Валерка!
Он обернулся, посмотрел сквозь меня — и снова пошел.
— Валерка! Я здесь! Да стой ты!
Он опять обернулся. Я подбежал к нему: схватил за плечи, безуспешно попытавшись тряхнуть.
— Я здесь! Ау! Слышишь? Валерка, я здесь!
Неожиданно, мне удалось сдвинуть его с места. Валерка отпрянул, всматриваясь, как ему, наверное, казалось — в пустоту.
— Серега?
— Я.
— Ты где?
— Здесь, перед тобой.
— Не вижу тебя.
— Зато слышишь. Подожди, может — получится показаться. Ты совсем ничего не видишь?
— Только странное марево и чуть тумана.
— Сейчас. Ты тоже — пробуй увидеть.
— Как?
— Не знаю. У меня ведь получилось, чтобы ты меня услышал.
Почему меня видел тот солдат? Я постарался расслабиться, вспомнить ситуацию. Перед глазами появился белёсый туман, я зажмурился. Когда же открыл глаза, то чуть не начал биться головой об стол: я снова сидел на кухне у себя дома, из ванны доносился шум воды; часы показывали половину девятого утра. Супер! Как вовремя-то всё. Ну, ладно: один раз получилось, сумею и ещё. Я поднялся, пошёл в комнату и бухнулся на диван, уткнувшись взглядом в потолок. Ничего не хочу… Достало уже. Чуть что-то начинает проясняться и получаться, так сразу — чик! Дубиной по башке — и в сторону, разбирайся заново. Ладно, хоть — не с начала.
—///—
Я шел по коридору, судорожно соображая, что делать дальше. Давно уже я не помнил себя в таком взвинченном состоянии: когда не понимаешь, что происходит вокруг, не знаешь, что делать и хочется кого-нибудь прибить. Надо сказать, что «просто ничего не понимал» я уже несколько месяцев, но держался на старых привычках, относительно спокойно переживая подобное. Сейчас — снова сорвался. Бесило всё: своё непонимание, отношение окружающих, подземелье, с его бесконечными коридорами. Даже Дрон (казалось бы, можно только порадоваться!) — он освоился здесь так, будто в летний лагерь, отдохнуть приехал. На секунду я остановился от странного чувства «взгляда в спину», ощущения чужого присутствия. Конечно, позади никого не было. Осмотревшись, я пошёл дальше, но снова остановился, посмотрев назад. Я здесь не один, точно… Отчего-то я был уверен, что рядом есть ещё кто-то: невидимый, но вполне реальный. Я стоял, всматриваясь в глубину коридора, чувствуя движение воздуха, мысленно крича: «Где ты?! Покажись!». Казалось, я начал видеть непонятные очертания, легкий муар или туман, слышать невнятную речь. Либо у меня начали проявляться паранормальные способности, либо я схожу с ума. Хотев было развернуться, чтобы идти дальше, я почувствовал толчок: будто кто-то взял меня за плечи. На мгновение, прямо перед собой я увидел лицо Сергея: он что-то кричал, слов я не слышал — неясные мысли, похожие на голос, возникали в голове, сами по себе. Я пытался их понять — и скорее угадывал, либо придумывал вопросы, на которые отвечал в пустоту. Всё закончилось так же быстро, как и началось — я больше не чувствовал ничего необычного и постепенно приходил в себя. По телу прошёл озноб, кожа покрылась мурашками. Встряхнув головой, хлопнув в ладоши и растерев руки, я быстро пошёл к себе. Что это было? Не знаю. Но эта встреча с неизведанным, странным образом дала мне силы и понимание: теперь я знал, чем займусь. По памяти, детально — я восстановлю все чувства, которые испытывал, когда писал и тестировал программу, когда перемещался сюда, когда мы телепортировались с поля; я найду общее и различия, объединю всё в одну систему — и снова испытаю. Я добьюсь результата — так же, как и всегда добивался. Жаль, что здесь у меня нет ни моих наработок, ни инструментов, но это, возможно, даже к лучшему. Не будет зависимости от прошлого опыта, — который, кстати, здесь может и не работать. На чистом листе — рисовать проще. Зайдя в комнату, я поудобнее расположился на кровати, закрыл глаза и постарался выкинуть все лишние мысли из головы. Несколько минут внутренней тишины — и перед глазами появились знакомые образы: радужные разводы моей программы изменения сознания. Дыхание стало неровным: то глубокий вдох и несколько частых вдохов-выдохов; то несколько порывистых вдохов — словно, хватая недостающий воздух — и один долгий выдох. Когда же всё стабилизировалось — перед глазами повисла темнота. Я моргнул, ещё секунду сидя с опушенными веками. Тьма казалась живой: обволакивающей, входящей, вместе с воздухом, внутрь. Я снова увидел себя со стороны — и тут же открыл глаза, начав оглядываться. Я вышел из тела, и висел сейчас, где-то под потолком. Странно, если у меня нет тела, почему я упёрся в потолок, а не прошёл, насквозь? Или мне необходимо видеть себя? Толку-то тогда, от такой способности. Что я могу делать? Хорошо бы… Не успев додумать, я оказался в зале, где беседовали Зак и Зот.
