Ненавистный брак - Глава 7 (заключительная)

из церкви, мы останемся одни и начнем супружескую жизнь. Это моя самая заветная мечта… подарок, который я хочу тебе преподнести! Ты понимаешь меня, правда? Я считаю, что женщина должна учиться любви с мужчиной, которого она любит, и потому позволю целовать только руку…

Лев Ильич отложил письмо и взял другое, потом еще одно. Во всех письмах говорилось приблизительно об одном и том же: Лаврецкий сетовал на то, что может поцеловать только ручку невесты, а Лиза мягко извинялась, но твердо стояла на своем. Все письма были написаны в 1859 году, и лишь одно, последнее было датировано июлем 1860. Оно было написано за два дня до происшествия в карелинской оранжерее, когда Лиза и Александр впервые встретились, и за год до преждевременного появления на свет княжеского наследника.

С минуту мужчины молча смотрели друг на друга.

- Ваш сын, князь, родился семимесячным из-за несчастного случая, подстроенного Масловой, – сказал доктор, первым начиная разговор, – и это едва не стоило жизни Вашей жене. Эти письма, как Вы и сами видите, были написаны в Керловке... еще до свадьбы... Выходит, что княгиня и Лаврецкий не обманывали Вас...

Пошатываясь, Карелин добрел до кресла и рухнул в него, сжав виски руками. Его колотил озноб, а голова трещала так, словно вот-вот взорвется. Он посмотрел на доктора и снова попросил:

- Прочтите еще раз… прошу Вас… В этих письмах говорится о полковнике Керлове… и о том, что Павле Петровне не нравился Федор…

- Да, князь, и в каждом письме Елизавета Ивановна просит Лаврецкого понять причину, по которой она не позволяет ему большего: она хотела подойти к алтарю чистой, как розы, о которых она упоминает в последнем письме. По ее словам эти розы росли в их имении, неподалеку от пруда.

- Розы, действительно, росли там… почти одичавшие… белые… совершенно белые, без единого пятнышка…

Неожиданно в руки доктора попало иное письмо, ничуть не похожее на остальные. Его написала Федору Павла Петровна. В нем не было простоты, искренности, нежности. Это письмо лишало несчастного Лаврецкого всякой надежды: в нем говорилось о знатности, богатстве и могуществе Карелина. Когда Лев Ильич закончил читать, Александр со сверкающими глазами и трясущимися губами уже стоял рядом с ним. Лиза была невиновна! Федор Лаврецкий никогда не был ее любовником! Письма доказывали чистоту и невинность юношеской помолвки. Лиза много раз твердила ему, что солгала из гордости, а он ей не поверил! Она поклялась своим отцом, а он, отдав ей сына, заявил, что всегда будет презирать ее!

- Я – самый подлый и презренный из людей! – простонал Карелин. – Я сам отдал ребенка в руки вора и нищенки. А ведь это, в самом деле, был мой сын… Мой наследник! Сын невинной, чистой женщины, верной жены, которую я обидел с самого начала. Лиза! Лиза!

- Все верно, князь, – жестко ответил доктор, – сын самой лучшей женщины на земле…

Счастье и пьянящая гордость разом всколыхнулись в душе князя, но жестокая, ледяная лапа боли и терзаний тут же придушила радость:

- Я мог убить собственного сына, – потерянно пробормотал Александр. – А как я обидел Лизу! Она никогда не простит меня! Я проклял ее, назвал беспутной шалавой! О, господи!

Карелин выскочил из комнаты, крича, чтобы ему подали лошадь. Лев Ильич попытался образумить князя, сказав, что в Киев сподручней ехать в экипаже. Ошеломленная Катя торопливо бежала к сыну.

- Матушка! – воскликнул Карелин и взволнованно обнял Катю, забыв, что обещал не называть ее матерью при всех. – Я хочу взять тебя с собой. Ты – единственная, кто сможет все объяснить Лизе… Тебя она поймет! – И, видя удивленный взгляд старушки, добавил: –  Я все объясню по дороге… Мы поедем в самом лучшем экипаже… Николашка, Владимир… Сашка… шевелитесь живее! Она невиновна, матушка… Как ты думаешь, Лиза простит меня?

