Евдокии и Степана, то до нас дошли только 9 писем ( от длинных до совсем коротких ), которые были найдены и изъяты в 1718 году дома у Глебова. Как я уже сказал, все они написаны рукой старицы Каптелины.
Петру I об этой любовной связи стало известно совершенно случайно ( спустя девять лет ) — лишь только после того, как в феврале 1718 года было возбуждено следственное дело против его сына — царевича Алексея Петровича, обвинённого в "измене царю и отечеству" и в бегстве за границу.
Вот по мере возможности краткая история этого побега.
Почти весь 1916 год Пётр I лечился в Европе на местных водах и заодно занимался морскими и иными делами. И вот в конце сентября курьер Сафонов доставил от него царевичу Алексею письмо, в котором государь просил сына поскорее определиться с обещанными ему перед отъездом двумя вариантами своих дальнейших действий — либо царевич, ссылаясь на своё слабое здоровье, отрекается от наследия престола, либо изъявляет желание свою дальнейшую жизнь провести в монастыре ( что фактически означает первый вариант ).
Далее в письме было сказано, что если Алексей выберет первый вариант, то "более недели не мешкай и поезжай сюда"..., что тот тут же и сделал, сказав всем, что уезжает повидать отца. Он взял под это дело у князя Меншикова тысячу, а в Сенате две тысячи рублей..., и, прихватив свою новую "пассию" Ефросинию ( жена Алексея умерла годом ранее вскоре после вторых родов ) и ещё нескольких слуг, 26 сентября отправился через Ригу в Европу, надеясь под именем подполковника Коханского там на два–три года "раствориться" в ожидании смерти отца. А все предпосылки для кончины государя были — в конце 1715 года царь по болезни чуть не отдал богу душу..., у Петра не раз наступали такие кризисные моменты после длительных виноизлияний ( осенью того года у него родился сын ). Так вот, Пётр I ужасно испугался исчезновению Алексея и послал своих людей "искать его концы" по всей Европе. Наконец, 20 февраля 1717 года стало понятным, что его отпрыск инкогнито прячется в Вене в цесарских владениях.
Спустя один год и четыре месяца после побега царевича Алексея разными угрозами и посулами, включая разрешение на женитьбу с уже беременной Ефросинией, сумели выманить из Европы на родину.
Он возвратился в Москву ( через Тверь ) поздно вечером 31 января, а уже на следующее утро Пётр I со своим ближним кругом выработал всю дальнейшую стратегию действий над царевичем. Судя по всему, Алексей уже 1 февраля был расспрошен отцом, но конкретных имён "соучастников" тогда им названо не было.
6 февраля ровно в полдень в северной столице в гарнизонный каземат Петропавловской крепости генерал–майором князем Голицыным Петром Михайловичем был доставлен Кикин ( Александр Васильевич, 166? – 1718 гг. ). Он когда-то был любимцем и сподвижником Петра I, начинал служить бомбардиром в его потешных полках, был денщиком царя во время Азовских походов, назначался адмиралтейств–советником и вообще специализировался по "морским делам" ( ему же принадлежит разработка передачи морских сигналов флагами ).
По всей видимости, курьер мчал с депешей от царя к Меншикову на перекладных без остановки ( время санного пути по зимнику от Москвы до Петербурга с остановками на ночлег — 5 дней ), так как царевич "заложил" Кикина уже 3 февраля в беседе с отцом тет–а–тет.
Александр Васильевич предвидел подобный ход развития событий и ещё в 1715 году заимел при Петре I "своего человека". Им был камер–паж царя ( что-то среднее между денщиком и адъютантом ) Семён Баклановский. Кстати, этот камер–паж возможно был братом жены Александра Кикина ( но это не абсолютный факт, и о его предполагаемых жёнах я попытаюсь рассказать позднее ). Родство родством, а 100 рублей за услуги он ему дал. Чтобы понимать цену тех денег, скажу, что мастеровой ( плотник, каменщик ) в год получал около 20 рублей.
Так вот, "агент" Александра Васильевича прознал в тот же день 3 февраля, что царь куда-то послал своего курьера Сафонова, но куда конкретно — не знал. И он пишет Кикину письмо о московских событиях того дня ( об отречении царевича Алексея от наследия престола ) и отправляет в Петербург своего человека — "частный" курьер сумел опередить "государственного", но Кикин не понял, что ему делать с этой информацией и поспешил за советом к своему брату Ивану. Там его и арестовали.
Меншиков не медля подверг своего недруга–конкурента ( между ними были споры по владению земельным участком в Петербурге ) пытке на виске, параллельно задавая вопросы, сформулированные Петром I.
9 февраля в 7 часов утра Александра Кикина вместе с камердинером царевича Алексея начнут этапировать в Москву ( под охраной подпоручиков Фёдора и Никиты Румянцевых ), и уже спустя 36 дней на плахе оборвётся его жизнь. Его именем назовут весь процесс по расследованию бегства царевича за границу — "Кикинское дело". В ходе следствия он будет объявлен главным вдохновителем, организатором и подстрекателем "преступления" царевича Алексея Петровича.
Скажу сразу, что ознакомившись с большим количеством документов по "Кикинскому делу", я пришёл к выводу, что это дело было Петром I нарочито раздуто, сконструировано "пазл за пазлом" на показаниях обвиняемых ( под пытками ) и подогнано под основную задачу — одним махом решить свои династические проблемы, которые висели над царём два десятилетия после ссылки первой супруги в монастырь.
На память о себе Александр Васильевич Кикин нам оставил свой дом ( начало постройки в 1714 году ), в котором толком он так и не успел пожить с молодой женой. Сейчас это великолепное сооружение называется Кикины палаты и располагается там Санкт–Петербургский музыкальный лицей.
