ли с насмешкой. Мы прошли ещё несколько коридоров и один зал. Интересно, насколько большой у них бункер? Кажется, прошли уже не меньше километра.
— Почти пришли.
Он ещё и мысли читает? Но мы действительно пришли на место. Зак убавил силы своего фонаря и открыл какой-то люк-дверь. Оттуда ударил еще один такой же луч, зашел человек.
—///—
Уже смеркалось. Всю дорогу я гадал, что меня ожидает, и только заходя в подъезд, отвлёкся — появилось странное желание повернуть обратно, вернуться домой. Прислушиваться к своим чувствам давно вошло в привычку: невольно забеспокоившись, я подумал об Оксане. Но уходить мне тоже не хотелось — почему-то я был уверен, что обязательно найду здесь то, что мне очень поможет. Быстро поднимаясь по лестнице — никогда не любил лифты — я отгонял лишние мысли, пытаясь собраться и наметить план поисков. В голову ничего не шло. Я бежал, прыгал через несколько ступенек, перестав о чём-либо думать, только считая этажи. Восьмой, девятый, десятый… Вот и всё. Не зря врачи рекомендуют не пользоваться лифтами — это укрепляет не только сердечно-сосудистую систему, но ещё и успокаивает. Я мысленно усмехнулся. Шутки шутками, а всё же не нравится мне это. Напряжённость не ушла, только притупилась. Ненавижу такие состояния — когда паршиво на душе и не знаешь, что делать. Да и вряд ли кто-то их любит. Вот только, у меня это подкрепляется тем, что почти всегда это не просто так. Всегда происходит что-то… Кхм… Малоприятное. Странно ещё и то, что едва я закрыл дверь — моё беспокойство ушло, уступив место чёткому пониманию, с чего же мне начать. Я пошёл к компьютеру. Как всегда, системный блок был открыт с одной стороны. Вот интересно, Валерка действительно так часто меняет начинку своего компьютера, или просто лень закрыть? Я вдавил кнопку и сел. Компьютер молчал. Чёрт, совсем забыл: у него тут система, посложнее моей. Нагнувшись и заглянув под стол, я щёлкнул выключателем «фильтра» (который, на самом деле, только удлинитель, с блоком розеток), включил «бесперебойник» и снова нажал на кнопку включения ПК. Зашумели вентиляторы, через пару секунд по экрану побежали строки. Вот, теперь всё как надо. Почти… У него ведь, наверняка, пароль. Такая уж натура — хоть и работает здесь только он один. Точно, пароль. Как же теперь..? Если уж он дал мне ключ, то может и пароль оставил? Под клавиатурой лежал листок, с обратной стороны которого было написано «Мышь». Пароль? Попробуем. Не подходит. Штирлиц, блин — зашифровался! Набрав мнимый «пароль» ещё несколько раз: в другой раскладке; на транслите; и, заодно, английский вариант «Mouse» — я окончательно убедился, что «пароль» не подходит. Так… Что дальше? Пальцы сами начали барабанить по столу. А если… Я перевернул компьютерную мышь. Ничего. Что тут ещё придумать? Я набрал серийный номер мыши. Есть, пошло! Да, это похоже на Валерку — любит он давать такие вот, маленькие задачки. Не ахти какая, конечно, а, всё-таки — защита, от идиотов. Так, что у нас здесь… Рабочий стол почти пустой, в «Моих документах» нашлось несколько папок со странными названиями, которые состояли из двух-трёх букв, неизвестно что обозначавших. Придётся проверять все. Впрочем, я и не надеялся, что будет легко разобраться. «Выдохнув», я открыл первую папку.
—///—
— Зот, почему ты вернулся?
— Пришлось. Зак, ты ведь знаешь, что нас давно обнаружили — так почему мы до сих пор здесь?
— У нас нет необходимости уходить.
— Да с чего ты взял это?! Думаешь, Гридам нужны твои работы?
— Гридам спокойнее, когда мы на виду.
— Но так не может продолжаться бесконечно!
— И не нужно. Они думают взять нас, когда я почти завершу работу, хотят закончить сами. Уверен, что им даже не получится запустить генератор. Для надёжности, я подкидывал им ложную информацию — чтобы убедить в обратном.
