Голыши

                                                  (сказка)
    Поссорились однажды две улицы – Большая и Малая. Панталыкушка жил на Малой и не мог отсидеться от большой свары в сторонке. Ребята сплошь крепкие, кулакастые, сердитые: о примирении особо не помечтаешь. Ближе к вечеру, когда хрущи грузно перелетают с одной березы на другую, вышел искать оборонительное и наступательное оружие. Встретил мальчишку-соседа. К ним присоединилось ещё несколько ребят с Малой улицы. Стали совещаться. Выбор небольшой: либо лук и стрелы (надо попотеть, чтоб их изготовить), либо камни (они всегда под рукой). Времени с гулькин нос - завтра бой, поэтому решили запастись камнями. Бритоголовый парнишка, живший справа от Панталыкушкиной хаты, предложил набрать возле реки голышей. Отшлифованы за века волнами, удобны как для бросков, так и для хранения. Командир новой армии, с виду неуклюжий, похожий на широкий пенёк, согласился.
    Пошли к речке. На обоих берегах сидели рыбаки с удочками. Нежные незабудки не погашены сгущающимися облаками. «Хорошо бы сейчас окуньков ловить на червя», - подумал ватный толстяк, однако шустро прогнал мысль-соблазнительницу. Как пить дать трусом назовут. Его сосед пустил плоский камень по воде - он запрыгал кузнечиком и выскочил на противоположный берег. Ближайший рыболов показал мальчишкам кулак, а командующий, коренастый крепыш, картаво упрекнул: «Ты что патлоны зля ласходуешь?». Штаны обвисли; растолстел, как медведь. Все также запаслись голышами в достатке, даже за пазуху набрали.
    Еле до своих хат доплелись. Заснул как убитый, утром его разбудила внутренняя тревога. Надо было идти воевать с Большой улицей. Вдруг неприятель выйдет с луками, стрелами и продырявит его в разных местах как подушку? Стрел он боялся больше всего. Тело мягкое, словно шерсть у котёнка. Набито ватой и перьями. Впрочем, его опасения оказались напрасными. Недруги не имели времени для изготовления луков и стрел, вооружились камнями.
    Первым пришёл бритоголовый. Панталыкушка припёрся последним. Его поставили в центре. Тут же ошивался их картавый начальник. Остальные ребята с Малой улицы распределились по флангам. На лугу, теперешнем поле схватки, недавно пасли коровье стадо. Отава ещё не отросла, спрятаться негде.  Противник оказался хитрым. Явился со щитами: кто с крышкой от выварки либо кастрюли, некоторые - с цинковыми тазами, к которым приделали ручки из алюминиевой проволоки. Это стало ушатом ледяной воды для товарищей с голышами. Ничего не попишешь: бой неотвратим.
    Ещё не перестал щёлкать находившийся поблизости соловей, как полетели бесшумные, безжалостные камни. Один из них угодил Панталыкушке в живот. Замешкался, не успел вместе с другими ребятами на землю прилечь. И не больно ему, и неприятно оттого, что не уберегся. Бросили в ответ град голышей, застучавших по самодельным щитам. Не принесли врагу вреда. Тот ответил гранитной тучей, сверкнувшей на солнце. На сей раз защитник Малой улицы шлёпнулся, не выбирая места, в зелёную щетину рядом с коровьей лепёшкой. Маленькая трава, галка не спрячется, хотя почему-то кажется, что скрыла до макушки.
    Коричневый камень угодил бритоголовому в плечо. Завопил на всю катушку и тут же перестал: стыдно. Между тем картавый засёк крик, испугался. Его незащищённую армию могли разметелить. Тогда случится скандал, усиленный отцовским ремнём. И он приказал Панталыкушке встать, а всем спрятаться за него. Толстый солдат был мягким. Что такому каменья! Почистят щёткой, пропылесосят - и опять как новенький. Однако спрятаться десятерым за одного непросто. Крепыш пристроил подчинённых впереди, сам остался сзади, поскольку считал долгом следить, чтобы кто-нибудь не драпанул из-за трусости. На ватном толстяке чистого места уже не осталось, но и неприятели не сохранились в прежнем виде. Голыш, брошенный командиром, попал не успевшему прикрыться тазиком в голову. Мальчишка не заплакал, хотя среди волос показалась красная струйка и потекла под майку с надписью «ЦСКА». Сорванцы, увидев это, поёжились. Щиты не ахти как защищали. Чтоб прицельно метнуть камень, приходилось из укрытия высовываться. Тогда их начальник решил окружить защитников недружественной улицы. На левом фланге стал сам с карманами, полными камней, на правом поставил своего вооружённого до зубов заместителя. Одного защищала цинковая крышка от выварки, другого – блестящий, недавно из хозмага, таз. Начали исподволь окружать врагов. Голыши настойчивей, чаще звучали по щитам, а те ухитрялись хоть на немного сузить круг. Крепыш, озабоченный тем, как бы его армия в панике не разбежалась, не замечал ничего, кроме мелькавших в воздухе камней. Остальные опасались, как бы ноги помимо воли не вынесли их из не очень надёжного укрытия. За толстяком сидеть – не у Бога за пазухой прятаться. Он хоть и был избит камнями вдоль и поперёк, однако вовремя заметил опасность. Окружают! Бросив в неприятеля один за другим несколько голышей, Панталыкушка пустился наутёк, увлекая за собой товарищей. Разве могли они остаться без защиты?
    Поражение всмятку, зато многих шишек и ссадин удалось избежать. Да и кольцо тю-тю. Родители с одной и другой улицы задали чадам влажную, до слёз, трёпку. Вот только ватного толстяка трепать было некому. С его тела следы войны стёрла щётка с мыльной пеной.
    Однажды под вечер он окучивал помидоры. Подошёл к невысокому забору добрый молодец, лицо в прыщах.
- Эй, трудящийся! – окликнул огородника. – Подь сюда.
    Тот оставил мотыгу и подошел к частоколу.
- Смотри.
    Молодец показал видеокамеру с откидным экраном, который вдруг засветился, и удивлённый Панталыкушка узрел на нём то, что видел своими глазами на лугу, где раньше паслись коровы.
- Гони косарь, удалю без возврата.
    Прыщи на его лице вроде бы увеличились вдвое.
- А нет – родителям покажу, участковому тоже.
    Ватный толстяк опешил. Этого он никак не ожидал.
- Да у меня и родителей – то нет.   
- Ну, участковый протокол сварганит. По судам затаскают. Гони косарь.
- Ах ты, вымогатель хренов, - рассердился Панталыкушка. У него ещё оставались голыши, сложенные аккуратной стопкой возле хаты. - Счас я твою башку на крепость попробую.
    Толстяк кинулся к голышам; вернулся к забору, а прыщавого и след простыл.
31 мая 2011