"Древний человек и божество", Том 1

«небес­ная влага»  (и кото­рая не доложна была пребывать на земле всуе). Очевидно, что такое «поедание» богиней Неба плоти умершего Балу не является обычным, простым актом принятия ею ритуально под­готовленной жертвы (подобно трупам, оставляемым при экскарнации для поедания птицами, небес­ными эквива­лентами (воплощениями) самой богини), ибо тело убитого Балу лежало в случайном месте и без совершения каких-либо похоронных обрядов. С точки зрения естественно-природного тол­кования мифа, полагает Ю.Б. Циркин: «перед нами олицетворённое поглощение дождевой воды [плоти  Балу] земным источником». Однако, принимая во внимание, что  богиня Неба первоначально (очень долго) не «курировала» земные пресные воды (как, к примеру, у шумеров или кель­тов), следует предположить, что когда богиня Неба поглощала материальную субстанцию Балу - «небесную влагу», то она (Небо) тем самым собирала (в виде испарений) росу и воды дождя (только); т.е. возвращала на небеса собственность, ей же при­надлежа­щую согласно архаичному праву. Далее (после поглощения плоти Балу) Анат, согласно тексту мифа, обходит и проверяет качество земных источ­ников. По-видимому, ко времени создания мифа (после захвата Ханаана патриархальными амореями) богиня Неба «успела переложить» на бога Балу (на Аллийяну Балу, Баал-Цафона, громовержца Баал-Хаддада) обязанность (и способ­ность) производить дождь или росу (Баал-Цафон, получивший статус бога земли, ответственен и за «ис­точники бездны»), поэтому Анат, как бо­гиня растительного плодородия (см. ниже), обходит земные ис­точники влаги с тем, чтобы оценить их обильность, а также и ущерб от за­сухи после (периодической) гибели бога Балу.
Поскольку Великая богиня представля­лась не только источником, но и вместилищем не­бесной влаги (туча, облако), то она ассоциировалась и с сосудами для воды. Так, ок. 60 тыс. лет до н.э. (см. выше) в сосуде из  яйца страуса храни­лась (дож­девая) вода (как и, видимо, в сосудах из тыквы или корзинах, обмазанных глиной).
Характерно, что слова «сосуд, кувшин, горшок» нередко служили синонимами понятия «женщина». В частности, грузинское «qal (кал(ь))» означает «женщина». В Ветхом Завете же по отношению к женщине употреб­лено выражение - "немощный сосуд". Заметим, что ностратическое «кala» означает «сосуд, горшок» (на иврите «горшок» - «калахат», жен. род) - слово, соотносящееся с именем «Кали». В эпоху неолита и бронзы сосуды нередко изготовлялись в виде женской фигуры («талия и бёдра» амфоры). Так (Рис.184-2,3: (57.)), керамические сосуды из Трои (II тыс. до н.э.) имеют шарообразное тулово, плавно сужающееся к верху (как "плечи") и образующее довольно длинную шейку. Длинные круглые ручки сосудов символизируют (в поекции) поднятые вверх руки, а на их (сосудов) шейках (схематически) изображены лоб, надбровные дуги, нос и два глаза; при­мерно в середине тулова - две круглые груди (их выпуклость показана штриховкой), а ближе ко дну сосуда помещён женский детородный орган: на Рис.184-3 в виде кольца, а на Рис.184-2 - в виде круга с "небесными" зародышами новой жизни внутри него (4 точки в симмет­рично раздвинутых 4 четвертях вписанного круга). В прадравидийской Индии боги­ню-мать «любили изображать в виде горшка, а иногда горшок даже счи­тался инкарнацией богини. Во время ежегодного древнеиндийского праздника в честь Великой богини устраивалось шествие, и украшенный горшок носили по деревне» (М. Элиаде). Позднее символика и культурная функция горшка были заимствованы индуизмом. Некоторые пост­ведические це­ре­монии уже включали «танец горшка», исполнявшийся девушками. «Несом­ненно, магиче­ское значение танца заклю­чалось в фертильности» (сосуды символизировали и лоно).
