неосознанно, я возвращаюсь примерно в тот же момент, когда «ухожу» из одного мира в другой. Интересная была бы особенность — не пропускать ни одного важного, для тебя, события. Я развалился в кресле и закрыл глаза. Когда же я нормально отосплюсь… А не буду проваливаться неведомо куда, с риском не вернуться. Вышла Оксана: в халате, с растрёпанной, ещё мокрой, головой. Вот, что мне нравилось — так это то, что она никогда не накручивала себе «тюрбан» из полотенца. Сушила волосы феном, тщательно промокнув, прежде. Оксана улыбалась, напевая знакомую мелодию, и вообще — казалась «свежей», неомрачённой ничем, ничуть не уставшей. Чего, наверное, нельзя сказать обо мне: я чувствовал себя как выжатый лимон.
— Ты что, уснул? Я же тебе кричала.
— Не слышал. Зачем звала?
— Шампунь нужно было достать, с дальней полки — забыла с собой взять. Пришлось так из ванны вылезать, мокрой. Иначе не дотянуться.
— Прости, я действительно заснул. С лёгким паром!
— Спасибо.
— Оксана, что ты помнишь?
— В смысле?
— Как прошел сегодняшний день?
— Нормально. Встала, поела, ушла по делам, вернулась, тебя не было, вспомнила кое-что, пошла обратно. На лестнице — встретилась с тобой. Ты опять пристал ко мне с какой-то ерундой: мол, где была и т.д. Потом мы пошли по моим делам, ты меня не отпустил. Помирились по дороге, вернулись. Я пошла в ванную, а ты здесь остался. Вроде так. Кстати, а ты точно здесь сидел? — Оксана ухватила меня за шею и села на колени. — А то, до меня допытываешься, а сам пропадаешь, неизвестно где.
— Точно, точно.
Я перехватил ноги Оксаны, усадив её поудобнее. Перемены были разительны: всё напряжение, между нами — куда-то ушло, Оксана ничего не помнила. Действительно не помнит? Расспрашивать о подробностях я не хотел — опасаясь, что это приведёт к новому конфликту. Если она не помнит — её будет раздражать мой интерес, а если помнит… Тоже, ничего хорошего. Рано или поздно всё выяснится, а я теперь знаю, чем всё закончится. Вернее, догадываюсь. И это меня вполне устраивает. Как ни странно, Оксана лучшая из тех, кого я знал, несмотря на всё недопонимание между нами. Не человек — вот в чём дело. Не из этого мира… Только поэтому я и мог с ней общаться: других — не понимал, ещё больше. Удивительно: столько разных, непохожих характеров, столько нюансов… Но одинаковая суть: тебя пытаются подмять под себя, сделав «удобным» и «нормальным» — в своём понимании. Ты либо подчиняешься — либо подчиняешь. «Равных» нет, что бы там ни говорили. В группе не может быть двух лидеров — это закон. Вечный парадокс: люди слишком слабы, чтобы выносить одиночество, но слишком эгоистичны, чтобы быть вместе. Потому и распадаются «семьи», которые едва успели появиться. А те, что остались, договорились называть постоянную войну, меж собой — «притиркой» и «семейными отношениями». Всё это настолько привычно, что считается нормой. Даже необходимостью. Конечно, в противостоянии человек развивается… Только о каком, к чёрту, «священном союзе» — может идти речь?
— О чём задумался?
Оксана погладила меня по щеке. Как странно… Совсем недавно — всё было кончено. И вдруг — началось снова. Будто перезагрузили зависший компьютер. Невольно, в памяти воскресали старые чувства, ощущения. Уже не те, но похожие. Мурашки от прикосновения, детская робость… Только теперь, скорее — от желания всё рассказать. Понимания, что в этом нет смысла.
— Так, ни о чём. Просто устал.
— Отчего?
— От всего, ты же меня знаешь. Находит, временами…
— Знаю.
Оксана прижалась ко мне, и, зевнув, закрыла глаза.
— Я люблю тебя.
— А я тебя — нет.
