Пандемониум

идиотское совпадение, а сны – это всего лишь сны?»
- К сожалению, да, – вздохнул доктор. – Ваш народ-ребенок сейчас в очень плохом настроении. Я решил с ним не ссориться.
- Поедете в Англию?
- Да, – ностальгически улыбнулся доктор. – В родную туманную Англию. Сперва, должно быть, съезжу в свою деревню, навещу могилы родителей…
- Тети с дядей? – вопрос сам выпорхнул из уст Евгения.
- Э-э… что, простите? – Беннетт нахмурил брови и замедлил шаг.
- Мне послышалось, вы сказали…
- Н-нет, мои тетя с дядей похоронены в Лондоне.
Рука доктора начала подбираться еще ближе к вырезу.
Навстречу им из переулка вышли четверо солдат. Бородатые, патлатые в драных, прогнивших шинелях. Они сошли бы за нищих если б не винтовки за плечами у троих и не револьвер в руке у того, кто, кажется, был у них вожаком.
- О-о, еще один жирный котяра! – главарь ощерил гнилые зубы.
Беннетт с непонимающим видом разинул рот. Евгений отпрянул, не зная бояться ему или радоваться.
- Хе-хе, а зыркает-то как, сразу видно, есть че прятать! Эй барин, не тяжело тебе? – осклабился другой солдат с замотанной рукой и разбитым носом. – А ну сымай шубу! Да поскорей, а то сдохнешь без покаяния!
- Я плохо понимает русский! – внезапно выдал Беннетт и озарился невинной улыбкой наивного иностранца.
- О-о! – воскликнул губастый, единственный у кого борода еще не росла. – Русский не понимает! Немец че ль?
- Ньет, Англия! Бритн!
Грабители дружно заржали, впервые в жизни слыша иностранный акцент.
Беннетт заулыбался еще жальче.
- Шут какой-то… – глухо сказал самый старший с сединой в бороде и суровым сибирским взглядом.
- Птаха, бери у него чумодан! – скомандовал вожак. – А шуба тебе, Захарыч! По чину!
- Ува-ажил! – благодарно зарычал седоватый, расплывшись в дремучей улыбке.
- А с этим че? – презрительно фыркнул разбитый нос, сверкнув на Евгения взглядом. – Этот, кажись, наш! Эй, гимназистик, ты че, язык проглотил?
- Да хрен с ним! Возьми у него шинель и деньги, если есть.
Доктор охотно позволил стащить с себя пальто, но, когда дело дошло до саквояжа, вдруг испуганно запротестовал и замахал руками.
- О ньет, ньет! Только не это! Пожалуйста! Это нет!
- А ну! – губастый, по прозвищу Птаха, с силой вырвал саквояж из рук Беннетта.
- Глянь, че там внутри!
- Да тут… склянки какие-то, – Птаха потряс раскрытый саквояж, и внутри зазвенело множество ампул. – Бутылки – как в аптеке!
- Лекарства – вещь хорошая, – с умным видом отметил побитый.
- Возьмем! – кивнул вожак. – Пригодится!
- Ну че, тварь? – побитый нагло подмигнул Евгению водянистым глазом. – Сам все отдашь или помочь?
Евгений молча снял шинель и вынул кошелек.
- Во-о!
Он забрал у Евгения вещи и щелкнул его по носу так, что в глазах зарябило.
- Эй, англичанин, скажи спасибо, что живым отпускаем! В Англии свечку за нас поставишь, понял?
- Товарыщ! – блаженно воскликнул Беннетт, глядя в глаза побитому.
- Какой я те товарищ, гнида! – побитый замахнулся на доктора прикладом, и тот, ахнув, сам собой от испуга повалился в грязный снег.
Разбойники расхохотались пуще прежнего и, отпуская шуточки, двинулись восвояси, довольные добычей.
Пальто доктора нелепо сидело на медвежьих плечах Захарыча. Птаха нес шинель и саквояж.
Беннетт униженно поднялся на ноги и, шмыгнув носом, достал из внутреннего кармана пиджака какую-то серебристую вещь вроде вязальной спицы, только толще и длиннее.
Шляпа слетела с его головы, и даже в сгустившемся мраке Евгений разглядел проступающие на бледном лице ниже правого уха шрамы от кошачьих когтей.
