препарата, которым обработали ящик и простыни, и то чувствовавшийся гораздо слабее.
- Всё-таки вентиляция действует, – отметил практичный немец. – Это вселяет надежду, что и в той части воздух не застаивается. Не знаю, почему нам сначала показалось, что пахнет омерзительно. Наверное, мы слишком устали лазить по помойке и получать синяки. Удивительно, что мой не мешает мне сидеть. Наверное, излишне большой объём тела всё-таки бывает иногда полезен.
Я осмотрелся, но ничто не указывало на то, что после нашего последнего посещения здесь что-то передвигали.
- Опять полезешь на эту груду? – поинтересовался Генрих с долей ехидства.
- Нет, - отказался я. – Хватит. Лучше пойдём дальше. Здесь можно свободно перемещаться из отсека в отсек, или какие-то из помещений заперты?
- Понятия не имею. Когда я был мальчишкой, замков не было, хоть в подвале хранили инструменты, всякие там тележки, тачки и прочие садовые принадлежности, словом, то, что представляет какую-то ценность. Но с тех пор за территорией вокруг замка перестали ухаживать. А если в то время всё это не запиралось, то для чего же нужны замкú теперь? Чтобы уберечь мусор от расхитителей? Вряд ли такие любители найдутся. И вообще у нас здесь о кражах не слышно. Не станут же соседи воровать друг у друга. Если бы местные жители отличались неуёмным любопытством, то я бы, пожалуй, развесил замки, но не из-за опасения, что лишусь какого-нибудь сгнившего ящика, а от стыда, что слава о дядиной свалке разнесётся по окрестностям. К счастью, здешние люди умеют сдерживать любознательность в пределах разумного.
Пока он говорил, мы вошли в следующую часть подвала, очень обширную и разделённую не перегородками, а чем-то вроде толстых каменных столбов или колонн.
Мои мысли были заняты великой задачей вырвать Марту из-под власти «дядюшки» и пресечь гибель людей от якобы коварной реки. Пока у меня ещё оставалось слабое сомнение, что именно барон сеет смерть, и я допускал существование ещё какого-то чудовища. Но не было сомнения в том, что хозяин замка мучает девушку, ставит какие-то страшные опыты, для которых ему требуется воспитанница, имеет над ней сверхъестественную власть. А роль во всём этом Фрица вовсе была непонятна, причём временами я даже не был уверен, что это ужасное существо с маской вместо лица – человек из плоти и крови.
Я был обуреваем мрачными и очень серьёзными думами, а моего несчастного ни о чём не подозревающего друга заботило лишь состояние замка.
- Вроде, опоры крепкие, не крошатся… - бормотал он. – Жаль, не разглядишь, есть ли наверху щели и трещины. Для этого требуются мощные фонари, а не наши жалкие свечи и подобие фонарика. Хорошо хоть, что я догадался его прихватить.
Пользуясь тем, что он был занят обследованием опор, я пытался осмотреться. Передвигаться здесь было нетрудно, много легче, нежели в залах первого этажа, но осторожность не мешала, ведь где-нибудь могла быть оставлена хотя бы та же садовая тачка, тележка или лопата, о которых упоминал Генрих.
- Ну? Что скажешь? – спросил он. – Был смысл сюда приходить? Не лучше ли нам убраться отсюда по добру по здорову, а особенно по здорову, пока мы что-нибудь себе не повредили? Даже если здесь имеется какая-нибудь захудалая цепь, то она не удерживала поддельных ведьм и колдунов на месте их истязаний, а служила мирным целям. Ею что-нибудь скрепляли или что-то перетаскивали. Ты согласен с определением «поддельный»? Или ты искренне веришь в существование ведьм и чародеев?
- Верю, - подтвердил я. – Но с определением «поддельный» согласен. Вряд ли на сотню замученных и сожжённых людей приходилась хотя бы одна настоящая ведьма.
- Это точно, иначе они и нам самим встречались бы хоть изредка. А может, прежде их было много, но отцы-иезуиты попеклись о нашем благе и своевременно их испекли? Тогда, разумеется, они стали большой редкостью.
