Моя история

обрушили на делегатов такое отношение.  Что значит: «повесить?!»  Объясняю, делегатов не где не бьют и не вешают, таков международный закон.   Мы добились свободы и давайте вести себя, как  современные образованные люди. А если мы сами пошлем делегатов куда-нибудь – их что, тоже будут вешать?  Неужели мы допустим, чтобы люди, такие же, как мы, умирали от голода?  Я считаю, что мы обязаны помочь.  Предлагаю выделить хлеб из общественного фонда, с общих амбаров.
  К тому времени Сергей имел огромный авторитет среди казаков своей станицы, конечно, они его поддержали.  Помощь была оказана.  Но все только начиналось.   Стало понятно, что нужно устанавливать новую власть и в ближайших станицах.  Станицы брали с боем.   Договориться на словах не получилось – разговаривали на языке пушек и пулеметов.
  Дальше  - больше.  Со стороны Семипалатинска в Семиречье вторгся атаман Анненков, разгорелась гражданская война.  Едва появившаяся на свет свобода снова оказалась под угрозой.  Казаки опять вооружились и приготовились воевать. Новая власть объявила мобилизацию рабочих и крестьян. Сергея избрали командиром 1-го эскадрона 7-го кавалерийского полка.  Рвалась душа его в бой.  Чувствовал он себя нужным своему народу, В седле да с оружием – был он на своем месте.  Не было страха, а было чувство азарта, была цель, к которой  нужно было стремиться, была идея, ради которой можно было жить.  И был он так увлечен, что шли за ним земляки и верили в каждое его слово.   Что имеет казак? Честь, коня и отвагу.   Так жили братья, так жил отец, так жил дед и прадед.  Так жил и Сергей.  Болел душой за родную землю и за земляков своих.  Верил, что ради их свободы и спокойствия  ведет в бой свой эскадрон.   А иначе поступать не велела честь.
  Была создана красная армия, в которую вошли рабочие и крестьяне, местное население – казахи и уйгуры. Их нужно было обучать.  В 1920-м в Верном  были организованы командные кавалерийские курсы среднего командного состава.  Сергея пригласили, как опытного специалиста преподавать кавалерийское дело.  Работать с людьми ему нравилось  Вспомнилось, как был он вахмистром  Полковой школы в Персии.   Через несколько месяцев выпускники  курсов, первые красные командиры,  повели в атаку своих солдат  на северном фронте.  Много тогда погибло людей. Только с Малой станицы 56 человек.  Всех поименно знал Сергей.  Но  война закончилась победой.   Земляки вернулись домой. Сергей поехал в Самарканд,  в территориальный полк всеобуча – продолжал обучать людей военному делу.

  Мир – это такое относительное понятие.  Казалось, что мир должен был наступить с окончанием гражданской войны.  Но можно ли  чувствовать мир, когда учишь войне?  Потом мир должен был наступить в 1922-м, когда Сергей демобилизовался и вернулся домой, к семье. Но теперь была другая война. Всем, у кого не было земли, наделили участки по 1,37 га на душу-едока и обложили население специальным сельскохозяйственным налогом.  Новоиспеченные крестьяне были рады и беспрекословно отдавали налог. А вот те, кто всегда имел свою землю и хозяйство  отдавать свое зерно и скот хотели далеко не всегда.  Семья Сергея честно отдавала.  С теми, кто возмущался, разговаривали на языке оружия. Сергей не был в восторге от таких методов, но по-другому не получалась.  Нужно было строить новое общество. И правила жизни в этом обществе уже диктовала далекая Москва.
  Москва.  Не был там ни Сергей, ни отец его, ни дед. Но в слове этом было так много.  Москва и Санкт-Петербург - сердце России, лучи которого тянутся во все стороны огромной страны, великой державы. Москва  и Санкт-Петербург -  два самых главных промышленных и культурных центра. Культурных! Самые просвещенные умы находятся там. Это там зародилась новая жизнь под именем Власть советов. Это там нашлись смельчаки, не побоявшиеся изменить мир.  Как верил Сергей в каждое слово, сказанное Москвой!  И даже  когда червячок сомнений начинал щекотать его пытливый ум, он давил его сразу. Москва – это центр новых свободных идей.