Лицо доктора было не узнать. Из наивно-светлого оно превратилось в железную маску с кривой, как у акулы щелью рта и неподвижными плотоядными глазами.
Беннетт поднес серебристый жезл к своей переносице и закрыл глаза. Каким-то необъяснимым, неуловимым образом Евгений увидел (именно увидел), как из головы доктора выстрелил невидимый энергетический луч прямо в затылок, шедшего позади всех Захарыча.
Разбойник остановился. Друзья прошли еще метров десять, прежде чем заметили пропажу товарища.
- Захарыч!
Застывший как памятник Захарыч вдруг, не говоря ни слова, начал снимать с плеча трехлинейку.
- Э-э, ты че?! – побитый первым направился к своему другу. – Да не дури!
Он подошел к Захарычу и хотел шутливо стукнуть его в грудь.
- Обиделся что ли?
Захарыч коротким механическим движением всадил острый штык побитому в живот. Тот заорал, как свинья, и опрокинулся на спину.
Вожак и Птаха вскрикнули, как наверно закричали бы при виде мертвецов, лезущих из могил.
Тело, бывшее когда-то Захарычем, медленно двинулось в сторону атамана.
- Дед, ты че, с-сука! – залопотал вожак.
Птаха, мыча, попятился назад, выронив саквояж и шинель.
Вожак поднял руку и выстрелом из «Нагана» вышиб чудищу мозги. Тело повалилось, как спиленное дерево. Рядом продолжал визжать и корчиться побитый.
- Леха! – прохрипел атаман, но даже не решился приблизиться к раненному другу.
Птаха дрожал как осиновый лист и трясущимся пальцем начал указывать на неподвижную фигуру Беннетта, чернеющую в ночи.
Евгений заметил, что кончик серебристого жезла, налился голубоватым светом.
- Это он! – плакал Птаха. – Он, он… деда заговорил!
Главарь в растерянности ударил Птаху кулаком по щеке, потом, яростно зайдясь матом, двинулся к Беннетту. Вскинул револьвер.
Евгений ждал выстрела. Но вожак не нажимал на курок. Будто не мог прицелиться или забылся.
Затем медленно, словно против воли, поднес дуло к собственному виску, и в следующий миг трупов стало уже два.
Беннетт, не спеша, направился к Птахе. Бедный дурак упал на колени и начал дико размашисто креститься, шлепая губами и роняя слезы.
- Не убивай, дядь! Дядь, не убивай! – он повторял эту фразу как молитву или заклинание.
Доктор сшиб с его головы папаху, захватил левой рукой шею и правой слегка кольнул Птаху в висок кончиком жезла. Мелькнула белая вспышка, и мертвое тело ткнулось лицом в грязь.
Беннетт поднял с земли саквояж, заглянул внутрь, подойдя к трупу вожака, с трудом вытащил из его пальцев револьвер и спрятал в карман. После некоторых раздумий прикончил умирающего Леху.
- Евгений! – торжественно воскликнул доктор, подняв руки. – Предлагаю раскрыть карты!
Евгений сорвался с места и бросился в ближайшую подворотню.
- Нет, нет, стойте! Черт возьми, выслушайте меня!
Двор был маленький и глухой. Евгений прыгнул в темную нору полуподвала, невыносимо больно ушиб колено, стиснул зубы и затаился.
Очень скоро в арке появился доктор Беннетт. Снег серебрил его седые волосы.
- За вас уже отдал жизнь один человек, вы можете быть благоразумны?
Евгений молчал.
- Выходите, Евгений! Мы заключим новый договор, и наши дороги разойдутся!
Евгений мысленно по-английски послал его в ад.
- Я не хотел убивать вашу подругу! – продолжил Беннетт тоном непонятой добродетели. – Вы сами к этому подвели! Очень талантливая и храбрая девочка… Увы – слишком верила в свой талант!
Беннетт не был прирожденным убийцей. Отняв за раз четыре жизни, он заметно охмелел от волнения.
- Вы читали мой дневник! Зачем? Это недостойный поступок, вы знаете об этом?
Доктор топтался на месте, явно не решаясь зайти во двор. Должно быть, ожидал, что Евгений нападет из-за угла арки.
- Евгений! Я даю вам десять секунд! Вы выходите, и мы заключаем договор. Если нет, я насылаю на вас проклятие. Это не морок, но вам будет достаточно. Вы слышите меня? Десять секунд, потом будет поздно!
