Зима-весна-лето. Московские сказки.

там жить. Там есть яхты! Они такие красивые, и я бы хотела жить очень высоко, так высоко, чтобы было видно все-все!
– Вот, а знаешь, что нам с мамой жизни не хватит, чтобы переехать туда?
– Да, ты говорил. А разве нельзя заработать денег и купить там квартиру? – удивилась дочка.
– Сложный вопрос, наверное, можно, но не всем. Вот нам с мамой этого не удается, а ведь мы не лентяи и долго работаем. Вот так и получается, что кто-то зарабатывает больше, кто-то меньше, а кто-то очень и очень много. Поэтому люди, кто зарабатывает больше других, они общаются с теми, кто зарабатывает столько же, очень сложно найти общий язык с тем, кто зарабатывает меньше тебя в несколько раз, да и не хочется. Поэтому люди и стали делиться по группкам, как у вас в детском садике. Есть же у нас на улице и платный детский садик, а есть и тот, куда мы ходим.
– Да, они не хотят с нами играть, – возмущенно сказала Аня.
– Не думаю, просто им не дают с вами играть. Но это другой вопрос. А сословия – это группки людей по общим признакам, то есть потому, чем они похожи. Например, богачи общаются с богачами, чиновники высокого уровня с богачами и такими же чиновниками.
– Пожарные с пожарными! – выпалила Аня.
– Нет, это профессиональное разделение, а сословие в первую очередь связано с достатком, то есть, сколько у кого денег или власти, что приносит те же деньги. Вот наши герои, Моника и Марчелло жили в богатых семьях, они могли ходить в театр, на ярмарку, в цирк, а Луиджи с Розалиной не могли, им надо было зарабатывать себе на пропитание, и встреться они в другом месте, то вряд ли бы стали общаться. Людей также делят по роду их занятий, вот мы с мамой конторские служащие, но это деление все же в большей степени сводится к оценке заработка и возможности получить образование. Но, если ты поставишь себе цель и будешь хорошо учиться, то сможешь сломать эти рамки.
– А надо долго учиться? – задумалась Аня.
– Всю жизнь придется учиться, – ответил я. – Вот, посмотри на нашу маму, она каждый год учится на курсах повышения квалификации и считается высококлассным специалистом.
– И я не хочу в никакие сословия, мне нравится моя жизнь, – сказала мама. – Не всегда то, что блестит, действительно тебе нужно.
– А вот об этом будет продолжение нашей истории, но дома, – добавил я.

«Бродячий театр въехал в город в самый разгар дня. Площади были запружены народом, спешившим ухватить на ярмарке последний кусок мяса или мешок муки. Прилавки быстро пустели, а покупателей все не убавлялось, стояли огромные очереди, проехать сквозь которые не представлялось никакой возможности. С трудом развернув свой обоз, бродячий театр вынужден был расположиться в самом конце ярмарки, на пустыре, куда не забегала даже самая голодная собака, отчетливо помня, что здесь ничего не было вот уже много лет.
Актеры нехотя стали собирать сцену, готовить реквизит к вечернему спектаклю. Все устали после ночного представления и хотели просто поспать, но шут не давал никому покоя, заставляя двигаться быстрее, хоть и сам валился с ног. Луиджи и Марчелло помогали сооружать сцену, ставить декорации, а потом Луиджи уселся штопать занавес и подшивать старые костюмы знатных дам, помнившие еще былые времена и многое могли бы рассказать сами, если бы кто-то дал им язык или рассказал за них. Марчелло вместе с другими молодыми ребятами сбивали деревянный замок, с трудом напоминавший королевский, но от этого выглядевший еще более подходяще для сатирической пьесы».

– Истерической пьесы? – переспросила Аня.
– Сатирической, но она может и быть истерической тоже, – ответил я. – Сатира – это вид, ну или скорее жанр искусства. Это может быть и пьеса и кино, и песня, а может быть и карикатура, небольшой рисунок, высмеивающий кого-то, или может даже событие.
– А, это смешные истории, да?
