Сборник рассказов и повестей - Как мы с папой... или Штормовые волны детства

слегка покраснела она, и развернулась уйти.
- Вечно, Вы… женщины, все не так понимаете, – почти обидевшись, развеселился Вовка. – Ну, солнце, же! Ты словно вся из света!..
Задумчиво улыбнувшись, Света посмотрела странным, долгим взглядом и… шагнула за порог.
- Света – вся из света! – поддразнил ее Вовка. Она всегда остро реагировала на эту фразу. Вот и теперь…
Ох… как она успела – получив хороший подзатыльник, Вовка свалился кулем, с подоконника в траву. Потёр ушибленное место, о котором говорят, что оно мягкое (хотя какое «мягкое», когда падаешь очень даже жесткое…). Вовчик заглянул в проем окна, и получил подушкой по голове. Сел от неожиданности, ойкнул, а с другой стороны уже слышался удаляющийся смех…
- Ну ладно! – произнес он нарочито громким голосом.
Вовка стянул стакан из кухни, наполнил дождевой водой из кадки под водостоком летней душевой кабины, и помчался искать обидчика.
          Света с подушкой на перевес ожидала у дерева появления противника. Незаметно зайти со спины к напряженно ожидающему противнику не так просто. Вовке удалось. В последний момент у Вовки предательски хрустнула сухая ветка под ногой.  Девушка вздрогнула, обернулась и на долю секунды они вперившись глазами друг в друга застыли в неподвижности. Потом до Светы дошло, что ей грозит и она с громким визгом рванула прочь. Мимо уха  девушки под веселый смех Вовки пролетела блестящая струя. Вода накрыла широким языком бетонный пол двора и разлетелась мелким бисером, блеснувшем на солнце всеми цветами радуги – даря радость глазам и прохладу… но этого никто не замечал, разве только чуть-чуть, мимоходом…  
- Не попал, не попал, - донеслось из-за спины. Вовка не оборачивался, ему надо было пополнить боезапас.
       

