-кар, - проходя мимо приземистого, оранжевого, будто пожарный, автомобиля, небрежно махнул рукой продавец.
«Какой низенький! – поразился младший регистратор. – Водителю, наверное, кажется, что он прямо на асфальте сидит».
Однако, у оклеенного рекламами тестового «Логана» настал уже черёд удивляться тонкому ценителю двигателей и опций. Покупатель презренной модели оказался ещё и чудаком - он напрочь отказался садиться за руль.
- Тест-драйв – это поездка! - возмущался продавец. – Зачем мы тогда сюда пришли? Осмотреть машину можно было и в помещении. Или у вас прав нет?
- Есть права. Давно получил. На отцовском «Запорожце» ездить учился, - с гордостью заявил Шапкин.
- На «Запоре»? Легендарная тачка – сплошной анекдот! - расхохотался продавец. – Садитесь, не бойтесь, - распахнул он дверь тестового «Логанчика». – Такая же консервная банка только побольше - то же управление, те же приборы. Если что, я вам подскажу.
«Это у тебя консервная банка. У “Логана” хотя бы двери четыре. Вот у твоего спорт-кара, как у «Запорожца», только две. А место пассажирское и вообще только одно», - мысленно заступился за облюбованную им модель Шапкин.
- Нет, не сяду, - заупрямился он. – А вдруг я в аварию попаду. И мне придётся за ремонт платить. У меня, понимаете, денег в обрез. Придётся вам меня повозить.
«Лох! Лохановод! Так дрожать над своими копейками! – садясь за руль, мысленно возмущался консультант. - Это тебе не дамочка, вчера, на тест-драйве на джипе мне лично тысчонку подарившая - за мои знания, за то, что я вывернулся перед ней наизнанку. От этих лохов никогда ничего не обломится. Всегда будут требовать, чтобы их обслуживали бесплатно. Но возить их на «Логане» - это уже перебор!»
Продавец, всем своим видом показывая недовольство, проехал с Шапкиным по пустынным в субботнее утро улицам. Но когда он повернул обратно к салону, пассажир неожиданно заявил:
- А по гребёнке поездить? На тест-драйвах положено. Чтобы я подвеску мог оценить.
- Какая ещё подвеска - вы что кроссовер выбираете? К тому мы всё уже испытали - в нашем городе любая улица «гребёнка», - шуткой попытался консультант отделаться от назойливого покупателя.
Но не тут-то было: Шапкин настоял на своём. Понравившуюся ему «гребёнку», они нашли на окраине - это была дорога к гаражам. По таким ухабам и ямам могли бы испытываться даже танки.
«Отличный автомобиль! – шагая домой, радовался Шапкин. – И на грунтовой дороге, и на шоссе прекрасно себя ведёт. Правильный выбор!»
6.
Ровно через неделю, как и договаривались, Баранов во второй раз побывал у Шапкина в отделе. А вечером уже бушевал в аспирантской квартирке у Жанны.
- Я ему покажу двести штук! – тряс он перед её носом бумажной салфеткой из «Буревестника», с начертанными на ней нетвёрдой рукой регистратора криво-косо цифрами. – Посмотри, посмотри! Видела? Взяточник! Подлец! Я его выведу на чистую воду! Вот скажи – можно что-то сделать в этой стране с такими подлецами чиновниками!
- Но ведь он, вроде бы, пообещал оформить сделку, - попыталась почему-то защитить незнакомого ей Шляпу Жанна.
- Пообещал?! За такие деньги! Что ты понимаешь? Пройдоха! Мздоимец! Я его накажу! Сурово накажу. Отомщу! И за себя, и за всех тех, кто у них там, в очереди месяцами томится! У кого они взятки не мытьём, так катаньем вымогают! Совсем оборзели сволочи! А должность-то, должность – младший регистратор! Как был лохом, так и остался! В институте у всех в услужении был, пресмыкался, а теперь что-то из себя строит! Шляпа! Зря я его в ресторане поил, кормил! Дважды! Расстреливать таких надо! Сталина на этих чиновников нет, Берии!