— И что ты собираешься делать?
— То же, что и всегда — держать оборону.
— И всё? Зак, ты не сможешь делать это вечно.
— С новым генератором — смогу. Не вечно, но, пару месяцев — точно. Скорее всего — полгода.
— А потом?
— Мощность, вырабатываемая сейчас — далеко не предел. За несколько месяцев я построю ещё один генератор — и тогда никто даже близко не подойдёт. А потом, думаю, я окончательно разберусь с аномалиями и смогу создавать их в любом месте, где захочу.
— Здорово. И что? Син так и будет сидеть у себя в кабинете?
— Пускай сидит. Мне он не мешает.
— Ты думаешь, что он ничего нового не сможет? А ты не зарвался, часом?
— Нет. А Син — действительно, не сможет придумать ничего нового, не допустит, чтобы рядом появился кто-то, умнее его.
— Понятно. Удачи, я спать.
— Спокойной ночи.
Зотгар поднялся и вышел, а я остался наблюдать. Да, неважно у них дела идут. Умел бы я читать мысли… Зак сидел в кресле и смотрел в пустоту. Минута, другая — ничего не менялось. Я смотрел на него, пытаясь понять, или, хотя бы, представить, о чём он может думать. Конечно, ничего не выходило. Решив было прекратить этот бессмысленный осмотр и вернуться обратно — я услышал: «Стой!» Зак повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. «Да, Валерий, я тебе» — слова снова звучали у меня в голове. Или что там у меня сейчас?
— Ты меня видишь?
— Да. И вижу и слышу. И чувствую, что ты на стороне Зотгара — тоже считаешь, что я зарвался.
Если бы я мог, то, наверное, упал бы сейчас. Действительно, Зот был мне более симпатичен, а Зак казался слишком самоуверенным. Но я даже не успел подумать о таком — Зак чувствовал эмоции, которые я сам ещё не осознавал. Его возможности пугали — тем, что не было известно, где у них граница.
— Достоверно — я сам не знаю. Как ты уже должен был понять, способности проявляются и развиваются внезапно.
— А сам я, разве, не влияю?
— Влияешь, но, случайности — везде есть место.
— Раз способности появляются внезапно, значит — и исчезнуть могут так же?
— Вероятно. Но подобного никогда не происходило.
— Неужели вам всё равно, что происходит в государстве Сина?
— Всё равно.
— Но ведь там людям промывают мозги!
— И что? Иначе нельзя — стаду нужен пастух. И для всех лучше, когда пастух этот — привитые принципы поведения, а не надзиратель снаружи. Думаешь, люди там несчастны?
— Да.
— Поверь, несчастных там не больше, чем где-либо ещё. Людям всегда чего-то не хватает. А если их предоставить самим себе — несчастных будет только больше. Промывка мозгов необходима. В первую очередь — им самим.