Пока я не увидел в подвале ничего подозрительного. Тогда я представил себя на месте вампира. Стал бы я ставить свой гроб где-то в обширном подземной помещении вдалеке от выходов? Пожалуй, я выбрал бы глухой закоулок, куда никто не забредёт даже случайно, с дверью прямо на улицу или проходом в соседнее помещение, через которое можно выбраться наружу.
- Пойдём ближе к стенам, - предложил я.
- Отлично. Заодно я проверю, не забиты ли где-нибудь отдушины. В них могло нанести листьев… Джон, я вот о чём подумал. В нашу первую ночную прогулку по замку нам что-то померещилось. Полагаю, что это была всего лишь кошка. Давай условимся не пугаться до потери рассудка, если вдруг что-нибудь услышим или, не дай бог, увидим, а сразу же подумаем о разумном объяснении этого явления. Ты веришь во всякие мистические ужасы, а из-за тебя я тоже теряю способность соображать. Кошка может нас испугаться, заорать, драпануть куда-нибудь, произведя шум, а то и что-то опрокинув. Если такое произойдёт, то ты тверди себе: «Это кошка». А ещё у кошек в темноте светятся глаза. Так ты сразу об этом вспомни и не принимай невинные огоньки за взгляд оборотня. Сейчас день, но здесь так темно, что об этом забываешь. Мне, честно говоря, не по себе. Так и кажется, что за нами кто-то следит. Странно, что в детстве я не боялся здесь ходить, а сейчас вдруг страх проснулся. А возможно, что это всего лишь несчастная перепуганная кошка.
«Если бы! – мрачно подумал я. – Как бы это не оказался барон, или Фриц, или кто-то неизвестный».
- Только бы Фрицу не пришла фантазия сюда спуститься, - громким шёпотом проговорил Генрих. – Я не представляю, что ему может понадобиться в подвале, но… мало ли… Вдруг дядя велит ему что-нибудь вынести на свалку или в другое место. У меня кровь в жилах застывает, когда он появляется внезапно даже там, в жилой части, а здесь… Бр-р-р!
Он не переставал говорить, но я старался не отвлекаться и на пути осматривал всё, что был способен осмотреть. Но меня мучило сознание, что наверняка я миновал множество закоулков, не подозревая об их существовании.
- Мусора нанесло много, - отметил Генрих. – Местами им усеян весь пол вблизи внешних стен, но отдушины свободны. Хорошо… Ты слышишь?
Я весь напрягся, пытаясь уловить звук шагов, шелест, вздохи или что-то ещё.
- Дождь идёт, - прозаически пояснил мой друг. – Может, до тебя его шум не доходит, а мне отсюда прекрасно слышно. Выходит, мы хорошо сделали, что не пошли на улицу. Правда, я не знаю, где лучше: там, в сырости, или здесь, в темноте… А это ещё что?
Он стоял у двери и внимательно её осматривал.
- Что-то не в порядке? - мгновенно насторожился я.
Раз я подробно описываю свои и чужие действия, слова и даже мысли, то сейчас будет уместно сделать небольшое отступление. Слово «мгновенно» принято употреблять, где надо и не надо, заменяя им родственное слово «быстро». Обычно наше сознание переходит с предмета на предмет именно быстро, но никак не мгновенно. А у меня были так обострены чувства, что я реагировал на любую мелочь именно мгновенно, потому что даже «молниеносно» кажется мне слишком протяжённым понятием. Видно, события вчерашней ночи слишком сильно подействовали на мои нервы, и они стали болезненно чувствительны.
- Да понимаешь… - недоумённо заговорил Генрих. – Почему-то здесь висит замок. Никогда никаких замков не было, а сейчас есть. Зачем? Было бы естественнее запереть наружные двери, но они лишь прикрыты, на них нет замков. К чему же вешать его здесь? Что тут может быть такого ценного?
Как моя грудная клетка выдержала удары сердца? Оно и без того стучало чаще и громче обычного, а сейчас буквально билось, грозя разорвать артерии, к которым было присоединено.
