Ненавистный брак - Глава 1

симпатичен этот мужиковатый князь, которого все осуждали за его экстравагантность, но который, тем не менее, был всего лишь мужчиной, стремившимся к идеалу.

Дмитрий тихо встал и незаметно выскользнул из кабинета, чтобы присоединиться к матери и посвятить ее в происходящее. В свою очередь, Павла Петровна рассказала сыну о своем разговоре с Федором. Казалось, удача благоволила ей, но не доставало самого главного: Лиза… как им победить ее любовь к одному и неприязнь к другому?

- Довольно будет и того, чтобы Карелин этого не замечал, сын, – добавила в заключение Павла Петровна с заметным оптимизмом. – Он суров и резок больше с виду. Уверяю тебя, мы победим. Если этот человек не спасет нас, мы погибли. Я не желаю прозябать в нищете.

- Да будет Вам известно, маман, я – тоже! – цинично заявил Дмитрий.

Керлов пригласил Карелина к чаю, предупредив его, что немедленно пошлет кого-нибудь за дочерью, но князь своим ответом спутал все карты:

- Ради бога, полковник, не зовите ее. Разве Вы не видите, что она не желает находиться в моем обществе?.. Я отлично видел, как она убежала, когда я пришел.

- Примите мои извинения, князь, и не воспринимайте поступок дочери как оскорбление или обиду!  У нее разболелась голова… она огорчена и взволнована.

- Вот как? – с неподдельным интересом спросил Карелин.

- Что ни говори, а, несмотря на все мои усилия, мне не удалось помешать слухам и подозрениям добраться до нее. Собственной кровью хотел бы я не допустить этого, скрыть от нее наше положение.

- Полагаю, так оно и есть! Барышня горда и высокомерна!

- Совершенно естественно, что она стала такой, ведь она жила в семье, как маленькая королева.

Смотреть на нее, заботиться о ней и делать ее счастливой, было отрадой для меня… к тому же, многое она воспринимает так же, как я.

- Я считаю иначе. По-моему, она и внешне, и душой похожа на Павлу Петровну.

- Душой? – ошеломленно повторил полковник. – Нет, князь, решительно, нет. Моя дочь и жена – совершенно разные.

- Помнится мне, когда Павла Петровна была в возрасте дочери, у нее были точно такие же взгляды на тех, кого она считала ниже себя по положению, и чья фамилия была не столь именита. Для Елизаветы Ивановны я не более чем грязь, которую топчут ее маленькие ножки.

- Прошу Вас, князь, не думайте так. Узнав кое-что, моя бедная дочь полностью изменится.

- Я не хочу, чтобы она менялась. Но, поговорим лучше о более важных для нас делах. Я внимательно осмотрел ваши земли и… – Карелин снова углубился в интересующую его тему и с легкостью закончил, – … и покупаю их, полковник. Собственно говоря, я покупаю всю усадьбу вместе с Вашими нынешними долгами. Несколько лишних тысяч рублей не играют роли. Дом и парк мне не нужны, так что дадим возможность розам расти и дальше. Вы можете жить здесь, сколько пожелаете, полковник.

Керлов не слушал князя. Он был ошеломлен, а Карелин продолжал:

- Я предоставляю Вам исключительное право пользования особняком с последующим правом проживания в нем любого члена семьи Керловых, не имеющего собственного дома. Оставим Вашему нотариусу улаживание всех формальностей… их не слишком много, но…

- Вы безмерно великодушны и поистине благородны, – прервал его Керлов. – Хотел бы я найти слова, чтобы выразить Вам свою благодарность.

- В этом нет необходимости.

- Пойду, расскажу об этом дочери.

- Минуточку, пожалуйста, – резко остановил Керлова Карелин. – Единственное условие, полковник: обещайте ничего не говорить Елизавете Ивановнек. Ей незачем об этом знать… Дайте мне честное слово.

- Хорошо, если Вы так настаиваете. Ваше благородство заслуживает уважения. Я восхищаюсь Вами, и еще раз благодарю Вас.