- Может, и не простит, сынок, но мы поедем просить прощения, – сказала Катя, поняв все с полуслова.

Когда все уже было готово к отъезду, в имение прибыл хорунжий с казаками и привез депешу от царя. Пока Александр распечатывал конверт, Лев Ильич и Катя, молча, смотрели друг на друга. Гвардейцы топтались во дворе, ожидая командира. Удивление на лице князя сменилось холодным, надменным спокойствием, а в глазах сверкнула ярость. Он повернулся к хорунжему, вытянувшемуся перед ним во фрунт.

- Вы, должно быть, счастливы быть моим конвоиром, – с горькой улыбкой обратился к казаку Карелин и, повернувшись к живо подбежавшему доктору уже спокойно добавил: – Я должен незамедлительно предстать перед царем.

- Оно так, Ваше благородие, – ответил хорунжий, – по высочайшему повелению государя я должен сопроводить Вас в Киев.

- Матушка, – князь повернулся к побледневшей Кате, – мы вместе поедем в Киев, к Лизе. Нет лучшего адвоката и посредника между нашими сердцами, чем ты. Полагаю, этот приказ государя неспроста. Как пить дать это дело вражеских рук... без графа Кумазина с женой тут не обошлось, да и без Лаврецкого с Дмитрием, пожалуй, тоже. Они явно что-то замыслили. Я поеду верхом вместе с конвоем, а ты поедешь в экипаже вместе со Львом Ильичом. За старшего в усадьбе останется Владимир, а Николай будет править лошадьми... Не будем терять время, прошу тебя.

Карелин быстро вышел, и Катя с доктором остались одни. Лев Ильич поднял голову и застыл в изумлении, увидев спускающуюся по лестнице и оглядывающуюся по сторонам Наташу.

- Где князь? – властно и надменно спросила она, наконец.

- Она приехала с Александром, доктор, – пояснила Катя, взглянув на оторопевшего Льва Ильича. – Снова обвела его вокруг пальца.

- Что ты сказала, старая гадюка? – злобно прошипела Наташа.

- Выбирайте выражения, коллега! – вспылил Лев Ильич.

- Я назвала ее старой гадюкой, и это еще слабо сказано, она заслуживает большего. Вы с ней – мои злейшие враги, но скоро я вышвырну отсюда вас обоих. Очень скоро вам придется уехать, доктор,  а что касается этой наглой, строптивой прислуги...

- Обстоятельства вынуждают нас подчиниться, сударыня, – насмешливо ответил Лев Ильич, не дослушав Наташу. – Мы с Катей едем в Киев. Государь император вызвал князя к себе, и он велел нам ехать вместе с ним.

Наташа сперва удивилась, а потом встревожилась, увидев, как уходят прочь ее враги, и поняв, что они ей не солгали. Она спешно кликнула Нюшку и разузнала у нее, что на конюшне осталась только маленькая двуколка, а чтобы раздобыть денег, придется ломать замки ящика, где они хранились.

- Что за дело привело Катю и докторишку в Киев? – спросила она у Нюшки.

- Я слышала, как они говорили, что едут в дом князей Оболенских, барыню искать. А еще они сказали, что это ты во всем виновата, и что барин может убить тебя, если встретит в Киеве. Лучше не езди туда!

- А тебе-то что за дело, дура? – накинулась на служанку Наташа. Она чуть ли не бегом выскочила из дома, готовая броситься в погоню за князем, и не дать ему сбежать.



***



Александр II встретил Лизу, Дмитрия и чету Кумазиных в аудиенц-зале. Государю Императору было чуть больше тридцати двух лет. Это был высокий, статный шатен с подобающей ему царственной осанкой. Широкий открытый лоб выдавал в нем мыслителя. Взгляд ясных голубых глаз был спокоен и проницателен, а лицо выражало неподдельный интерес и сочувствие к медленно идущей к нему молодой просительнице. Неброский серый наряд Лизы лишь подчеркивал нежную хрупкость ее красоты. Она выглядела такой молодой, красивой и несчастной!