На снимке ( по ссылке ниже ) можете полюбоваться этим прекрасным сооружением:
http://cloud.mail.ru/public/CDkc/ByYxhPg3W
Я обратил внимание на то, что именно в этот период началось интенсивное строительство петербургских дворцов..., а потом нашёл этому феномену простое объяснение — 9 октября 1714 года Петр I издал именной указ "О запрещенiи на несколько летъ строить во всемъ Государстве каменные домы". Согласно этому указу ( под страхом разорения имения и ссылки ) требовалось со всех мест нашей необъятной страны откомандировать "каменьщиковъ и прочихъ художниковъ того дела" в Петербург.
А 24 октября того же года был издан ещё один важный указ "Ни шагу на... петербургскую землю без камня" ( шутка ), по которому все приезжающие в Петербург — хоть на возе, на подводе или корабле ( со стороны Ладожского озера ) были обязаны привозить с собой "дикие камни"..., при этом оговаривался их вес и количество на каждом виде транспорта, и за нарушение указа грозил огромный штраф.
Тут я хочу на некоторое время отвлечься..., и надеюсь, что это будет очень ИНТЕРЕСНО московско–рязанским краеведам ( петербургских краеведов я порадую уже в самом начале ), АРХЕОЛОГАМ, кладоискателям... и не только им одним.
Александр Васильевич Кикин, как и все российские чиновники и вельможи того времени, был очень богатым человеком. В Москве на Покровке ему принадлежало три каменных и один деревянный дом, в Петербурге на речке Мья ( Мойка ) у него было пять каменных домов "на Московской стороне, на Адмиралтейскомъ острову, въ линiи отъ Зимняго дому его величества кь Почтовому двору".
Также на речке Калинка ( Фонтанка ) на Адмиралтейской стороне он владел тремя дворами. Тут я ничего не перепутал, именно так называлась некоторое короткое время река Фонтанная ( после 1737 года Фонтанка ) и похоже, что я первым пишу об этом в интернете; информации о таком названии реки нет нигде. Часто упоминается лишь финская ( ижорская ) деревня Кальюла или Каллина ( на русский лад — Калинкина ), находившаяся в районе устья реки.
От названия этой деревни и пошли другие топонимы — Старо-Калинкин, Мало-Калинкин и Ново-Калинкин мосты, Калинкин переулок, Калинкинский пивоваренный завод ( крупнейший в дореволюционной России, потом получил имя "Стеньки Разина", а сейчас там рулят коммерсанты, но уже без пива ).
А вот река с названием Калинка не встречалась ни на картах, ни в исторических справочниках. Это упоминание реки я увидел в книге историка Николая Устрялова, где приведена ведомость от 13 сентября 1718 года, присланная Петром Толстым об отписных ( конфискованных ) дворах в С.-Петербурге и Москве по розыскным тайным делам Суздальскому и Кикинскому. И похоже, что на это никто раньше не обратил внимание:
" I. Не розданы: Въ С.–Питербурхе:
Александра Кикина на речке Калинке на Адмиралтейской стороне три двора."
И ещё ниже через две строки:
"Князя Василiя Долгорукаго на берегу Большой Невы и загородный на речке Калинке"
( там же, стр. 575, том 6, Приложения, № 196 )
Так что в Википедии можно смело делать правку в статье "Фонтанка", ссылаясь на этот источник.
Теперь у реки–протоки, которая наряду с Невой стала, стала "душой Петербурга", восстановлено её первоначальное имя ( Ерек не в счёт, так как это общее название безымянных водотоков ).
Я бы назвал истории, подобные этой — "Казус Фонтанки"..., это когда тысячи людей более 150 лет читают два слова "речка Калинка" и никто не удосуживается где-то сообщить ( сказать, опубликовать ), что это и есть самое первое название реки Фонтанки во времена основания и строительства Петербурга.
Кроме "столичных домов–дворов" у Александра Васильевича Кикина было много владений в разных российских уездах — всего 456 дворов, да плюс к этому совместное владение с братом Иваном 91 двором.
Чиновники того времени мало чем отличались от наших современных ( стоимость их личного имущества несоизмерима с официальным доходом ), воровали почти поголовно..., и всё, что было нажито "непосильным трудом" старались припрятать подальше от посторонних глаз. Надо сказать, что коррупция при Петре I расцвела пышным цветом даже несмотря на то, что государь жестоко карал пойманных за руку.
Так вот, после ареста Кикина у него было изъято около 80 тысяч рублей серебром, но судя по всему, одну треть своих "сбережений" ( около 40 тысяч ) он где-то сумел ПРИПРЯТАТЬ от государевых глаз ( офшоров тогда ещё не было, а с западными банками было связываться затруднительно..., хотя светлейший князь Меншиков держал свои деньги в Лондонском, Амстердамском и Венецианском банках большей частью на анонимных счетах ).
Наведя справки, я пришёл к выводу, что до нашего времени дошло только одно строение из всех владений Александра Васильевича. Это Кикины палаты. И хотя здание прилично было разрушено в результате артобстрелов во время Отечественной войны, но поискать можно поближе к фундаменту и в окружающей земле. Надо учитывать, что этот дом только-только был построен, и при желании Александра Васильевича там ( или около ) можно было соорудить надлежащий тайник. Да и время припрятать "накопления", хранившиеся в Петербурге, у него тоже было — "агент" Баклановский сообщал ему, что царевич усилиями Петра Толстого возвращается из заграницы в Москву, а это не сулило Кикину ничего хорошего.
Второе место