- Не стоит мною восхищаться. Я делаю это ради собственного удовольствия. Меня интересовали Ваши земли, и они – мои. Особняк меня не интересует, и я ничего не выиграл бы, превратив его в один из многих заброшенных и заколоченных карелинских домов.







По дороге в комнату Лиза остановилась на террасе. Она с грустью и беспокойством оглядывала парк, отыскивая свои любимые уголки. Ей так хотелось еще немного помечтать. Девушке казалось невероятным, что Федор не сдержал свое обещание, и ее сердце заполонила безгранично сильная боль. Дмитрий подошел к сестре, желая утешить ее, но девушка начала понимать, что никакое участие, никакое утешение не смогло бы восполнить утрату – ведь Федор бросил ее. Что с ним могло случиться? Лиза еще искала ему оправдание, она еще думала о его служебном долге, который против воли задержал любимого в казарме. Она не слушала, что говорил ей брат, но последние слова Дмитрия больно резанули слух:

- Папá пригласил Карелина к нам на обед.

- Что?

- Я говорю тебе об этом заранее, вдруг ты захочешь сбежать, хотя в этом случае твое презрение и пренебрежение выглядели бы слишком вызывающими.

- Господи, от этого самого Карелина никуда не деться, как я погляжу, – гневно произнесла Лиза, содрогаясь от досады, хотя воспоминание о взволнованном отце заставило ее сдержать нетерпеливый порыв. Девушка снова выглянула за балюстраду террасы, в последний раз ища кого-то в тени деревьев.

- Все бесполезно… он уже не придет, – тихо прошептала она вслед уходящему Дмитрию.

Лиза крепко сжала губы. На черной ленте дорожки явственно выделялись светлячки, и эти мимолетные, подрагивающие точечки ярких огоньков сверкали, словно хмельные и пьянящие девичьи мечты.

В это самое время Федор входил в дом своей двоюродной сестры. Надя с неподдельным изумлением смотрела на неузнаваемо бледное лицо брата. Она провела Федора в свою небольшую комнатку, такую же изысканно-элегантную, как и все залы роскошного жилища Кумазиных. Федор рухнул в кресло, обитое шелком, и бесцветным, дрожащим голосом, в котором сквозили слезы и печаль, поведал сестре о том, что случилось. Надя призналась, что о разорении Керловых она узнала чуть раньше от самой Павлы Петровны.

- Лизина маман думает, что для дочери это будет ужасным ударом, – закончил свой рассказ Федор.

- И она права, – подтвердила Надя. – Лиза очень горда и надменна, к тому же, она обожает своего папá. Меня не удивляет, что Павла Петровна решилась поговорить с тобой. Я абсолютно уверена в том, что Лиза пожертвовала бы чем угодно, лишь бы спасти папá. Полагаю, ты должен поговорить с ней.

- Разве я не говорил тебе, что дал слово не приближаться к Лизоньке три дня?.. Павла Петровна хочет, чтобы я все хорошо обдумал… но я уже принял решение, и знаю, что делать. Я буду держаться подальше от Лизы, уйду от нее навсегда.

- Ох, горемыка ты мой! – воскликнула Надя после секундного размышления. – Ни о чем-то ты не подумал, пообещал по глупости не говорить с Лизой, и теперь не можешь нарушить слово, но я могу поговорить с ней. Ты веришь мне, Феденька?

- Разве пришел бы я к тебе со своими разговорами, если бы не верил?

- Я поговорю с Лизой завтра же, обещаю. И не чувствуй себя униженным или оскорбленным. Не стоит стыдиться бедности. Бедность – не порок.

- Но от нее многое зависит, Надя. Из-за своей бедности я все теряю… я теряю Лизу. Если бы я мог спасти Керловых от разорения, Лизонька была бы моей.

- Но ты же не знаешь, что думает Лиза. Ты говоришь, что не разговаривал с ней, но разве она не ждала тебя, как обещала?

- Ее не было дома… Казалось, все было подстроено. Полковник отказался поговорить со мной, а его супруга, вместо того чтобы уехать в Петербург, поджидала меня, чтобы всё объяснить. Лиза так и не появилась.