- Вы можете присесть, княгиня, – любезно предложил государь, – боюсь, Вам немного нездоровится.

- Благодарю Вас, Ваше Величество, но в этом нет необходимости, – со скорбным спокойствием ответила Лиза. – С Вашего позволения мне бы хотелось услышать Ваше высочайшее решение, ибо от него зависит моя жизнь или смерть.

- Вы так сильно ненавидите мужа, что умрете, если Вас заставят жить вместе с ним?

- Я хотела бы остаться с сыном и присматривать за ним. Я не переживу, если у меня снова отнимут его.

- Ваши друзья и родственники утверждают, что у князя не было никаких причин учинять столь чудовищный произвол...

- Князь считал меня виновной, Ваше Величество, но я думаю, что даже самая ужасная вина не давала ему права на подобный поступок...

Неожиданно чьи-то руки отдернули гобелен, прикрывавший маленькую боковую дверцу аудиенц-зала, и в проеме двери под конвоем двух императорских гвардейцев показался Александр Карелин в ослепительном придворном наряде. На его груди теснились сверкающие на свету награды, но лицо было мрачным. Царь повернулся к вошедшему.

- Подойдите, князь, – велел он. – Вы узнаете жену, ее друзей и родственников? Они утверждают, что были свидетелями вашего преступления...

- К несчастью, именно так, Ваше Величество, – сознался Карелин.

- Значит, Вы не отрицаете своей вины, князь, и Ваша жена сказала правду?

- Я считаю, что Елизавета Ивановна не способна на ложь.

- Выходит, Вы признаете, что она ни в чем не виновата?

- Совершенно верно, Ваше Величество, Елизавета Ивановна не виновата, – уныло молвил Карелин. Среди присутствующих поднялся легкий ропот, но князь продолжал говорить. – Хочу признать перед Вами, Ваше Величество, и перед всеми остальными, что ошибался, и моя жена невиновна.

- Я прошу Вас выйти, княгиня, – все так же любезно обратился царь к побледневшей и удивленно смотрящей на мужа Лизе. – Подождите моего окончательного решения в приемной. Скоро я позову Вас. Всех остальных я тоже прошу выйти. Оставьте нас с князем наедине.

Лизу под руки вывели из зала.

- Судя по тому, что изложено в прошении Вашей жены, Вы просто чудовище, князь, – жестко заметил царь, когда они остались одни. – Вы тайком вытащили из колыбели своего новорожденного наследника и отдали его в руки конокрада и пьяной побирушки...

- Да, Ваше Величество, отдал собственного сына. Не знаю, как я мог совершить такую гнусность. Признаюсь, я сошел с ума, и Лиза должна смотреть на меня с ужасом и даже с отвращением. Должно быть, ее ненависть так сильна, что она просила моей смерти?

- Княгиня просила только царского правосудия и справедливости, и, уверяю Вас, я буду справедлив, – царь строго посмотрел на Карелина и продолжил. – Вы сами признали, что незаслуженно обидели свою жену, князь, и с этой минуты она для Вас чужая. Высочайшим указом я расторгаю ваш брак. Отныне у Вас нет никаких прав на нее. А также я лишаю Вас всех законных прав на сына, однако, Вы отдадите ему часть состояния, которую укажет княгиня.

- Но это же мой сын! – осмелился возразить опечаленный Карелин.

- Ваш сын уже не Ваш. Мой приговор и так слишком мягкий для Вас, Вы заслуживаете худшего. Ваша жена и ребенок хлебнули досыта Вашей безграничной жестокости, а потому с этой секунды они совершенно свободны. Вы и на пушечный выстрел не подойдете к ним, если они сами того не захотят. Я ограничился столь мягким наказанием лишь только потому, что на этом настаивала княгиня. По мне, так Вы заслуживаете смертной казни, впрочем, Вас защитило Ваше искреннее признание. Я собирался лишить Вас княжеского титула и отправить в ссылку, но не стану этого делать, потому что Ваша жена великодушно заступилась за Вас.

- К чему мне титулы, богатство, награды, если у меня отняли единственное, что мне дорого на земле?

- Держите себя в руках, князь.