— А корабль? Это ты устроил?
— Я. Намеренно грубо, чтобы сильнее расшевелить.
— Ты убрал одного из пилотов и встал на его место?
— Да.
— И ты знал, что я буду там?
— Да. И знал, что, скорее всего, ты пойдёшь через западный разлом.
— Иногда мне хочется тебя придушить.
— Это я тоже знаю. Извини, что без уведомления сделал тебя разведчиком. Я был уверен, что ты уйдёшь оттуда невредимым. А вот знай ты наверняка — не пошёл бы той дорогой.
— Конечно. У тебя что, разведчиков нет?
— Есть. Только ты, мне кажется, закис. Вот и подбросил тебе чуток адреналина.
— Был бы там адреналин… Я, и правда, закис. Но, всё равно — придушу когда-нибудь тебя, за такие шуточки!
— Успокойся. Ты прекрасно знаешь, что я ничего не делаю просто так, даже шуток. А моим ребятам у тебя ещё поучиться. Поговори с Трэшком — думаю, у него к тебе найдутся вопросы.
— Сейчас мне больше хотелось бы задать пару вопросов тебе. Да только — всё равно не ответишь.
— Отвечу. Позже…
— Вот и я про то. Пойдем, Трэшк — расскажу тебе пару баек.
—///—
До дома я дошёл спокойно — если конечно не считать взвинченного состояния. Что тут делать? Спать — всё равно, не буду. И не столько из-за недавно произошедшего. Какая-то тревога за мать, неспокойно… Может, в больницу? Дежурит же там кто-то. Я зашёл на кухню, налил в кружку обычной воды и достал бутерброд из холодильника. Не знаю, что такое — но так мне будет спокойнее. Даже если всю ночь прохожу под окнами… Уже на подходе к больнице — предательски захотелось спать. Вот чёрт… Охранник курил на крыльце, когда я подошел ближе и попал под свет фонаря — он меня узнал.
— Бестужев? Тебе чего?
— Пусти.
— Зачем?
— Мне так спокойнее.
— Спокойнее ему, о чём только раньше думал… — тихо сказал он. — Не о чем тебе беспокоится.
Он пробормотал что-то ещё, — я не слышал, что именно. Кажется, сказал «Уже». Спать хотелось чуть меньше — но мир вокруг, все равно, терял «чёткость». Стало труднее соображать, мне снова захотелось курить. Охранник выпустил дым от последней затяжки, выбросил окурок, посмотрел на меня и сказал:
— Ладно, пойдём.
Перед входом в отделение, в холле, стояла пара небольших диванчиков — я сел на один и закрыл глаза. Странно, час назад я думал, что этой ночью мне не уснуть, а теперь… Казалось, я уже сливаюсь с диваном и перестаю чувствовать всё вокруг, остается только «мягкая» тяжесть, которая медленно обволакивает тебя всего, даёт странное чувство покоя и силы. Кажется, появляется шум, даже голоса…
— Дроша…
Не люблю эту форму своего имени, никто меня так не называет. Разве что…
— Мама!
Я попытался открыть глаза, но ничего не получилось.
— Дроша, всё хорошо. Не мсти никому, не делай это самоцелью.
— Я не вижу других целей.
— А ты и не можешь их увидеть, ведь ты ищешь вокруг. Но ничего не даётся просто так, даже цель.
— Мама, я не понимаю.
— Ты слеп. Ты не умеешь, не хочешь видеть.
— Хочу.
— Зачем?
— Я хочу увидеть тебя.
— Ты меня слышишь, ты помнишь, какая я — и можешь представить.
— Но…
— Ты не веришь, что это я?