Надо же… «А я тебя — нет» — даже эта фраза вернулась. Оксана всегда произносила её, словно шутя. Скорее всего, так оно и было — она шутила. И даже не подозревала, что говорит правду. Эмотиконы не принадлежат себе — они живут, четко выполняя миссию. Почти как люди, но не так — им дано меньше воли. Их эмоции — способ понимать и менять других, а наши — способ оправдания звериной натуры. То, что мы называем любовью — не более чем её отголосок. И нам всегда мало… Так любят люди. А эмотиконы?
— Оксана, как у тебя дела с братом?
— Нормально, давно его не видела.
— Скучаешь?
— Немного, а что?
— Так, ничего…
А эмотиконы — любят безусловно: всех и никого. Они могут обижаться, но когда обид накопится слишком много — «обнуляются»: забывают всё, приходят к началу и продолжают свою миссию. Я вздохнул. Жаль её… Она, наверное, счастливее многих из нас, но — всё равно, жаль. Отчего-то, я воспринимал свою догадку как истину. Видимо, сказывается легкое получение информации в Храме: заставляет думать, что всё, приходящее в голову — правда. Опасная иллюзия — к ней легко привыкнуть. Всё может оказаться куда сложнее.
—///—
Чем дальше мы уходили, тем больше я узнавал местность вокруг — именно этой дорогой мы шли, когда я только угодил в этот мир. Похоже, туда же и направляемся. И, может быть — меня ведёт тот же самый Грид.
— Эльдар! Я ещё одного привел.
— Зачем сюда? Вёл бы его прямиком в отстойник.
— Говорит, что у него есть важная информация для Верховного совета.
— Что? Ты с ума сошёл? Откуда он, вообще, знает про Совет? Сюда его, быстро!
По спине пробежал холодок: а вдруг, не получится? Внутренне подобравшись, я шагнул в комнату.
— Я здесь.
Эльдар меня узнал — это было ясно по его ошарашенной физиономии. Очевидно, что встретить меня здесь, снова — он не ожидал. Всё же, это не биороботы, как показалось вначале — подумал я — эмоции у них, явно, в наличии. Разговаривая громко и живо минуту назад — теперь, резко изменив тон и делая большие паузы между словами, Эльдар выдавил из себя:
— Как ты здесь оказался?
Такая реакция, поначалу, сбила с толку меня самого — складывалось впечатление, что он испугался. Но я, едва ли, мог так его напугать.
— Пришёл.
Эльдар вскочил и крикнул:
— Вяжи его! Ты что, ориентировок не помнишь?!
Я вздрогнул, но, тотчас опомнившись — резко сказал:
— Всем оставаться на месте!
Эльдар замер, едва шевеля губами. Он ещё не был под моим контролем — я только начал отчётливо чувствовать его состояние, мысли — он был в ступоре, не понимая, что происходит. Виктор стоял рядом и не двигался: к своему удивлению — я без слов мог отдавать ему приказы. Осознав эту возможность, я, уже спокойнее, произнёс:
— Он под моим контролем, Эльдар — ты ведь об этом, сейчас, думаешь? Ты знаешь, что бежать некуда: поднять тревогу невозможно, связь ещё не успели восстановить.
По крупицам я вырывал мысли из его мозга, очищая память и внушая необходимое. К сожалению — понять, о чем именно он думает, я не мог. Но хорошо чувствовал состояние и эмоции, «ауру». Я продавливал ментальный барьер постепенно: вспоминая, как делал это с Виктором, находя отличия и не переставая удивляться тому, что мне открывалось. Я начинал видеть чужими глазами, чувствовать других людей в здании. Все Гриды связаны: неясной, пока, связью — но уже отчётливо ощущаемой мною. Я будто попал в большой организм, став его частью. Это было удивительно, непонятно, интересно и страшно: мне не верилось, что подобная способность может появиться просто так, ниоткуда. Силы проявлялись настолько стремительно, что я начал сомневаться в реальности происходящего. Может, я снова в одной из тех комнат, где Гриды держат заключённых? Лежу и брежу. Я снова вздрогнул: кто-то похлопал меня по плечу.
— Привет, Виктор. Что стоишь? У тебя уже пять минут как увольнение началось.
— Да, просто задержался, с Эльдаром поболтать.
