расположили бы лагерь прямо на этом выступе. Они с радостью бы исполнили любое её желание, самое малое и незначительное, ибо честью считали для себя службу ей, одной из самых лучших королев, мудрых и сильных, властных и милосердных. Она сама отбирала своих воинов из всего легиона Хозяина и долго проверяла их честность и преданность, они участвовали с нею в жестоких битвах и дворцовых интригах, они обучали её и учились сами, хранили её и сами получали её защиту в минуты гнева Хозяина, теперь только смерть могла отнять их сердца от ног своей королевы. Их жизнь, судьба, каждый шаг и вдох – всё принадлежит теперь ей. На этот раз Диара недолго наслаждалась видом и вскоре вся процессия двинулась дальше, она торопилась. Внешне за эти годы она мало изменилась, по-прежнему изящна и молода. Только глаза изменились у некогда нежной и хрупкой девушки, они горели постоянным огнём, который менял лишь свой цвет и силу. Её глаза играли и вели собственную жизнь – жизнь стихии огня и порой сама Диара была первой их жертвой. Её тело вспыхивало от их искры и требовалось время для его восстановления. Преданная Луиза делала компрессы и примочки из трав, готовила мази от ожогов. Да, королева не всегда ещё могла владеть магией огня как должно, порой огонь наказывал и её. Порой требовалась помощь самого графа, чтобы потушить пожар в замке или спрятать следы сгоревшего тела горожанина. Огонь старался жить по своей воле и не хотел подчиняться женщине. Он, великий и вечный, дарующий и отнимающий жизнь, огонь страсти, огонь ненависти, обиды, огонь зависти – такой разный и изменчивый должен подчиняться ей?! Это гораздо сложнее, чем удержать жеребца, но ведь даже этому она училась много лет и набивала кучу шишек и ссадин. Никто не хотел сдавать свои позиции, никто не хотел уступать. Наблюдение за этим боем - стихии и человека, приносило Мегрейду удовольствие, и он обучал графиню всем премудростям владения стихиями с огромным желанием и постоянным смешком в лукавых глазах, чем немало сердил её. Вся его библиотека в замке была в её распоряжении и часто Луиза по утрам уносила из комнаты хозяйки кучу свитков и рукописей, удивляясь как можно менять приятные ночи с мужем на скучные и страшные записи в пыльных фолиантах. По лицу хозяйки за завтраком она уже могла сказать: удачным был ночной поиск или нет, и сердилась на Хозяина за колкости в адрес супруги. Луиза сетовала на тёмные круги под глазами Хозяйки и старалась отвлечь её от грустных мыслей. Мерное и осторожное покачивание кареты сейчас наводило обеих женщин на эти воспоминания, только каждая рассматривала воспоминания со своей стороны. Луиза придумывала способы отдыха любимой и дорогой хозяйки, расписывая пока только в уме каждый час их пребывания в замке, задумала даже некую перестановку мебели в спальне Диары, уж слишком много там было стеллажей с книгами, которые и заставляли, по её мнению, хозяйку читать так много. Она вспоминала, что через несколько дней к ним должен заехать придворный портной, чтобы обновить гардероб Диары. При этой мысли Луиза улыбнулась, что и понятно, ведь Диара никогда не забывала, что её служанка тоже молода и красива. Луизу тотчас увлекли мысли о тканях и фасонах, о том, что можно будет попробовать уговорить хозяйку устроить хоть маленький приём, не пропадать же красоте и великолепным нарядам в безвестности. Но строгий взгляд Диары, прочитавшей мысли своей Луизы, в этот момент остановил поток её мечтаний, и Луиза вспомнила с какой неохотой хозяйка пускает гостей в этот горный уголок. Похоже, портной будет единственным гостем, очень жаль. Диару же волновало только одно – как покорить стихию огня, огня этих миров. С целью этой и удалялась она в горный замок, с целью поиска силы более великой, чем стихия огня земли, огня ада, огня мира мёртвых. Как только она подходила в своём поиске к решению этой проблемы, так перед нею вставала стена – мир стихии не пускал Диару в своё сердце или сердце Диары не готово было принять его. Кто знает. Но уже не раз ускользало заветное знание. Надо было побыть в тишине. Часто королеве снился сон об игре богов в шахматы. Вначале он навевал ужас потери, теперь она обеспокоена не меньше, но решимости изменить стало больше. Чаще и чаще обращается она к магии, пытаясь там найти ответы, но магия отвечает ей молчанием и все вопросы повисают в воздухе, а сын растёт и потопит время. Боль за его душу, страх за его судьбу лишили Диару покоя. Своенравность мальчика, его сильный и непокорный нрав не раз заставляли Диару вставать на его защиту перед Мегрейдом, а жалобы нянек стали нормой. Уезжая, ей пришлось оставить лучших из лучших своих слуг с пятилетним сыном и даже это не давало её душе успокоения ни на минуту. Страх и боль, протест против его судьбы и своей заставлял её искать и торопиться. Грустные мысли королевы, вся свита которой состояла из служанки Луизы и всадников охраны, были прерваны криком ворона. Этот глазастый старожил уже не одну сотню лет предупреждал слуг замка о приближении хозяев и всё время проводил на крыше, крайне редко улетая, чтобы найти пищу. Цель путешествия действительно уже открывалась взору процессии. Замок встречал их блестящими в лучах солнца шпилями, металлический блеск их придавал ему несколько праздничный вид. Он стал похож на молодящегося старика-франта, увидевшего дорогую гостью. Несмотря на то, что Диара сокрушила или перестроила пять лет назад многие из его комнат, практически полностью поменяла их интерьер, замок остался всеми переменами доволен. И с радостью смотрел сейчас на свою королеву всеми окнами фасада, улыбаясь солнечными зайчиками в них.