  Сергей не расставался с шашкой. Не пил вино и водку  и всегда был  начеку.  Знал, что многие зажиточные казаки хотят свести с ним счеты.  Уж слишком рьяно он боролся за жизнь по новым правилам.
  Работал в сельсовете. Организовывал колхозы, в которые, кроме казаков, входила местная беднота, казахи, уйгуры. Сергей знал их язык, много с ними общался,  помогал им освоиться с новой властью, помогал наладить хозяйство.  Они уважали его за теплое отношение, за понимание их проблем, за то, что  держался с ними всегда на равных и уважал их обычаи.   Первый колхозный год оказался удачным – много урожая, люди ликовали.  На бумаге все получалось гладко.  Но что-то не так пошло. Та свобода, к которой так стремился Сергей, - не всем была свободой.  И он это четко начал понимать.   В начале 30-х покатился по степям Казахстана страшный голод.  Теоретически все было правильно – зерно и скот нужны были городам, они нужны были центру. А практически получалось, что людям , получившим с приходом Советской власти землю, стало нечего на ней сеять.  Страшные картины вымирающих аулов и сёл можно было увидеть в степях.   Страшно было смотреть в глаза оголодавших земляков, так веривших своему предводителю.
   Сколько может прожить человек на одном энтузиазме?  Насколько сильно он должен верить в свою идею, чтобы терпеть голод и лишения? Он, Сергей, мог.  Но те, кто рядом?  Москва играла в политику. А он помогал людям выжить.  Его семью объявили зажиточной.  Вот такой парадокс. Был героем, а стал врагом.  Справились с голодом – начались аресты.  Невозможно было понять, почему всех тех, кто с первых дней поддерживал Советскую Власть,  всех, кто так стремился эту власть установить на Семиреченской земле,  эта самая власть вдруг объявила своими врагами.  Были арестованы и Жданов, и Снегирев, и все те, с кем он, Сергей, плечом к плечу совершил переворот во имя  новой свободной жизни.   По счастливому стечению обстоятельств  Сергею удалось избежать ареста.  Он до последнего верил, что все это ошибка и недоразумение.   Но могла ли быть ошибкой свобода всех его друзей?

   Подрастали дети.   Три сына, три  дочери. Хотелось уже просто жить.  Без политики и без войны. Работать.   После очередного ухаба жизнь начала выравниваться.  На краю сада, на холме у дороги, вырос молодой дубок.  Садился Сергей по  вечерам, прижимался спиной к его молодому крепкому стволу, смотрел, как желто-глиняная дорога тянется к развилке, а там, лучам во все стороны.  Вспоминал свою молодость.  Как ходил с отцом по этой дороге к заимке, землю пахать, как мчался со своими казаками по этой дороге брать штурмом Талгарскую станицу…  «По той ли дороге я пошел?»- спрашивал он пролетающие мимо облака.  «По той» - отвечала совесть.  А дуб шелестел  над ним своей зеленой кроной.
   Миру опять не суждено было задержаться. Началась Великая Отечественная война.   Сергея не взяли на фронт – ему уже было за 50.  Вспомнили его боевые заслуги - снова начал учить он молодежь военному делу, готовить командиров, да кавалеристов.   Старший сын, Алексей, ушел на фронт. В 43-м забрали на фронт и младшего, Геннадия, ему было всего 17. Рыдали Груша – совсем ребенка на войну отпустила.  Сергей сдерживал слезы – понимал, война – мужское дело, защита Отечества – святое.  Жаль только, мальчишки совсем еще зеленые, ничего не умеют, поубивают их.  Почти всех и поубивали.  К счастью, и Алексей, и Геннадий остались живы.  Вернулись. Сначала Алексей, а потом  в 1950 и  Геннадий, их, молодых, задержали в Германии.
