причины, – откуда он, сидя в лесах, знает…
Спросил. Напрямую спросил, какие волшебные вещи привёз из похода керо-лик. Перечислил сходу то, что могло быть: кольцо владыки златоведов, камень, подобный подаренному им Инканушу кристаллу…
Инкануш невесело вздохнул. Врать Йаллеру не решился.
Йаллер на мгновение перестал дышать. Кольцо. То самое кольцо, которое безуспешно разыскивал Раун Дагвиати. Инкануш выловил его в реке? Нет, керо-лик забрал у того, кто выловил в реке? И тот не убил керо-лика? Повезло…
Йаллер без обиняков бросил Инканушу, какой должна быть судьба его находки. Огонь, когда-то освещавший смеющееся жестокое лицо брата, огонь, ставший свидетелем гибели троих от руки одного… Огонь, который вызвал к жизни это кольцо, и который единственный мог эту жизнь прекратить. Только он. Да, далеко. Да, тяжко. Но – нужно. Иначе бедствиям не будет конца.
Инкануш долго молчал. Потом – осторожным прикосновением к душе – спросил, не возьмётся ли властитель заповедного леса сам за это безумное дело.
Йаллер дёрнулся. Вспомнил Силовую линию вокруг владений брата. Вспомнил Рауна, который связан с кольцом и вряд ли сможет противостоять приказу. Вспомнил о том, что Раун обязан был набрать новых людей-призраков, а раз люди уже ищут мечи, разящие нечисть, то точно знают, что он набрал их. И они будут на страже. Даже самый быстрый полёт может дать ему выигрыш во времени, но Йаллер будет неминуемо обнаружен – и атакован. А расселина – не открытая пропасть, там отсветы пламени метались по стенам пещеры, нужно идти через долгий коридор… который проще простого завалить. А ему вместо того, чтобы разгребать завал с помощью Силы, придётся отбиваться от Рауна с его присными, от брата и от толпы ирукаев, которые подтянутся чуть попозже… Невольно вспомнил о том, как отбивался от врагов, защищая ха-азланна, и дал себя убить. Оттого и стал слабее… Нет. Лететь туда самому – это всё равно что идти в ночи с факелом, наивно надеясь, что никто не обнаружит и не подстрелит.
Йаллер спохватился. Инкануш не слышал его мыслей, он терпеливо ждал ответа… и теперь нужно было убедительно доказать ему, почему сильнейший руниа Аксерата не возьмётся.
Йаллер вздохнул и наплёл ерунды про то, что никогда не шагнёт из своего леса, что доверять ему такие вещи нельзя, что они забавляют его на день-два, а дальше он забудет о кольце, если вовсе не потеряет. Инкануш слушал – сначала недоверчиво, потом попытался возразить, потом сник. Йаллер чувствовал, что недоверие осталось, что ясные и чёткие вопросы, выказанные в начале разговора знания слишком противоречат тому, что прозвучало последним, что Инкануш в раздумьях, и раздумья эти не в его пользу. Отзвуком чужих мыслей была досада: неужели старейший руниа Аксерата не понимает, насколько всё это важно?
Йаллер заговорил о скрытности. О том, как керо-лики умеют прятаться и сливаться с землёй. О том, что они родные земле, и она никогда их не предаст. О том, что если кто-то и может незаметно пронести кольцо к Ородруину, то только они. И если это делать, то поскорее, пока никто не пронюхал про кольцо, потому что если игры с ним почувствовал он, Йарвин, то это как-то проявляется и для других. И могут разнестись ненужные слухи о загадочных чудесах, достичь чужих ушей… Инкануш, подумав, спросил – любой ли руниа, сунувшийся к Ородруину, становится факелом в ночи? Или можно попробовать доверить чекаронгам кого-то мелкого с драгоценным грузом, чтобы те быстро доставили его до места и вернули обратно? Они же согласились поучаствовать в войне, когда он, Инкануш, попросил их. В мысленном голосе Инкануша звучала плохо скрываемая гордость: мало кому удавалось договориться с чекаронгами, а он смог, так почему бы не использовать это снова?