Слуги в замке сновали, залы заполнились шорохами, запахами и цветом. Суета облетела оба крыла здания. Замок, затаившись, ждал голоса хозяйки, как птицы ждут зарю. И вот первая её фраза в его холле: «Луиза, прикажи подать завтрак и помоги мне переодеться. Альберт, мне понадобиться спуститься к водопаду, вероятно утром. Акали, убери из моей комнаты букеты цветов, очень жарко было в пути и ароматы леса до сих пор будоражат». Всё началось, мир закрутился и набирал пока обороты. Скоро спокойное и довольное время установится, а пока можно и приятно было торопиться всем и каждому вокруг неё. Оставим их в этом потоке, да и королева, поднявшись в свою комнату, решила отдохнуть до завтрака. Последуем за нею, ибо нам надо знать о ней всё, а наблюдение – лучший помощник в таких делах. Диара немного устала, да и не любила она без надобности торопиться и торопить слуг. С этого момента внешняя жизнь королевы с миром душ, людей, существ и сущностей станет отступать, и она сможет заняться своим любимым и так необходимым ей поиском. Её личная жизнь пять лет назад превратилась в поиск, а Диара круглые сутки внимала, вглядывалась, ощущала и ощупывала, её животные и человеческие инстинкты обострены до предела человеческих сил и служили цели познания. Ночной сон не принёс спокойствия, и головная боль ломила виски. Луиза, войдя в комнату, увидела хозяйку в плохом расположении духа, но это её мало смутило.
- Госпожа, Ваш завтрак готов, может быть, Вы желаете провести его здесь, и стоит приказать его принести?
- Нет, Луиза, я спущусь вниз. Скажи, не готов ли Альберт?
- Он уже приходил с докладом и теперь ждёт.
- Ступай, я сейчас приду.
Луиза, поклонившись, вышла из комнаты, обдумывая: чем и как можно развеселить госпожу.
Завтрак прошёл на взгляд Луизы несколько уныло, все её старания привлечь внимание Диары разными историями и планами проведения этого отдыха, получали полное безразличие и невнимательность со стороны хозяйки. В середине разговора она позвала на помощь даже Альберта, но и это прошло незамеченным и неодобренным. Вот, наконец, завтрак закончился. Диара подняла глаза на преданного слугу, и только сейчас в них зародился интерес: она ожидала спуск к водопаду, она этого желала. Быстро собравшись трое стали спускаться по узкой тропинке между кустами цветущих растений. Каменистый спуск был достаточно опасен. Диара одной рукой крепко держалась за руку Альберта. Луизе же приходилось карабкаться вниз, повисая на кустах. Альберт улыбался, видя, как служанка нервничает и боится, но его знание Диары и мира вокруг, позволяло ему быть спокойным и не опасаться за жизнь Луизы. Он не раз видел Диару в бою и знал её звериное чутьё в случаях опасных и трагических. Следовательно, её спокойствие сейчас - полная безопасность, рука в его руке не страх за жизнь собственную, а поддержка в трудных и тяжёлых мыслях госпожи. Змеи, гревшие на солнце свои спины и кольца, расползлись, с лёгким возмущением на беспокоивших их покой, людей. Птицы самодовольно пели песни любви своим малышам и учили их ценить минуты жизни, ибо мало кто способен дожить из них до старости. Молодой горный козёл внимательным взглядом проводил трёх путников с выступа скалы, и скрылся в зарослях на всякий случай, не найдя в своей памяти образа человеческого, и не зная как надо реагировать на эту встречу. Жизнь наблюдала за ними, вторгнувшимися в её покой и размеренность, готовая дать им отпор и наказать за нарушения. Но никто из идущих и не думал нарушать правила. Шаги их были тихими, голоса мягкими и мирными. И природа постепенно успокоилась, открылась, множество её глаз стали наблюдать не со страхом и осторожностью, а с любопытством и нежностью. Цветы трав и кустарников склонили и повернули свои чашечки к идущим, стараясь обратить на себя их внимание и получить одобрение. Такое поведение растений не укрылось от ищущего и наблюдающего взгляда Диары и вызвало её звонкий смех восхищения нежностью и красотой горного мира. Смех мелодией восторга раскатился по склонам, и напряжение всех соприкоснувшихся друг с другом мгновенно рассыпалось. Теперь можно существовать вместе, теперь это полная радость, теперь мы едины, даже когда разлучены временем и расстоянием. Навсегда они запомнят этот миг, и навсегда миг запомнит их всех. Радость остаётся вечно и не угасает со звуком эха в горах, Космос берёт и множит её, наслаждаясь. Он дойдёт до самых его глубин, разольётся по его мирам и вернётся великой силой, огромным потоком, именно тогда, когда существо будет в силах его принять и будет нуждаться в нём. Радость каждого в момент сей – радость, увеличенная Творением и вернувшаяся поднять существо. Рождайте радость в дне сегодняшнем и посылайте Великому Космосу, чтобы потом напиться из его потока, подняться на его волне ввысь. Шум водопада всё громче, его сила дрожит в скалистой породе и передаётся идущим через стопы, его власть над местом начинает заявлять о себе, и сердца путников с почтением внимают грохоту. Каждый раз открывающаяся картина завораживала их. Вода, устремляясь в стремнину скалы, олицетворяла для этих троих водовороты жизни, её самые сложные и критические моменты. Воины видели здесь азарт и пыл сражения, боль и гибель, и дар жизни некоторым избранным, им водопад напомнил бы об игре судьбы, о её жестокости. Женщины, такие как Луиза, - потери дорогих и любимых, неизбежное приближение старости и смерти, которая так омрачает своими морщинами существование в этом мире красоты женского тела. Дети бы увидели,