- Повторяю тебе еще раз – я считаю, что Лиза способна на все, чтобы спасти папá, но, по-моему, поблизости нет ни одного миллионера, который добивался бы ее руки. Впрочем, скоро я это выясню.

- Ты даже не знаешь, Надя, как я благодарен тебе за то, что делаешь для меня!

- Я поговорю с Лизой, как с сестрой, доберусь до ее сердца и все узнаю. У тебя плохая привычка, братец, – сдаваться без боя.

- Я словно помешался, когда вышел от Керловых.

- А Лизе, бедняжке, каково? Все мужчины одинаковы – такие эгоисты, думают только о себе. Ты говоришь, что Лиза не знает о разорении, но, по крайней мере, она узнает, что ты был у них дома и разговаривал с ее маман. Папá, вероятно, скажет ей причину, по которой велел отказать тебе.

- Я… я не знаю, Надя!

- Впрочем, меня не удивило бы, если бы Лиза не узнала даже этого. Люди постарше становятся истинным бедствием, когда речь заходит о денежных делах. Они забывают о чувствах. Тебе не следовало бросать Лизу, не поговорив с ней.

- Забыла? Так велела Павла Петровна.

- Видишь ли, Федор, – резко оборвала Надя, – твой самый большой недостаток в том, что ты безропотно миришься с указаниями других.

- Слова Павлы Петровны показались мне разумными, в том и беда.

- Это будет разумным, если ты отречешься от Лизы, а раз ты не хочешь отказаться от нее, то готовь себе путь к возвращению. Вот что, напиши Лизе несколько строчек и любезно объясни, что не смог встретиться с ней по причинам, от тебя не зависящим, и по тем же самым причинам ты не сможешь поговорить с ней еще два дня. Не упоминай о своем визите в ее дом, и ни слова о разговоре с Павлой Петровной.

Федор, немного поспорил с сестрой, но, в конце концов, уступил.

- Для начала пошли ей письмо, как я тебе сказала, – посоветовала Надя, – а на следующий день я сама поговорю с ней.







Судьба начала плести свою тончайшую паутину. В ее мелкоячеистый невод могли угодить не только двое. Чтобы не возбуждать подозрений, Надя вложила письмо Лаврецкого в другой конверт,  собственноручно надписала его и отдала полковнику, а тот передал его дочери. Лиза все еще ждала чего-то, стоя на террасе. Прочитав письмо, она почувствовала горькое разочарование. В письме Федор извинялся за то, что не пришел, но вежливые оправдания и холодные уверения, что он непременно придет через два-три дня, не служили Лизе утешением, напротив. Со слезами на глазах читая эти строчки, она думала, что у Федора есть что-то важнее ее. Передавая Лизе письмо, полковник подтвердил слова Дмитрия о приглашении Карелина.

- Не беспокойтесь, папá, по-моему, просто замечательно, что Вы пригласили князя, – всячески скрывая боль, заверила Лиза, –  и будьте уверены, что я постараюсь быть с ним почтительной и любезной.

И в самом деле, на следующий день обед в доме Керловых прошел без сучка и задоринки: изысканные яства, прекрасные вина, сердечная атмосфера. Все старались угодить гостю. Карелин сидел подле разожженного в старинной гостиной камина, в котором жарко пылали первые осенние поленьям. Князь встал и подошел к Павле Петровне, чтобы взять чашечку кофе с коньяком, а затем вернулся к Лизе, сидевшей рядом с ним. На этот раз пожаловаться на ее неучтивость было нельзя – девушка была сама любезность.

- Говорят, что Вас интересуют земли… вернее, их возделывание?

- Это верно. Бóльшую часть своей жизни я провел в полях. На природе я чувствую себя счастливым.

- Признáюсь, что я, напротив, предпочитаю большие города, – проворковала Павла Петровна. – В особенности – Париж! О, Париж, Париж!

Однако Карелин вернулся к разговору о деревне и убедился, что Лиза тоже любит землю. Павла Петровна хитро поглядывая на князя, снова наполнила его бокал.

- Мне кажется, мамá, господин Карелин не откажется от крестьянской водки. Она, вероятно,