Евгений не отвечал
- Bloody idiot! – злобно выплюнул Беннетт и повернулся к выходу.
- Стойте!
Евгений вылез из укрытия и быстрыми шагами двинулся к доктору.
- Прекрасно! – улыбнулся Беннетт. – Очень мудро с вашей стороны!
Евгений подошел к нему вплотную, видя, как доктор стыдливо опускает жезл в карман. В следующий миг он схватил Беннетта за лицо. Тот вскрикнул, явно не готовый к такому близкому и наглому нападению, и на пару секунд оказался совершенно уязвим.
Альцина была права: Евгений еще ни разу в жизни ни с кем не дрался. Но тут в него словно вселился свирепый дух. Он продолжал яростно давить пальцами лицо врага, все сильнее прижимая его голову к каменной стене. Надо было куда-то бить, но куда? В шею? Евгений почувствовал, что не может этого сделать. Рыча от злости, Беннетт наконец изловчился ударить Евгения по ребрам и отдернул голову в сторону. Их взгляды встретились.
И вдруг Евгений увидел перед собой саму смерть. Настоящую. Смерть в человеческом обличии!
Он завопил от ужаса, бросился назад во двор, поскользнулся, упал. Едва он стал подниматься, как что-то тяжелое и жесткое нанесло ему страшный удар в челюсть. Зубы клацнули, разлетаясь осколками.
Евгений повалился на спину, чье-то невидимое колено уперлось ему в грудь. Евгений снова увидел смерть. Смерть склонила над ним свое белое восковое лицо. Ее рука, словно перо держащая серебристый жезл, подрагивая, зависла у его виска.
- Молния в дюйме от тебя! – прошипел Беннетт сквозь зубы. – Повторяй за мной: я, Евгений Цветков, вольно или не вольно, но исходя из соображений… Повторяй!
Он сдавил Евгению горло холодными пальцами свободной руки. Чтобы не задохнуться, Евгений начал еле слышно повторять.
- Молодец! – оскалился Беннетт.
И тут Евгений понял, что уйти от смерти можно… если броситься к ней в объятия. Едва доктор ослабил хватку, чтобы дать ему вдохнуть, Евгений, повинуясь какому-то иррациональному подсознательному порыву, вдруг резко мотнул головой, и пылающий кончик серебристой спицы ненамеренно коснулся его виска.
Свет. Жуткий, выжигающий глаза огонь. Евгений решил, что умер, но вскоре услышал очень знакомые гадкие звуки, вряд ли существующие в ином мире. Он почувствовал, что может встать на ноги.
«Я ослеп!» – с болью подумал Евгений.
Но зрение, к счастью, начало возвращаться к нему через несколько секунд, показавшихся вечностью.
Он уже видел яркие, словно залитые солнцем очертания двора, которые гасли и постепенно заполнялись мраком ночи.
Он вспомнил, что где-то рядом должен быть Беннетт. В ужасе зажмурился, замотал головой. Надо срочно восстановить зрение, или ему конец!
Ничего не случилось. Никто не напал. Спустя некоторое время, когда от огненного тумана остались только яркие мурашки, Евгений обратил внимание на доносящиеся с земли сдавленные стоны.
Беннетт корчился в грязи, обеими руками схватившись за голову. Евгений первым долгом отыскал волшебный жезл и наступил на него ногой. Быть может, его стоило поднять и отбросить подальше, но Евгению не хватило на это храбрости.
Заметив это, Беннетт медленно полез рукой в карман пиджака.
«Револьвер!»
Евгений кошкой бросился к нему и разжал его пальцы (хватка врага оказалась неожиданно слабой), отнял револьвер и с победным криком направил Беннетту в лицо.
Перед ним нелепо, чуть приподнявшись, валялся пожилой человек в перепачканном костюме с вытаращенными глазами и скачущей челюстью.
Евгений надеялся увидеть в этих глазах стыд или хотя бы смущение, но в них не было ничего, кроме потрясения и нарастающего ужаса.
- Выслушайте меня…
- Закрой пасть! – Евгений сам не заметил, как скатился к рабоче-крестьянской лексике.
- Я… я… я понимаю… Ваша ярость вполне обоснована…
- Мерзавец! – прорычал Евгений, сплевывая кровью.
Он был почти готов