   К этому времени  Сергей, теперь уже Сергей Алексеевич, был председателем товарищеского суда, почетным гражданином города.  Мир наконец настал.  И шашки доставали только на параде, когда демонстрировали  лихое казачье искусство.   Сыновья женились. Сергей Алексеевич разделил условно землю на три   участка и на каждом помог  построить  сыновьям дом.   Сам остался жить в своем старом доме со средним сыном.  Пошли внуки. Наполнился сад детскими голосами и смехом, которые  весело долетали до самой верхушки дуба  и таяли  в голубом колодце неба.


  Совсем в другой стороне, в Псковской области,  в 1922 году в марте в тихой   деревеньке, что на берегу большого Усвятского озера, в обычной крестьянской семье родилась девочка, которую назвали Антониной, а окрестили  Татьяной.  Обычный деревенский быт,  русская природа, леса да озера – вот как встретил ее этот мир. Отец работал в поле и  рыбу ловил на озере. Мать тоже с утра пропадала в поле, хозяйство вела да детей растила. Старший брат, Ваня, помогал родителям и веселил младших сестёр – Тоню и Марусю.  Потом уехал  в Ленинград, а у 10-ти летней Тони появилась еще одна младшая сестренка.   Когда родители уходили в поле, Тоня оставалась с сестрами и занималась хозяйством. Похлебку варила, да дом убирала. Так было заведено. И так ей нравилось, потому что в детстве нет границ для счастья.  Деревня раскинулась на холме, а у подножья - гладь воды. То черная - в непогоду. То небесная - в ясный день. То белоснежная – в зимнюю стужу. Тоня любила смотреть на озеро, оно завораживало её своей красотой. Любила кататься с отцом на лодке. Любила смотреть, как он вытаскивает из воды блестящих извивающихся щук. Только один раз озеро показалось ей страшным и зловещим. Когда зимой под лед провалился соседский мужик.  Пока хватились его, да пока достали – отошла душа.
   Школа была в соседней деревне, нужно было идти  через лес.  Длинный путь и худые лапти. Деревенские ребятишки собирались гурьбой и шагали по проселочной дороге пешком. Было весело. И никогда не думалось о плохом. Да и где оно – плохое? Когда вокруг такая красота!!!
   Когда Ваня приезжал погостить домой, всегда привозил совершенно волшебные, как казалось Тоне, леденцы и просто кукольные наряды для самой маленькой сестренки Ниночки.  Он был уже совсем взрослый и такой серьезный, но здесь, дома, становился веселым и озорным, катал наряженную малышку на шее  под радостный смех  средних сестёр и самой Ниночки…
   Когда Тоне исполнилось 19, ей приснился странный сон.  Будто в деревенском клубе собрание, полный зал людей, и она, Тоня, сидит там же. Впереди возвышение, будто сцена, в центре сцены трибуна. С левой стороны сцены  большое зеркало до пола.  И вдруг зеркало открывается, словно дверь…
  - А там, - рассказывала матери Тоня, - Божья матерь.  Красивая она, мама! Посмотрела на всех и пошла. Пошла через зал, прямо ко мне. Смотрит на меня, а у меня внутри аж всё переворачивается. И будто тихо-тихо стало. Всё умолкло. Подошла она ко мне. Глаза у нее такие ясные! «Ничего не бойся» - говорит. Развернулась и пошла обратно. Поднялась на сцену. И дверь за ней закрылась волшебная. Снова на том месте зеркало оказалось.  Мама, к чему такой сон?
     Мать задумчиво покачала головой и ответила:
   -  Не знаю, что будет, Тонечка. Да только Божья матерь убережет тебя.
   Через несколько месяцев мир перевернулся вверх дном.  Началась война.  Ваня ушел на фронт.  В 1943-м  призвали и Тоню. Женщин набирали в ремонтную часть.  Они должны были идти вслед за передовой, подбирать части разрушенной техники и помогать ремонтировать машины.  Все это казалось таким нереальным  и странным.   Деревенским девчонкам и сами машины то были в