– Сложно сказать, сатира может быть и вовсе несмешной и даже грустной. Ее задача не рассмешить, а посмотреть на себя или другого со стороны, порой комичной,  но чаще всего взгляд на общество со стороны сатиры бывает грустным, так мы можем стать чуточку лучше, увидев себя с неприятной и смешной стороны.
– Да, а разве есть что-то про меня? – удивилась дочка. – Разве я что-то такое сделала?
– Конкретно про тебя нет, не переживай. Пока нет, – ответил я, – но, если ты что-нибудь отчудишь такое, то может появиться. А смотря, например, сатирическую пьесу про других ты можешь узнать в героях твоих знакомых, приятелей, а может и самого себя.
– Нет, меня там точно не будет, – твердо заявила дочь.
– Верно, стать героем сатиры не самое приятное.
Аня подошла к плите, на которой мама варила густой соус для спагетти. Мама дала ей попробовать из большой деревянной ложки белый соус с фаршем, и дочка удовлетворенно закивала, жестами показывая, что хочет еще.
– Подожди, сейчас сварим спагетти, и тогда сядем есть, – сказала мама, ставя на плиту кастрюлю с водой.
– А как появились спагетти? – спросила Аня, пристально посмотрев на меня.
– Никогда об этом не задумывался, но могу предположить, – ответил я. – Сейчас наши герои нам все и расскажут.

«Пока мужчины трудились, девушки решили пройтись по городу. Былые актрисы хотели прикупить пестрых лент и дешевых украшений из стеклянных капелек, а Розалина с Моникой просто решили пройтись и все осмотреть, никто из них не был в приморском городе. Кот неизменно следовал за хозяйкой, к тому же на пустыре не было даже мышей, а время обеда уже давно наступило.
Розалина и Моника разошлись с другими девушками на площади, договорившись, что встретятся здесь через пару часов. Черныш потянул Розалину к прилавкам, еще недавно полным свежей рыбы, а теперь здесь остался только запах, высохшие грязные разводы и кучи чешуи под столами. Идут они и удивляются, как же так, море рядом, а прилавки пустые. Запах вел кота дальше, вот они уже подошли к мясным прилавкам, а там кроме костей ничего и не осталось, а за костями стоит большая очередь, куда делось былое изобилие, когда покупатель подолгу придирчиво выбирал тот и ли иной кусок мяса, тушку курицы или связку пахучих колбасок. Больше этого не было, только груда костей на прилавке и злые покупатели, не желавшие отдавать их другим.
– Папа мне рассказывал, что в приморских городах было всего вдоволь, – сказала Моника, с грустью оглядывая  пустые прилавки и толпы мечущегося народа.
– А я помню, что когда мы с Луиджи приходили на рынок, то у меня голова кружилась от разных запахов, столько там было всего разного и вкусного! А у нас никогда и денег не было, придем туда, понюхаем и домой бежим, не дышим, чтобы этот вкусный воздух сохранить подольше.
– Да, а какие там были мыши, м-м, жирненькие, вкусненькие, – мечтательно промяукал Черныш. – А тут даже мышей нет, их тоже съели!
– Не переживай, милый котик, ты же всегда себе мышку найдешь, – погладила его Розалина.
– Я найду, а вот что вам делать, вы же мышей есть не будете, – ответил кот.
– Хм, если больше нечего будет есть, то съедим и мышей. Я, кстати, могу сварить из них отличное рагу с картошкой и баклажанами, – сказала Моника, они переглянулись с Розалиной и высунули языки, делая вид, что их тошнит.
К ним подошла невысокая девушка в простом сером платье, а из-под черного платка, украшенного вышивкой из серебряных нитей, торчала прядь зеленых, как морская волна, волос. Она была сильно ниже Моники и чуть ниже Розалины. Глаза у нее были как две черные жемчужины, в ее походке, фигуре чувствовалась сила и власть, совсем несвойственная ее простому наряду.
– Простите, я услышала, что вы разговариваете с котом, вы его понимаете? – спросил она.
– Да, конечно мы его понимаем! – воскликнула Розалина.
