"Древний человек и божество", Том 1

(т.е. «первобытный» осёл - Сетх одержал победу над соколом - Хором (окончательное объединение страны закончилось к концу II династии)).
Важно отметить и то, что не только ипостаси Двуединого божества, но и их эпифании соотносились человеком верхнего палеолита (и много позднее) с тем или иным животным (к примеру, с грифом или коброй), почитаемым как сакральное.
По всей вероятности, подобное обоготворение было связано у многих этносов с тотемизмом ("ot-otem" - "его  род"; по Э. Тэйлору слово "тотем" образовано от алгонкинского "dodaim (totaim)" - "покровитель  [и создатель] клана" (рода); в 1791 г. Джон Лонг открыл "тотем" у индейского племени оджибве в Северной Америке).
Принято полагать, что тотемные представления зародились в эпоху среднего палеолита в русле культа предков (к примеру, культ медведя, почитание зубра и оленя у неандертальцев). Существует мнение и о том, что «в свете… фактов можно думать, что тотемизм... имелся уже у гейдельберг­ского человека" (Н.В. Клягин «Современная научная картина мира». 2007). Claude Lévi-Strauss, рассмотрев истоки тотемизма, пришёл к выводу о том, что "отбор животных в символических классификациях" (в качестве родоплеменных эмблем тотемов) определялся не столько отношением к ним как "к объектам питания", сколько тем, что "посредством их (тотемов) образов облегчались процессы осмысления мира".
Так, согласно своему мифу о создании мира, люди пле­мени «сан» (пустыня Калахари) были убеждены, что произошли от питона, который, таким образом, и является их первопредком (тотемом) и демиургом (и они построили пещерное святилище (70 тыс. лет до н.э.), где веками "курили фимиам" своему прародителю). Любопытно (Дж. Фрезер), что в Африке, у некоторых племен со "змеиным" тотемом, каждого новорожденного испытывают змеей: если змея его не укусит или укусит не смертельно, то ребенок  признается законным членом рода (отпрыском данного тотема).
Очевидно, что территориально разобщённые группы людей (кроманьонцы и их потомки), в соответствии с осо­бенностями природно-климатических условий выживания, соотносили с первопредками различных животных (так, у египтян было много зооантропоморфных богов (с признаками (преимущественно с головой) какого-либо одного животного (в частности, львицы или птицы)). Поскольку в эпоху верхнего палеолита в синкретический облик (см. об изо­бражениях) Единого бога включались черты (отдельные части тела) таких животных, как олень, сова, лошадь, бык, змея, а также медведь, лев и леопард, волк, - следовательно, перечисленные животные (и самки, и самцы) вполне могли восприниматься как тотемы (отцы-матери). Так (3. П. Соколова "Культ животных в религиях". 1972), в предании о переселении автохтонных италийских племен, вытесненных вторжением этрусков, говорится, что одно из италийских племен шло под предводительством волка, другое - сороки, и третье - быка. Некоторые племенадревних германцев обозначались по наименованиям животных, к примеру, "Молодые олени", "Вепри". У библейских евреев многие колена соотносятся с различными животными (львом, волком, змеёй,  ослом).
Однако со временем у большинства этносов возобладало антропоморфное видение своих богов (в т.ч. и как прародителей). Как известно, в постнеолитический период шумеры, ханаа­неи, хурриты; а древние греки, римляне, индоарии и кельты - частично (только для вождей и героев, - подобно тому, как у египтян виделось происхождение фарао­нов) возводили свой род не к тотемам (животным), а к антропоморфным бо­гам и богиням, как к отцу и к матери (личные и родоплеменные божества).
Подмечено (Г.В. Плеханов, т. XVII), что «когда животнообразное [зооморфное] представление о боге уступает место человекообразному представлению о нем [антропоморфному], тогда животное, бывшее прежде тотемом, становится т.н. атрибутом» (сакральной эмблемой, идентифицирующей это божество).