          Они уже минут пять вели активные боевые действия, поливая друг друга, срываясь на возню и оглашая соседей веселыми воплями. Сейчас Вовка стоял на углу одноэтажного частного дома, который они снимали двумя семьями у замечательной хозяйки Ирины Константиновны Московиной. С половником полным воды он поджидал Светлячка (так про себя он звал Свету и не про себя тоже… иногда). В азарте он даже не догадывался, что умная мысль взять посуду повместительней пришла не в одну его светлую голову. Противник в юбке тоже не дремал и нашел в гараже пятилитровое зеленое ведерко - Светка очень обрадовалась, она наверно и в ладоши захлопала, если бы имела такую привычку.
           Вовка выглянул из-за угла и разочарованно спрятался обратно. Светы, что-то подозрительно долго не было. Почему-то  в жизни часто так бывает: когда что-то или кого-то  с нетерпением ждешь и думаешь, что  вот-вот оно случится, то этого можно ждать очень долго и порой абсолютно безнадежно.      
           Вовка  ковырял носком ботинка асфальт и разглядывал штукатурку на стене. В некоторых местах она отслоилась, и под известкой поселились муравьи. Живой дорожкой двигались они через стену, к табличке над головой « Фонтанная д. 7».  Муравьиная тропа исчезала в трещине штукатурки под табличкой. Странное название – на всей улице нет ни одного фонтана.
Подумалось: «У них там дом», и тут же показалось, что он идет по переходам, лазам и пещерам, а рядом, и навстречу идут по своим делам одного с ним роста муравьи…
- Вот тебе, - услышал из-за спины Вовка и не раздумывая прыгнул в сторону. Вода оказалась быстрее - догнала его по дороге. Весь мокрый он помчался за звонко визжащей Светланой. На повороте он поскользнулся на мокрой траве. Земля, обильно ими политая, превратилась в грязь, и Вовка с размаху шлепнулся.
Ощупал колено. Пытаясь понять где болит, Вовка слегка развернул ногу. Стопу пронзила боль. Он скривился.
- Подвернул?  – участливо спросила Света, и тут же добавила, – Надо перевязать.
- Да ладно, так заживет, - буркнул Вовка, шевельнул ногой и… на миг, будто, застыл, черты лица заострились.
- Пожалуй, ты… права, – неохотно согласился он, - надо бинтовать, а все равно здорово порезвились! Жаль Рес с нами не поехал.
- Ты же знаешь что ему с сестрой дома пришлось остался, - девушка с укором взглянула на друга. Вовка не выдержал, отвел взгляд.
        Повязку Света наложила быстро и умело – крест-накрест. Получилась словно косичка на ноге. Повязка лежала на ноге не туго, не мешая крови идти к пальцам ног и обратно,  крепко удерживала стопу от излишней подвижности. Это создавало приятный покой в ноге, страх новой боли потихоньку исчезал.
        В калитку вошла Ирина Константиновна. «Так - при параде и в макияже – значит  из магазина или из сельсовета», - Безапелляционно решил Вовка, - теперь держись!
        Хозяйка оглядела участок. Взгляд из-под бровей выдавал напряженную работу мысли.  
- Что-то случилось? У нас будто стадо слонов с водопоя прошло, и всю дорогу поливало друг другу на спину, не забывая при этом орошать грядки, стены, и внутреннюю утварь…
        Участники бурных событий переглянулись, и, втянувши голову в плечи, промолчали.
- А может сегодня день Нептуна? Викентий? – хозяйка говорила строгим голосом, но что-то заставило Вовку посмотреть в ее глаза – там, за внешней строгостью, виднелись веселые искры понимания.
Он сглотнул, улыбнулся, сказал невпопад:
- Вы с рынка? Ой…, я хотел сказать... Здравствуйте! Вернее… Да, конечно «День Нептуна»,  - он огляделся вокруг, виновато  посмотрел на Ирину Константиновну, торопливо, решительно выпалил,  – мы сейчас все уберем!
- Эх, Вы, викинги, - улыбнулась Ирина Константиновна, - давайте убирайтесь и будем молоко парное с пряниками пить. Я к Нине Васильевне ходила, сметанки взяла, а молоко еще теплое…

       Убирались сообща, весело и быстро. Потом пили молоко, разговаривали о море, рыбаках, вспомнили  и любимого Михаила Тарасовича – мужа Ирины Константиновны.  Его вообще часто вспоминали - замечательный  человек был, неординарный. Прошел войну обычным водителем. После войны работал рыбаком на сейнере, затем бригадиром. Стал председателем рыбколхоза, а на пенсии строил лодки по своим чертежам. Его лодки пользовались успехом. И неудивительно, ведь лодки получались: легкие, прочные, устойчивые и быстрые.  
          Михаил Тарасович имел талант рассказчика, видение, и память писателя. Жизнь его виделось нам живо, в красках, а видел он за прожитые годы очень много. Тарасович на все смотрел нестандартно, отчего даже известная информация о политике, истории или мироустройстве представлялась нам в новом ракурсе. Человек был душой этого места. Как замечательно было играть с ним в шахматы, обсуждать проблемы - политика или история, механика или электрика… Казалось у него на все есть ответы. А вот дня своей смерти он не знал. И мы не знали…
Потому простились со стариками последний раз как обычно – сердечно, с болью в душе и надеждой на встречу, а встретились только через два года с одной Ириной Константиновной. Сходили на кладбище, погрустили, а что сделаешь?
И лишь один вопрос с тех пор регулярно тревожил Вовку - почему хорошие люди умирают? Для Вовки такие разговоры были очень важны. Он не представлял себе это место без Михаила Тарасовича, а потому когда случилось страшное Вовка стал думать что хозяин рядом, просто у Михаила Тарасовича дела и поэтому его не видно, а порой Вовке и вправду казалось, что хозяин рядом…

 

2.