Йаллер задумался. Он слишком хорошо помнил чекаронгов, при одной мысли о них в душе вспыхивала бешеным пламенем давняя ненависть… и он не верил, что они помогут. Сейчас эта ненависть и недоверие были… лишними. Он обязан был отложить их в сторону и холодно оценить возможность. А что, если Инкануш прав, и они мучительно ищут сложное решение там, где есть простое?
Он снова воскресил в памяти Силовую линию, опоясывающую владения брата. Белую жгучую боль, пронизавшую всё его существо, когда он пересёк черту и вломился в крепость живых мертвецов. Ощущения вспыхнули так ярко, что он чуть было не задохнулся. Силовая линия, не только сигнальная… способная убивать. Ожидающая не одиночку Йаллера – а объединённой мощи руниа, обещавших добить мятежника. И тогда никто не говорил о том, что они ушли за море навсегда… «Равного тебе и твоему брату нет». Да, Ирату был прав, и если он, Йаллер, сумел пройти защиту и так легко отделаться, то тем, кто живёт сейчас на земле, это попросту не удастся. Ни за что.
Он рискнул – и обрушил на Инкануша видение. Даже не видение: свои чувства, свои ощущения, бешеную боль при пересечении линии защиты. Пусть тот поймёт сам. Оценит. Убедится, что посылать туда чекаронгов означает верную смерть, после которой не останется даже коричневых перьев, рассыпающихся в воздухе. Отчаянно боялся раскрыть больше, чем можно было сказать.
Инкануш хмуро выслушал и поблагодарил за совет. Йаллер чувствовал: он согласен с ним, но ему претит оторванность Йарвина от большой жизни, незнание людских дел, в которых нужно наводить порядок. Кольцо нашлось, – отлично, оно в хорошем месте, и вокруг этого места усилена охрана…
Йаллер нахмурился. Охрана? Значит, человек забрался в Могильные Курганы не случайно?
Инкануш вынужденно согласился. Да, это был один из следопытов, он знал о заветных клинках и хотел добыть себе такой… Так вот: кольцо в сохранности, и пусть оно пребывает в ней и дальше. Но орды ирукаев уничтожением кольца не побить. Чтобы собрать воинство, нужны вожди, а последний прямой потомок Исилдура ещё слишком молод, ему только двадцать с небольшим лет, – что это такое по меркам элиа и руниа? Почти ничего… Впрочем, не стоит об этом, зачем владыке заповедного леса земные дела…
Инкануш попрощался и исчез.
***
Йаллер ждал, выходил в темноту и сутолоку человеческих поселений, жадно ловил слухи, – но жизнь текла по-прежнему. Он подумал даже, что слова Инкануша могли быть пустой отговоркой, но позже сообразил: здесь слишком всё запутано, вихри Силы туманят умы, мешают думам и свершениям, и оттого здесь всё так долго, мучительно и очень трудно. Подумалось: да, здесь элиа, но на Тайшеле они тоже были, и несмотря на них, на то, какие они мастера долгого безделья, дома в давние времена жизнь неслась намного быстрее. Теперь, – да нет, уже давно начала глодать тоска оттого, как быстро всё закончилось, и он стал скитальцем… По сравнению с Тайшеле на Аксерате вовсе ничего не происходило.
Он шёл к поселению элиа, чтобы поближе познакомиться с наследником Исилдура, – если кому и двигать неповоротливую махину жизни, так это ему, и будет печально, если окажется, что он на это неспособен. В дороге было тревожно, несмотря на тишину, Йаллер не мог понять: это собственные беспокойства не оставляют, или же что-то происходит на безлюдных болотистых землях, или… Он свернул на прямую дорогу к поселению элиа и наконец увидел: вдали – златоведы, в другую сторону едут люди, всё идёт своим чередом. Поравнявшись с людьми, быстро свернул, обернулся зверем и пошёл параллельно дороге, – не хотел лишнего внимания, да и тратить время и постоянно отводить глаза встречным тоже.