Неловко гостю лезть туда, где заперто, но очень уж в большой опасности были жители близлежащих деревень и, что для меня самое ценное, Марта.
- Да, любопытно,- подтвердил я, постаравшись придать голосу лёгкую насмешливость. – Надеюсь, там нет недожаренной ведьмы?
- Джон, мы же с тобой договорились любое явление объяснять присутствием кошки, - напомнил Генрих. – Кстати, о кошке… но это подождёт. Разумеется, здесь не может быть кошки, ведь её дядя обязательно поместил бы в свой музей, а если она разделит участь фальшивого саркофага, то не сразу, а после долгих исследований и раздумий… Я имел в виду под кошкой, что всё необычное надо объяснять обыденно, не давая воли фантазии. Убеждён, что мы не найдём здесь ни сбежавшей мумии, ни ожидающей освобождения дряхлой ведьмы. Заперли, не знаю уж зачем, какой-нибудь садовый инвентарь, а может, дядя с Фрицем тайком вынесли сюда второй забракованный саркофаг и заперли его, чтобы никто не прознал об очередном промахе. Это же для него позор – купить вторую подделку.
Он так убаюкал себя этим предположением, что принялся хохотать. А вот мне было не до веселья, но приходилось это по возможности скрывать. Я подозревал, что за запертой дверью скрыто именно то, что я ищу.
Вдруг Генрих засмеялся ещё громче, но, кажется, уже не над дядей, а надо мной.
- Джон, видел бы ты себя со стороны! Невольно вспоминаются школьные годы и басня, в которой некое разумное животное пытается успокоить себя уверениями, что чудесные, но недоступные ягоды лишь на вид кажутся вкусными, а на самом деле ещё не созрели. Вот только проявленной зверьком мудрости тебе, Джон, не хватает. Ты даже не пытаешься скрыть, до чего тебя притягивает запретный плод, то бишь запертая дверь… Но… Но знаешь, на этот раз тебе повезло и твоя вытянутая физиономия сыграла тебе на руку, хотя я не представляю, как бы она умудрилась это сделать буквально, а не в переносном смысле… А ты заметил, что я уже не поминаю чё… того, о котором в потёмках лучше не говорить?
- Да можешь ты сказать толком, что ты нашёл?! – не выдержал я, едва справляясь с возрастающей нервозностью. – Почему мне повезло?
Я вообще перестал его понимать, а разглагольствования о каких-то кошках казались бредом.
- Повезло, потому что замок не заперт, а лишь накинут на петли. Я потянул, он и разомкнулся. Я же говорю, что в подвале нет ничего ценного. Если уж довести мысль до конца, то и во всём замке не осталось ничего ценного, если не считать дядиных коллекций. Я не знаю их стоимости, но какая-то стоимость у них должна же быть… Ну вот, замок я снял, а руки испачкал ржавчиной, причём, уверен, что сделал это напрасно. Но ничего, меня поддерживает мысль, что кое-что я всё же приобрету, потому что к ржавчине на ладонях сейчас присоединю пыль и паутину на костюме. И что же мы видим? Ничего, кроме грязного сена. Зачем оно здесь?
Я тоже недоумевал, для каких целей его сюда принесли и усыпали им пол. Может, здесь хранился запас сена для лошадей, когда прежние хозяева их имели? Но с тех пор оно или сопрело бы, или потеряло цвет, а это сено, насколько я мог судить, было относительно свежим, хотя местами казалось запачканным.
- Я здесь давно не бывал, - недоумевал мой друг, - но хорошо помню, что нигде никакого сена не было. Да и зачем сваливать его в подвале? Чтобы удобнее было устроить пожар? И замкóв никаких не было. Лошадей или ослов дядя не заводил. Их и нельзя было бы здесь держать из-за темноты. Ничего не понимаю, но буду руководствоваться кошками, точнее, здравым смыслом, а он подсказывает, что раз чувствующие, что начинают портиться, мумии не могут сбегать из своих ящиков и пытаться остановить процесс гниения,