        Вечером Вовка лежал в кровати, читал «Икстлен». Он продолжал читать, а мысли убежали в сторону. Вспоминалось утро: доброе, радостное, искристое... Посреди этой разлившейся теплоты что-то сидело противной занозой. Внутри. Омрачало радость. В таких случаях Вовка  прокручивал на внутреннем «проекторе» киноленту событий прошедшего дня. Пытался найти причины.
       Может быть… то, что Ирина Константиновна назвала его Викентием?  Вовка стеснялся, своего, имени – «Викентий» значит Кеша, ну, как попугай из мультфильма… То ли дело Вовка, но так звали его только друзья…


Так звали только друзья…
(за три года до описываемых событий)

      У  Вовки во дворе ребята были дружные. Летние каникулы пролетали незаметно в играх придуманных ребятами. Спортивная площадка зажатая между: озером, жилой шестнадцатиэтажкой и детским садом всегда была полна детской многоголосицей. Все друг-друга знали.  
      Днем, когда все играли в футбол, у подъезда появился   новенький. Весь отутюженный, аккуратно постриженный,  он скучающе сидел на скамейке с видом человека который кого-то ждал. Покачивая новыми сандалетами, незнакомец периодически поднимал голову, издалека посматривая за игрой.  Потом, словно разрывая барьер и боясь передумать, рывком поднялся и пошел быстрым шагом  к играющим. Остановился в центре поля. К нему обернулись, повисла неловкая тишина. Мальчик тоже молчал, будто движение отняло у него все силы, он не знал, что сказать… Вовка прочел в глазах такую муку, что не выдержал и спросил первым:
- Ты, что-то хотел… спросить?
- Да… то есть, нет! Я хотел… - он мигнул, и неожиданно решительно продолжил, - меня зовут Рес.
         Мальчик увидел удивленное, вопросительное молчание. Не принято так завязывать отношения в дворовых компаниях. Смяв кепку в руках он спросил:
- Можно с вами… в футбол? -
- Ты уверен? – сказал Славка. Он был самым старшим из ребят и являлся негласным заводилой компании.  Славка скептически посмотрел на безукоризненно чистые гольфы.
         Рес растерянно уставился на свои гольфы, так некстати белеющие над светлыми, новыми полуботинками.
- Да, что ты, Славка. Ведь человек спросил, значит ему надо! – заступился Вовка. – Ну, что, мужики?! - И уже самому младшему из ребят, быстрому Сашке, - пойдешь за те ворота?
         Вовка только одними глазами дал понять, – ну, очень надо!!!
- Делов-то на три копейки, а разговоров… - согласился  вечно веселый, курносый Сашка. Сказал деловито, обыденно, просто.
         Новичка, как обычно, поставили на ворота, и почти сразу в проволочную сетку влетел мяч. После второго гола вместо Реса встал Славка. Но и на поле новичку не везло. Умудрился  споткнуться на ровном месте и больно стукнуться. Мяч был потерян. Им снова забили. Вконец расстроенный Рес хотел уйти с поля, но Славка ободрил: «У кого не бывает?.. Играем!»
         И пошла игра, а Рес… пусть небыстро бегал, но неплохо обводил, и давал точные пасы, а это согласитесь в футболе одно из главных. Во время игры, как-то незаметно Рес и окрестил Викентия – Вовкой. Для Вовки это было неожиданно и… приятно. Между ними словно ниточка протянулась. А потом, уставшие, все разбрелись по домам, и Рес пил дома у Вовки морс - намешанный из варенья и воды, очень вкусный.  Рес сознавал, что это болтушка из варенья, а не морс (мама для морса отжимала ягоду, варила отжимки с сахаром, фильтровала, а затем доливала отжатый сок). Пусть морс ненастоящий. Зато Вовка, вот он, стоит рядом - самый настоящий, живой!  Может быть только казалось, что они с Вовкой пьют напиток богов,  но и много лет спустя, уже уважаемый на работе человек с брюшком, работая в солидной компании системным программистом Вовка любил залезть украдкой в холодильник, и намешать себе «морс» из варенья с холодной водой…
         Выяснилось, что Рес тоже не любит свое имя и фамилию, потому, что зовут его Лев Федорович Ирискин, «…если опустить отчество совсем несерьезно получается, и вообще ну какой, я, лев!? Да