– Правда? – девушка взбросила черную бровь и спросила кота. – Можешь ли ты это подтвердить?
Черныш фыркнул и отвернулся, бросив в сторону, – Что за недоверие к моей хозяйке.
– Ах, вот как, – девушка рассмеялась. – А куда вы идете? Сейчас не самое лучшее время для прогулок.
– Почему? – удивилась Розалина. – А мы приехали с театром, вечером у нас представление. Мы с Чернышом будем петь песни, а Моника играет в одной сцене с моим братом и моим другом Марчелло.
– Ага, ты Моника, а как тебя зовут? – девушка с зелеными волосами показала пальцем на Розалину, Монике это очень не понравилось, но она промолчала.
– Меня зовут Розалина, это Черныш. А как тебя зовут?
– Мое имя нельзя произносить на суше, – с грустью ответила девушка. – Но на ваш язык оно переводится как жемчужина моря.
– Ого, а не слишком ли заносчиво? – спросила Моника. Девушка рассмеялась и сквозь смех ответила, – А разве ты выбирала себе имя? Меня так назвал отец, не буду же я ему перечить.
– А кто твой отец? – спросила Розалина. – Мне кажется, что ты привыкла носить другие наряды.
– А ты внимательная. Я не могу назвать имя своего отца, извини.
– А кто тогда твоя мать? – спросила Моника. – Или ее имя ты тоже не можешь назвать?
– Я не знаю своей матери, – ответила девушка. – Меня родило море, может оно и есть моя мать.
Розалина и Моника не заметили, как уже стояли у пустого пирса, на который накатывали возмущенные волны, море готовилось к буре.
– Тогда мы будем звать тебя просто Жемчужина, – предложила Розалина.
– Хорошо, я не против, – ответила Жемчужина, возле моря она преобразилась, глаза стали ярче, смуглая кожа засветилась изнутри, а зеленые волосы стали выбиваться из-под тугого платка. Она сняла его и ее плечи, спину покрыли густые зеленые пряди, чуть завивающиеся на концах.
– А ты живешь в этом городе? – спросила Моника.
– Иногда, нечасто, – загадочно ответила Жемчужина.
– Ой, а может, ты знаешь, где здесь можно поесть? У нас есть пара монет, этого хватит? – Розалина показала ей содержимое своего кошелька, несколько медных грошей.
– О, этого мало, – Жемчужина покачала головой и открыла ворот платья. На ее шее было намотано ожерелье из прекрасных перламутровых жемчужин. Она сняла его и оторвала одну из жемчужин, ожерелье тут же соединилось, словно никто его и не разрывал. – Думаю, что этого хватит, чтобы накормить нас четверых и купить еще еды для ваших друзей.
– Здорово! – обрадовалась Розалина. – Какое красивое у тебя ожерелье.
– А, это, – с тоской пожала плечами Жемчужина. – У меня таких много. Мне нравится твое ожерелье, оно очень красивое.
– Это мне одна Донна подарила, – сказала Розалина. – Да, оно мне тоже очень нравится.
Жемчужина повела их к таверне, стоявшей неподалеку. Хозяин таверны, больше не ждавший посетителей, сидел в кресле у входа и смотрел на море. Это был уже очень старый старик, но голова и борода были у него все еще черными, прорезываемые нитями серебряной седины.
– Привет, Адриано, – сказала ему Жемчужина. – Скучал без меня?
Хозяин таверны вскочил и неуклюже поклонился ей и остальным.
– Ой, ты все такой же глупый, – покачала головой Жемчужина. – Мы же с тобой договорились, что ты так больше не будешь делать.
– Прости меня. Просто ты так редко стала приходить, что я все забыл, – покачал головой старик.
– Накормишь нас? – она протянула ему жемчужину.
– О, это слишком много, – запротестовал старик. – Я не смогу тебе дать сдачу, у меня почти не осталось денег.
– А не надо мне денег! – возмущенно топнула Жемчужина. – Приготовь на все еды, а мы ее заберем с собой для наших друзей.
–