И, тем не менее, отголоски памяти о кровном родстве с тем или иным животным (как со священным прародителем) не угасали. Так, Геродот (V в. до н.э.) сообщает, что смерть кошки (воплощение египетской богини радости и веселья Бастед (изображалась в виде кошки или женщины с головой кошки) оплакивалась у египтян горше, чем смерть сына (заметим, что египтяне ритуально погребали и трупы некоторых других животных, соотносимых с богами). Одно из племен Южной Аравии, почитавшее газель (эмблема Великой матери, культ которой был широко распространён в доисламской Аравии, см. ниже), хоронило найденную умершей газель, и в течение недели соблюдало траур (3.П. Соколова).
К атавизмам тотемных представлений культа предков можно отнести и ежегодные совместные трапезы рода (к примеру, у библейских Самуила или Давида), на которых поедались строго определённые виды животных (соотносимых с тотемом, см. ниже). То же можно сказать и об обычае, бытовавшем у литовцев, у которых "в каждой семье содержалась живая змея (уж), в качестве домашнего божества" (Дж. Леббок "Начало цивилизации". 1875). Показательны и названия домашнего культа змеи (ужа) у различных потомков праариев: у русских - "домовик", у болгар - "стопанин (хозяин)", у чехов -  "гад-господин", у сербов - "охранитель семьи и дома" (Б.А. Рыбаков. 1965). Генетическая связь змеи с домом, жильём, выявляется и у жители Малабарского берега (юго-запад  полуострова Индо­стан): около своих домов они обычно устраивают (в яме) своеобразные храмики, посвящённые змее (А.Е. Снесарев). Индийцы постоянно выставляли молоко змеям своих дворов.
Следует отметить, что в Древнем Египте убийство священного животного, соотносимого с каким-либо божеством, каралось смертной казнью. У афинян существовал обычай, согласно которому каждый, убивший волка, должен был похоронить его (у греков волк соотносился с образами и Зевса, и Аполлона). В Индии поклонение священной корове (эмблема богини-ма­тери у многих этносов) и змее (одна из основных эмблем бога-отца) настолько велико, что «ни один правоверный индус, - пишет Л. Терстон, - никогда не позволит себе убить змею [или корову]» и, более того, даже «косвенно участво­вать в убийстве» (в Индии коров пе­рестали забивать ок. 200 г. н.э., а уже к IV в. н.э. за убийство коровы выносился смертный при­говор).
Весьма древние по происхождению ритуалы наблюдал в начале ХХ в. н.э. у старого Бей­рута (Ли­ван) некий путешественник-англичанин (12.). В своих мемуарах он упоминает священ­ный вечно­зелёный дуб, растущий неподалёку от пропасти, на ветви кроны которого местное население (потомки ханаанеев) вешало лоскутки из своей одежды, полагая, что этим можно предохраниться от болез­ней: приношения были призваны умилостивить Великую богиню, счи­тавшуюся  источником болез­ней и смерти, а также и бога-отца - подателя здоровья. Один из корней дуба образовал  над землёй дугу и люди, страдавшие ревматизмом и люмбаго, пропол­зали под корнями, дабы получить исцеление (здесь бог-отец (корни) - целитель). Беременные женщины проделывали то же самое в надежде на лёгкие роды. Всю ночь (21 сентября) мужчины и жен­щины, отдельно друг от друга, танцевали и пели (и молились) у этого священного дерева (курили "фимиам" каждой из ипостасей Единого бога по отдельности (мужчины - богу-отцу, а женщины - богине-матери)).
Вполне возможно, что в патушеско-земледельческом хозяйстве одним из символов един­ства животного и растительного плодородия, даруемого Двуединым божеством (как единым субъектом), слу­жили орехи, поскольку рудименты подобного представления сохранились. Так (57.), в Грузии, дабы обеспечить хо­роший урожай, при посеве разбрасывали по полю орехи; в Древнем Риме орехи дарили новобрачным в день свадьбы (полодитость); во Франции XIX века новобрачных осыпали орехами, пока они стояли перед алтарем, а в праздник карнавала, осыпали орехами бесплодных женщин. В древних ирланд­ских легендах (у кельтов) же говорится об орешнике (кустарник), как об источнике сокровенного знания (мудрости) и вдохновения (свойства бога-отца).