О таком я не подумал — ведь сразу был уверен, что передо мной мать! В душу начали закрадываться сомнения, от которых стало не по себе. Я не верил! Точнее понял, что уже не могу быть уверенным. Я попытался представить мать — вот она, передо мной, улыбается. Это получилось удивительно ярко, будто я уже открыл глаза. Только что-то, всё равно, мешало… «Я хочу знать, кто передо мной!»: эта мысль взорвалась в голове. Я дёрнулся и открыл глаза. Уже светлело. Я тряхнул головой и, потягиваясь, встал. Никогда ещё я не видел таких ярких снов. Солнце ещё едва показалось, я подошёл к окну. Как давно я не встречал рассвет? Вспомнилось почти забытое чувство — не знаю, как его назвать. Хочется сказать: «волшебства». Но это другое. Будто весь мир твой и ты можешь всё, принимаешь это как само собой разумеющуюся вещь — неотъемлемую, неотделимую от тебя. А ведь это похоже на то, что испытывал совсем недавно. Только тогда я не понимал, что происходит. А теперь — всё кажется, даже слишком, ясным.
— Всё нам лишь кажется.
Я вздрогнул и резко развернулся, сознание снова «поплыло». Мама сидела напротив меня и улыбалась — точно так, как я себе и представлял. Больной она не выглядела, да, что там — я даже не помню, когда в последний раз видел её такой.
— Мама?!
— А кого ты хотел увидеть?
— Тебя… То есть, я просто хотел увидеть.
— Ты так ничего и не понял.
— Что я должен был понять?
— То, что должен. Мне этого тебе не объяснить.
— Мама, что происходит?
Мать вздохнула, и, показалось, вмиг постарела — но тут же стала прежней.
— Какой же ты ещё… Маленький. Всё хватаешься за мамин подол, попав в непонятную ситуацию. А ведь я не тому тебя учила.
— Нет…
— Вот-вот. Почему нет? Чего боишься?
— Не могу поверить. Представить не могу.
— Так чего боишься? Здесь хорошо, не беспокойся. Мне, по крайней мере — лучше, чем там. Только тебя, дурака, жаль. Но, как же иначе? Всему своя мера и время.
— Я не могу поверить… Почему это всё так похоже на правду?
Мать посмотрела с укором, во взгляде читалась грусть…
— Ты поймёшь, со временем. Надеюсь. Сейчас — мне нечего тебе сказать. Разве что… Думай своей головой, живи по совести, ты ведь не злой…
В глазах потемнело.
—///—
Найти что-то у Валерки на компьютере оказалось проще, чем понять, что же именно это значит. В конце концов, я нашёл ту самую программу, которая, как выразился Валерка, «изменяет твоё восприятие». Похоже, что программка эта была сразу в нескольких версиях — для обычного компьютера и для КПК, я не сразу разобрался, какая мне нужна. Наконец найдя и радостно (будто добился чего-то невероятного!) запустив «экзешник», я убедился, что это она. «Радость победы» быстро сменилась разочарованием и недоумением: я честно старался заметить хоть какие-то изменения в своём восприятии — но не замечал. Может, не та? Или какая-нибудь «сырая версия»? А эта — вообще ни на что не влияет? Хорошо, что предусмотрительный Валерка оставил ещё кучу картинок, аудио и видеофайлов. С этим лучше покопаться дома — решил я, копируя на флэшку всё, что успел найти, в чём ещё мог разобраться. Выйдя из квартиры, я надел наушники и включил один из скопированных треков. Звук почти не отличался от того, что я слышал до этого на компьютере, но, странное дело — казалось, что что-то, действительно, поменялось. Всё вокруг стало чуть другим. Подействовало? Но ведь, воспринимать мир несколько иначе начинаешь, даже если слушаешь обычную музыку… Когда я подходил к подъездной двери, воображение услужливо подкинуло картину другого мира — того, что сейчас мог бы за ней оказаться. «Дурак ты, Серый» — усмехнулся я сам себе и толкнул дверь.
Оксана уже вернулась — ещё не успев войти, я почувствовал запах ароматизированного чая из «пакетика». И как ей может такое нравится? — в который раз, подумал я и перешагнул порог.
— Оксана, ты давно пришла?
Оксана не ответила, и моё недавнее беспокойство снова дало о себе знать. Нет, я был уверен, что на кухне (а, где же ещё?) именно она, но… Я снова поймал себя на том, что начал беспокоится по любым мелочам, которые связаны с ней. Оксана стояла с кружкой чая и смотрела в окно, казалось, не замечая ничего вокруг. Конечно, только казалось — она прекрасно все слышала. Да и видела: из окна кухни — двор как на ладони. А уж у неё «телевизор из-под носа