— То есть, люди не способны к самоорганизации?
— Способны, ещё как. Но их цемент — ненависть, страх, фанатизм. Как правило — мы объединяемся, только ради защиты себя. Или уничтожения других.
— И всё?
— Нет. У каждого может быть ещё много других целей. Скорее всего, так оно и будет. Я назвал лишь основные мотивы.
Я пожевал губы. Вернее, подумал об этом — нельзя ведь дотронуться до того, чего не существует, в привычном понимании? Зак улыбнулся — наверное, снова читал мои мысли. Я же оказался окончательно сбит с толку, и с трудом определялся сейчас: где я, вообще, нахожусь? Там, где осталось мое тело, или там, где мой разум? Что более реально? Что вообще такое — «реальность»? То, что я чувствую, или нечто, лежащее за пределами понимания? Настолько огромное, что сознание, попросту, не способно его вместить. Что происходит? И кто, черт побери, этот Зак!? Что он знает, что может, что собирается делать?
— То есть, люди не способны объединяться ради высоких целей?
— Почему? Разве защита своего дома, себя и своей семьи — низкая цель? Я говорю о том, что люди деструктивны по своей природе, склонны к саморазрушению и самоуничтожению, вот и все. Такими нас создали, эту природу не изменить. Мы полны парадоксов: слишком много хаотичности нам дали — настолько, что даже слаборазвитых индивидов, порой, трудно предсказать. Люди могут объединяться ради того, что ты называешь «высокими целями» — они достаточно развиты для этого. Но масштабность таких объединений — не идёт ни в какое сравнение, с первыми.
— Значит, мы обречены?
— На что? Смерть? Да. Самоуничтожение? Нет, это наиболее вероятный исход. Обреченности, как таковой, не существует. Есть лишь законы мироздания.
— Но ведь есть. А значит, и обречённость — тоже есть.
— Как пожелаешь. Всё лишь в твоей голове — можешь считать себя обреченным, никто не запрещает. Но помни: слишком часто люди видят обречённость там, где её нет — и оправдывают, таким образом, собственное нежелание развиваться. Это ещё один дефект, оставленный нам создателями.
— Кем? Кто нас создал?
— Это спорный вопрос. Как и «зачем?», «когда?». Есть версия, что люди одна из самых древних рас, которая была уничтожена, а затем восстановлена, но с подсаженными изъянами.
— А ещё?
— Есть и такая, по которой мы — молодая раса, созданная в результате эксперимента. Универсальные единицы, пригодные как для работы, так и для войны, почти равные своим создателям, но с заблокированными психическими возможностями, из-за чего большая часть нашего потенциала скрыта в подсознании и неподвластна контролю.
— И какая из них ближе к истине, ты считаешь?
— Предпочитаю не думать об этом. Я знаю одно: внутри меня, в моей основе — сидит зверь. Но, сверх того — у меня есть разум, я могу решать, кем мне быть, в итоге. Будет ли зверь вести меня, куда ему заблагорассудится, или я буду им управлять.
— Приручить зверя?
— Не совсем, скорее — научить. Приручив, забив, усыпив или посадив зверя в клетку — ты лишишь себя силы. Научившись действовать слаженно — обретёшь всю её полноту.
— Так уж и всю? Может только силу своей животной части?
— Вначале — да. Но стоит понять механизм её обуздания — как, один за другим, ты начнешь снимать психические блоки. Пример перед тобой.
— Мне кажется, ты не человек.
— В каком-то смысле — да.
— Так что ты хочешь делать? Отгородиться ото всех — и только набирать силу?
— Нет, ещё наблюдать за Сином.
— Тебе же всё равно?
— Мне всё равно, как Син проводит свою политику, но интересует то, как люди, при этом, себя ведут. Я смог измениться сам, но, заставить измениться других — совершенно иная задача. Не просто промыть мозги, нашпиговав нужной тебе информацией, а запустить процесс изнутри, научив держать свои страсти под контролем и вырвав деструктивность. Если же людям только «открыть глаза», дав свободу — они,