«Странный этот старпёр, - молча пожала плечами Жанна. – Вроде русский, а хочет, чтобы нами правили какие-то живодёры грузины. По СССР вместе со всей этой бывшей партийной шоблой тоскует. Снова на всяких эстонцев и таджиков русских горбатиться заставить хотят. И сами, как раньше - смотрящими за грабежом собственного народа жирно кормиться мечтают. Думает, мы забыли, как нам кусок колбасы купить было негде, а они пайками райкомовскими обжирались? И со своими семьями из санаториев не вылезали. Думает, забыли во что, всё это их «братство народов» вылилось? Видел бы, как моего соседа парнишку эти дехкане кетменями изрубили только за то, что он русский! Или как меня пятнадцатилетнюю всей стаей прямо посреди улицы распяли! Навсегда забыл бы про свой интернационализм. Теперь толерантности, учит, подонок. Что мы должны терпеть, что забыть – убийства, грабежи, изнасилования? На хрен нам все эти ваши генералы с вашими танками и самолётами, если они одного, конкретного ребёнка защитить не могут! Свои вышки только, нефтяные, тренируются защищать! Потребовало государство выдачи хоть кого-нибудь из этих бандитов? Или может, спецслужбы разыскали и уничтожили их всех по одному, как это израильтяне делают? Наоборот – сюда их всех, в гости наприглашали. Чтоб мы здесь на каждом шагу их дикие вопли слушали и на тупые рожи смотрели. Дебилы».
Нельзя сказать, чтобы Баранов был уж очень удивлён случившимся. Он был тёртый калач. Перед тем, как первый раз с притворно удивлённым и радостным видом явиться в кабинет бывшего сокурсника, профессор заглянул в риэлторскую конторку, «сотрудничавшую» с реестром. И выяснил, что оформление сделки с его коттеджем обойдётся в двести тысяч рублей. Он, как свои пять пальцев знавший всю систему взяток, распилов, откатов и прочих тёмных делишек, понимал, что часть суммы отойдёт конторке, остальное предназначено начальнику реестра. Не зря же этой фирмочке дают там пастись. На ней профессор и собирался сэкономить. Мимо риелторов по дружбе поднести конвертик с деньгами напрямую шефу должен был Шляпа. И стоить это должно было, конечно, не двести штук, а меньше. Но этот прохвост огорошил его, запросив ту же самую сумму! Ясно было, что он намеревался заработать на нём, на Баранове.
Профессор был возмущён, оскорблён. Этот безответный Шляпа, который просто по жизни всегда был должен и ему, и вообще, таким как он, ещё что-то потребовал! Заработать на нём захотел! Да даже если ему что-то и нужно, только он, Баранов, может определять - что и сколько. А он уже решил – коньяк и солянка этому лоху достаточно.
В кафе после того, как Шляпа, таясь и прикрывая ладонью бумажную салфетку, накарябал на ней цифры, а затем, озираясь по сторонам, сунул ему её под столом, Баранов вспылил, кричал что-то про дружбу, неподкупность, взаимовыручку и даже про закон. Регистратор сидел, испуганно сжавшись, готовый, казалось, залезть под стол, под стул, куда угодно, лишь бы спрятаться. Иногда он что-то лопотал, оправдываясь, умолял не шуметь, пытался объяснить шёпотом, что без взятки провернуть сделку невозможно.
Уехал Баранов, после скомканного, на этот раз, обеда, озлобленный, велев Шапкину начать работать с документами, и пообещав привезти деньги ещё через неделю.
Однако Баранова платить тем, кого он считал по своему положению ниже себя, давно отучила и работа на полном гособеспечении в райкоме комсомола, и нынешняя его хлебная должность. На обратном пути он прокручивал мысленно варианты ухода от оплаты, вспоминал все свои связи, искал зацепки. Но подходов не было. Самому, без посредников зайти в кабинет и сунуть начальнику взятку было бы безрассудством. У незнакомого никто бы денег не взял, да это было и опасно - начальник, боясь провокаций, мог бы и охрану позвать. Ко всему прочему Баранова поджимало время, искать долго выходы на отдел регистрации было некогда. И у него созрел иезуитский план.
- Он дурак, лох, - объяснял профессор Жанне. - Записку надо было только показать, а в руки мне не давать. Теперь эта бумажка очень даже нам пригодится – с его почерком, сам накарябал. – Баранов убрал мятую салфетку в прозрачный конвертик, а затем в кожаный профессорский портфель. – Как был лохом, так и остался. Одним словом – Шляпа. У меня есть знакомый следак в отделе экономических преступлений. Он своё время дельце одно против меня на тормозах приспустил. Вот я ему должок и верну – солью ему этого взяточника. Пускай уголовное дело возбудит. Сейчас борьба с коррупцией в моде. Срубит палку, как у них говорят.
- Но дело-то зачем заводить? Его же посадят! -