Как полагает Рене Генон, «треуголь­ник, вершина которого направлена вниз, это [мо­жет быть воспринято как]… схематическое изображение жертвенной чащи и, как таковое, оно [трактуемое как чаша] встречается в некоторых янтрах и… символах Индии» («Символы свя­щенной науки». 2002). Но тогда, поскольку в графеме «Шаткона» треуголь­ник углом вниз сим­во­лизирует Шакти (т.е. «йони» - женское лоно), то и такая круглая (усечённо-коническая) чаша, подобно кувшину должна представляться аналогом чрева (лона) Великой ма­тери. «Чаша уже самой своей формой вызы­вает в воображении идею… того, чем является Пракрити [т.е. опять же «йони»]», - уточняет сам же Р. Генон. Так, ещё в трипольской культуре (расцвет пришёлся на период 5500-2750 гг. до н.э.) известны изображения круглых чаш усечённо-конической (в плане - пиромидальной) формы на подставках из женских фигур (такие чаши для воды (среди трипольской  керамики обнаружены подобные чаши, украшенные несколькими женскими грудями (Б.А. Рыбаков. 1965)). На островах Кикладского архипелага найдены изображения круглых чаш усечённо-конической формы на подставках из в женских фигур. Заметим (см. ниже), что и сакральные каменные конуса (усечённые конуса) служили (в Средиземноморье) эмблемами рудимента пениса (ктеис) богини-матери.            
Как полагает М. Элиаде, «символика воды (часто) оказывается устойчивее всех мифоло­гиче­ских и схоластических интерпретаций». По мнению ученого водная символика (ассоциа­ция: вода - сосуд, т.е. вода - лоно (как инебо - лоно)) значительно древнее (видимо, средний палеолит), нежели «эротическая» (сосуд как чрево). Заметим, что поскольку во многих мифах творения вода - это чрево, то с развитием мифо­творчества водная символика стала соотноситься с «эротической» (к примеру, сдвоеный уголок - и туча, и грудь). И тогда, если судить по использованию кувшинов для захоронений (кувшин как аналог чрева в концепции посмертного возрождения), представля­ется, что магическая связь: керамический сосуд (кув­шин) - чрево, - возникло в среде раннеземледельческих культур Древ­ней Анатолии и со временем рас­пространилось за преде­лы региона (возникновение представле­ний о горшке как о возрождающем чреве, а равно и его (кувшина) водной символике, естественно, связано с эпохой «керамиче­ский неолит» (с изготовлением горшков). Так, при рас­копках в Библе обна­ружено более 1800 захоронений (IV тыс. до н.э.) в больших керамических сосудах.
Ассоциация «вода-дерево» (архаичное представление о кроне дерева как об облаке (ту­че), наполненном водой), в частности, наглядно демонстрируется символизмом «Упанишад». «Полная (дождевой водой) ваза (сосуд)» обычно всегда связывается с «растением жизни» или каким-нибудь иным символом растительного плодородия. Примечательно, что сакраль­ный мотив «Священное дерево», бытовавший в шумеро-аккадском изобразительном искус­стве, на исходе XXII в. до н.э. был изменён на демонстрацию «материнского» «Растения жизни» (параллель к "женскому" "Древу жизни" ("Отцы Авраама")), поднимающегося из ва­зы (с во­дой). Так (М. Луркер "Египетский символизм"), при проведении праздника Озириса в месяц Хатхор во главе процессии несли вазу с (дождевой) водой (как эмблему Великой бо­гини  Изиды) и изображение фаллоса (Озирис). Подобная взаимосвязь воды и дерева обнару­жива­ется также в еврейской и христиан­ской традициях (N. Parrot «Les Representations…», р 59).