 
 
 
4.4.1 «Женское» проявление.
Артефакты свидетельствуют, что человек ещё в эпоху палеолита был убеждён, что Великая богиня может принимать облик медведицы, львицы, леопарда, волчицы (как могучей матери, способной защитить своё потомство), а также птицы, черепахи, рыбы, змеи, свиноматки и коровы (плодовитость), барана, оленя (лани) и кобылы.
Уместно отметить, что у хеттов даже существовало выражение, соотносящее образы богов с видом животных: «šiunas huitar» - «животный мир богов» (В.В. Иванов. 1977).
Итак, судя по тому, что в Гёбекли-Тепе (ХI-Х тыс. до н.э.) найден рельеф (вертикально стоящей) челове­кольвицы (голова львицы или леопарда), а также принимая во внимание, что среди древ­неегипетских раннеземледельческих культово-мифологических женских образов известно не­сколько богинь-львиц, среди которых и  Мен(а)ту, и  Сехмет, и богиня Неба Хатхор (49., 71.); и то, что древнеаравийская богиня Неба и дождя Ал­лат (о которой упоминал еще Геродот), ни­спосылающая плодородие, представлялась в образе львицы (бережно держащей в когтях яг­ненка), - можно полагать, что одной из эмблем женской ипостаси Двуединого божества явля­лась львица. В горизонте VI Чатал-Хуюка (ок. 6000 г. до н.э.) откопано изображение (раскра­шенная глина) двух леопардов, стоявших, прижавшись мордами друг к другу (57. Рис. 357-3). По-видимому, это - самка и самец (Великие мать и отец на начальной стадии обряда священного брака ("ухаживание")), поскольку на теле (но не на лапах и хвосте) леопарда слева, более крупного, 19 знаков (символика богини Неба), а правого - 14 (2 по 7) - сакральная символика (сторона и число) бога-отца.
Поскольку бог-отец часто представлялся в верхнем палеолите (у кроманьонцев) в облике буйвола (зубра или тура), то и видение Великой матери, богини Неба, также повсеместно тысячелетия характеризова­лось ответной устойчивой образностью. Понятие «ко­рова» повсюду на Древнем Востоке широко ас­социировалось (и отождествля­лась) с образом созидательницы жизни, Великой матери: в Индии (в ритуале) - с Адити (она же "Дэви" - санскр. «Богиня»), лотосоголо­вой богиней, матерью 12 адитьев («не уби­вайте… корову, она - Адити, богиня (в гимнах Веды небесный свод -  безграничная корова (как лоно))» («Параскара Грихьясутра»)), а также с «чудесной» ко­ровой исполнения желаний Камадх(ук/ену) (она же - Сурабхи («сладко пахну­щая»), мать коров); в Египте - с Нут («Великой коровой»), матерью многих богов (в отдельных мифах и бога Ра); Хатхор («Небесной коровой Мехурт»), «еже­дневно рождающей Солнце»; и Исидой, ищущей Осириса также в облике коровы Мехурт (богини отождествля­лись); в Шумере - с матерью Гильгамеша богиней Нинсун, - «буйволицей», «владычицей диких буйволиц»; с богиней Нинлиль, матерью божества Луны «тельца» Наннара; Нингаль, его супругой, а также с покровительни­цей Лагаша Гатумдуг (Н-га­тумду́г), носящей эпитет «священная корова» (в «Плаче о разрушении Ура» Гатум­дуг названа «старейшей [богиней] Лагаша»); иногда в образе коро­вы представлялась и Инанна/Иштар (49.); в Ханаане - с протоха­наанейской богиней Анат. В Аргосе поклонялись "волоокой" Гере в образе коровы (так, главная жрица аргосского храма Геры