— Не нужно дежурного отвлекать, иди.
— Всё, ухожу.
Я, а вернее, Виктор — вышел и встал за дверью. От себя же я «отводил глаза», оставаясь незаметным. Подсознание подкидывало сюрпризы: я вроде бы контролировал ситуацию, но мало на что влиял осознанно — действовал по наитию.
— Эльдар, привет. Ты чего сидишь, как статуя?
Рон (я уже знал имя вошедшего) шагнул вперёд, чуть не столкнувшись со мной.
— Эльдар, с тобой что? Слышишь меня?
Увы, я не мог заставить Эльдара вымолвить хотя бы слово: видимо, чтобы установить полный контроль — требовалось ещё время. Поминая черта, я проявил себя.
— Он спит.
Рон повернулся на мой голос. Вид у него был, мягко говоря, устрашающий: почти в два раза выше и шире меня; красные прожилки в глазах; лицо, испещрённое множеством мелких, и парой крупных, шрамов. Кроме того — я прекрасно чувствовал его настрой: лёгкое замешательство и готовность «раздавить любого». К счастью, у меня получалось «отводить глаза», даже когда это чудище смотрело в мою сторону.
— Кто это сказал?
— Я, — Отозвался Виктор.
Рон повернулся в его сторону. Я, буквально, кожей ощущал безумие, которое охватывает этого громилу, чувствовал его внутреннюю дрожь и страх, мгновенно преобразующийся в ярость. Страх? У него?! Внешне — Рон был совершенно спокоен. Может быть, это и есть то самое «психопрограммирование»? Один из сильнейших инстинктов преобразуют, пуская в нужное русло. Незаметно, даже для самого «носителя». Умно, что сказать…
— Ты! Почему ещё не ушел?
— Не хочу.
— То есть — как? Что с Эльдаром?
— Спит.
— С открытыми глазами?
— Закрытыми.
— Я только что видел!
— Посмотри ещё раз.
Рон оглянулся, я сразу же попытался «уложить» его, с помощью Виктора. Удар, который, наверное, размозжил бы голову обычного человека — не очень-то повредил громилу: тот развернулся и вцепился Виктору в горло. А я судорожно пытался проломить его защиту, чтобы ослабить хватку. И, снова неожиданно — поднялся Эльдар, выстрелив Рону в голову. Верзила обмяк и осел на пол. Чёрт побери, да кто же ими управляет? Я, моё подсознание, или что-то ещё? Пока всё складывается в мою пользу, но как долго это будет продолжаться? Я не могу понять, как получаю контроль! Если и удается — то всегда по-разному. С Виктором получилось легко, с Эльдаром — чуть сложнее, защиту Рона я не смог пробить. Или, попросту, не могу контролировать слишком много? Логично ведь… Нужно уходить, но куда? На кой чёрт я, вообще, сюда потащился… Казалось, неплохая идея: «забраться в «логово врага» и найти его слабое место». Нашёл… Даже, слишком много. Только смысла — никакого. Что с того, что со мной два полузомби, которых уничтожат, едва всё вскроется. Я могу отвести глаза одного–двух. А десятка? Или больше? Почему мне так не хочется возвращаться на базу? Интуиция? Или меня самого «ведут», куда надо — непрерывно наблюдая? Слабо осознавая, что делаю — я сорвался с места и побежал. Ноги несли сами — я сворачивал туда, куда казалось нужным, не задумываясь. Виктор и Эльдар остались на месте, я «вышел на свет», через несколько минут.
—///—
Уже неделю я не видел снов. Целых семь дней — не проваливался, неведомо куда, почти не вспоминал о Храме, других мирах, Дроне и Валерке. После того, как Оксана всё забыла, я сам будто вернулся в прошлое и просто жил, не задумываясь о том, что будет дальше. Всё заканчивается. Я подскочил с постели, тяжело дыша. Нащупал рукой телефон, посмотрел на часы. Половина второго ночи. Оксана спала рядом. Хоть она — не приснилась… Если только, именно это — не сон. Скоро я окончательно потеряю способность различать сон, явь, и свои перелёты между мирами. Холодно… Я достал второе одеяло и, накинув его на