Воззрение о том, что Великая всеобщая мать, творя жизнь, порождает и растительность (о баране уже упоминалось), возникшее ещё во времена палеолита (вероятно, в среде собирательниц), далее закрепилось (с развитием земледелия) и полу­чило яркое, образное отражение в сакральной символике. Так, графема (57. Рис.83-8) из Югославии (V тыс. до н.э., культура «винча») может быть прочтена так: «богиня Неба, хозяйка дождевых облаков (облаков, наполненных высокой небесной водой), даёт жизнь растениям». На одном из рисунков настенной росписи в Чатал-Гуюке показана женская фигура, из которой вырастают растения. В Хараппе и Мохенджо-Даро отождествление Великой богини с расти­тельностью представ­лено либо ассоциативно - обнаженная богиня рядом с ficus religiosa (ино­гда обнаженная богиня поднимается между двумя ветвями), либо появлением растения из дето­родных органов богини (Marshall J. Mohenjo-Daro… Vol. I. Fig. 63, 67; Ibid. P. 52).  К примеру, в Хараппе найдена (богатая архаичной сим­воликой) статуэтка «обнажённой женской фигуры с опущенной вниз головой и ногами, вытянутыми вверх (рожающая женщина), а также расте­нием, выходящим из её чрева», - изображением пра-Адити, по мнению историка Н. Бхаттачарья (в наши дни богине Адити поклоняются под именем «Ладжа Гаури»). Обна­ру­жена хараппская печать, на которой представлена женская фигура божества, изображающая дерево "пипаль" (А.Л. Бе­шем  "Цивилизация Древней Индии". Е. 2007). На печати аккад­ского времени богиня-мать растительности изобра­жена держащей в руках растения, а из подола её одежды вырастает колос («Frankfort. 1970»). Богиня-мать дарует жизнь растениям и в Ригведе: "Матери, вы существуете (Мать [например, Махадэви], ты существуешь) в сот­нях форм, и даете (даёшь) начало (жизнь) тысячам отрост­ков… будьте радостны и счастливы вы все, (получившие силу жизни) растения". Так, в «Деви-Махатма» Дурга (доарийская Великая богиня) объявляет: «...о боги... я стану питать (букв. под­держивать) весь мир этими растениями, которые дают жизнь и которые появляются (растут) прямо из моего тела». В обряде «Навапатрика» («девять листьев») Дургу называют «той, кото­рая живет в девяти листьях (3 по 3)». На  одном из  рельефов Древнего Египта показана богиня Неба Хатхор в Небес­ном («Мировом») Дереве, из которого возникают ее голова и плечи. Руки богини, полные даров, подают на небе (в Дуате) пищу и питье душе умершего (Muller M. Egyptian Mythology. Boston, 1918. P. 53). Хараппская Великая мать на одной из печатей (см. выше) изо­бражена выходящей из ствола «Мирового» древа «ашваттха». Этот иконографический мо­тив в эпоху энеолита повсеместно встречается также в Месопотамии и на Ближнем Востоке. В одной древнеримской посвятительной надписи говорится, что именно богиня Неба производит расте­ния. В Ветхом Завете тоже упоминается, что Небо дарует хлеб.
Важно отметить (подчеркнём), что в глубокой древности источником, подательницей (белого) дневного света считалось небо (мать), а не (дочь) солнце (характерно, что и ветхозаветный Господь Бог создаёт свет прежде, чем небесные светила). Так, один из синонимов божества Неба у алтайцев - «белый свет»; остяки и вогулы добавляли к имени божества Неба такие эпитеты, как «светлый» и «белый» (М. Элиаде)). У древних египтян существовало божество дневного света (и неба) - «Вер (Уер, Уир)» (корень [r]). В большом храме Дендеры изо­бражена картина освещения храма, на которой дневное светило представлено в виде головы богини Неба Хатхор (М. Мюр­рей. 2008).
Небо, как источник света и дождя показано на графеме (57. Рис.25-4. Средняя Азия, постнеолит). Здесь (в плоскости рисунка) круг с исходящими от него во все стороны 17 (символика Великой богини) равными, короткими линиями-лучами (текущий с неба свет (это - не Солнце)) вписан в значительно больший овал (образующей эллипса эти короткие линии на рисунке не касаются) с 20 (2 раза по 10, - символика,  связанная с землёй) более толстыми линиями-лучами (струями дождя) различной длины, падающими не землю (т.е. небо (круг) изображёно (вид сверху) над овалом (огромной тучей), а под ними показан