Неудачливый военачальник погибшего короля элиа выстроил себе замок среди гор, – красивый, изящный и немного печальный, от него веяло уютом, домашним приютом, – последним на краю пропасти, что ли… приходила мысль о бесприютности дальнего пути, в котором не на кого положиться и неоткуда ждать помощи. Йаллер стряхнул странное очарование этого места и перешёл реку – бурную, мелкую и ледяную.
Наследника Исилдура дома не оказалось. В первый момент Йаллер пожалел о напрасно потерянном времени, но позже – обрадовался: тот ушёл со следопытами охранять границы поселения керо-ликов, он был в числе тех, кого только начинали обучать сложному и тайному мастерству находить следы и тропы, и обучали этому не только элиа, но и люди. Последнее было особенно приятно, – Йаллер не верил в то, что элиа способны хорошо воспитать человека, слишком большой была разница в неспешном восприятии почти бесконечного времени элиа – и торопливого, жадного желания жить у людей. Элиа ещё только думали о том, что пора бы вступить во взрослую жизнь, а у людей уже заканчивался срок, они обращали взор к звёздам и вселенной, готовым принять их. И всё же подумалось: парню уже двадцать с хвостом, люди бы сделали из него к этому возрасту уже опытного следопыта, а элиа только начинают обучение? Как бы они не опоздали со своими намерениями…
…он выследил следопытов в руинах, – когда-то здесь была ставка Последнего союза, здесь Исилдур собирал войска, но потом крепость пала под натиском Рауна Дагвиати, а позже и ему пришлось бежать под охраной Йаллера и взглядом одинокой осенней звезды… так что теперь тут спокойно сидели на траве отдыхавшие люди.
Он лежал в двух шагах от них, небо заслоняли разросшиеся на останках крепости метёлки с уже созревшими семенами. Один из следопытов прошагал близко, ветерок шевельнул листву и коснулся кожи. Человек ушёл набрать воды, маленький бездымный костёр уже был готов.
– …они не шибко умные, может, не успевают поумнеть за тёмное время суток, пока они живые, – неспешно рассказывал низкий медленный голос. – Сильные, вражьи твари, но проще переждать ночь и дождаться дня, они тогда окаменеют, и можешь уходить спокойно.
– А на следующую ночь они опять живые?
– Народная молва считает, что нет, но на самом деле – да. Просто те, кто сумел продержаться ночь и удрать, нового оживления уже, само собой, не видят.
Йаллер тихо и ошеломлённо улыбнулся. Столько веков жить на Аксерате и так всего и не узнать… Вражьи твари. Ну да, он когда-то неловко сотворил их, в камне притаилась ящерка, а он и не заметил… Это было на заре дней, он только что сбежал от Оле к Скарвину и носился как ошалелый по земле, радовался свету, цветам, краскам… Пытался творить живое. Верил, что получится. Пробовал. Много позже некоторым из людей нравились странные, похожие на животных камни, они притаскивали их в свои города и устанавливали на площадях. По ночам статуи оживали, наводили переполох, их в страхе разбивали утром. Выжили только самые сообразительные. А потом люди разобрали свои города по камушкам, увезли через Переходы и собрали на новом месте… И камушки стали оживать под другими звёздами. Позже кто-то из людей взял с собой на Аксерат как память о погибающей родине небольшой камень, похожий на странного зверя… Или даже не человек, а златовед? Ведь это у них слабость к горам, камням и прочим похожим штукам…
Он задумался и не заметил, что свет переменился, – солнце клонилось к закату.
– …да, эти гораздо опаснее. Кто его знает, как так случилось, наверное, враг их испортил. Раньше, говорят, обычные звери были, а потом раз – и стали варги. Разумные, сволочи, договариваются с ирукаями, с людьми, – с любым, кто согласится с ними общаться. Под седло даже идут. Ну, с этими разговор короткий: с
