меня, прежде чем я осознала смысл сказанного.
Пришлось объяснять, что меня вовсе не упрятали в дурдом по политическим мотивам, а поместили вполне законно – с нервным расстройством.
Вопреки ожиданиям, Стёпа и его отец не поспешили отодвинуться от меня, как от прокажённой. Даже напротив – слушали мою горькую историю с сочувствием.
- Понимаю, - отозвался Петрович. – Мне тоже было тяжело, когда умерла моя Лида. Семнадцать лет прожили вместе. Если бы не Стёпка, не знаю, что бы со мной было.
- Хорошо, когда понимаешь…
«Хорошо, когда понимаешь, что кому-то на этой земле нужен», - хотела сказать я, но мысли своей так и не закончила. Я тогда оплакивала Андрея, корила себя за то, как относилась к Вике. Мне тогда даже в голову не приходило подумать, что я могу быть ей нужна. Но с другой стороны, может, не осознаваемая надежда как-то загладить перед ней свою вину и помогла мне тогда выжить?
После завтрака теплоход остановился в Волгограде. Пешеходная экскурсия в планетарий. Потом – свободное время, чтобы погулять по городу, увидеть то, чего не успели в прошлый раз. Я специально поспешила уйти из ресторана пораньше, чтобы погладить своё лучшее платье – нежно-голубое, с цветками сакуры. Накрасила глаза и губы, что после смерти Андрея делала очень редко. Но сегодня мне хотелось выглядеть потрясающе. Для кого? Зачем? Да просто так – для себя. Сначала хотела к платью ещё и босоножки надеть соответствующие, но вовремя одумалась: высокие каблуки – не лучшие спутники долгих пеших прогулок.
Но при выходе на берег меня ждал сюрприз. Я сначала подумала, что зрение меня обманывает. У трапа стоял..
- Привет, Рита!
- Коля? Привет! Как ты здесь оказался?
- Да я же здесь живу. Утром приехал. Хотел тебе сюрприз сделать… Здравствуйте, Виктория! – это уже моей сестре.
- Здравствуйте, Николай! Рита мне про Вас рассказывала. Игорь был прав, когда советовал посетить Астрахань.
На этот раз я, Вика и Стёпа оказались в одной группе. Петрович в планетарий не записывался. Мы шли вслед за экскурсоводом сначала вверх по широкой лестнице, потом вдоль террасы. Сверху виднелся порт. Лёгкий бриз со стороны реки играл листочками на деревьях. Экскурсовод рассказывала про памятник мирным жителям, погибших при бомбардировках, про здание театра, попавшегося на пути. Но я слушала вполуха. Рядом со мной был Коля, и ничего в тот момент мне было не надо. Даже если бы мы сейчас каким-то чудом попали на семь десятилетий назад в раздираемый войной Сталинград, я бы, наверное, не испугалась ни рёва бомбардировщиков, ни взрывов, ни пулемётных очередей. С Колей мне ничего не страшно!
- Мы сейчас куда идём?
Куда скажешь, Коленька! Однако вслух я ответила совершенно другое:
- У нас экскурсия в планетарий.
- Значит, идём в планетарий.
Очень скоро мы всей группой были у цели. Здание с колоннами и с куполом, увенчанное статуей, с двумя фонарями по обе стороны, оно было похоже на театр.
Внутри планетарий оказался не менее интересным. Кроме паркетных полов и стен, белых лестниц с затейливыми перилами и розовых колонн убранство украшали лунные и земные панорамы, бюсты космонавтов и учёных-астрономов, глобус Луны. На стенах висели детские рисунки на космическую тему. Пока Коля покупал себе билет, мы всей группой проверяли, действительно ли Земля вертится. В назначенное время маятник, качнувшись, сбил деревянную дощечку, которую сотрудница планетария изначально ставила чуть поодаль. Ура! Значит, вертится! Впрочем, даже если бы и перестала, мне в тот момент было бы всё равно.
Звёздный зал представлял собой круглое помещение с рядами кресел. По периметру, прямо под куполом, располагалась панорама города-героя. Звёзды над Волгоградом! Должно быть, это очень красиво!
Народу было немного, поэтому места мы могли занять по своему усмотрению. В последнем ряду, на сказали, видно лучше всего. Вся группа, собственно, так и разместилась – в задних рядах. Я сидела между Викой и Колей.
«Рекорды Солнечной системы» не заставили себя долго ждать. Я словно побывала вместе с Колей у самого Солнца – на переменчивом в суточных температурах Меркурии, прогулялась по раскалённой, укрытой под кислотными облаками Венере, прошлась по пустыне краснопесочного Марса средь высохших русел рек, полетала в газовых слоях украшенного красным пятном Юпитера, окольцованного Сатурна, холодного, лежащего на боку Урана и обдуваемого мощными ветрами Нептуна. Затем, чтобы под конец вернуться на лучшую и самую необычную их планет – третью от Солнца. Впрочем, объективно она, может, и не самая лучшая, но ведь Родина.
После сеанса мы фотографировались в холле внизу. Коля снимал нас то у бюста Гагарина, то на фоне лунного пейзажа. На одной из фотографий я обняла обеими руками испещрённый кратерами лунный шар, как Цветаева, должно быть, обняла бы дерево рябины.
После планетария оставалось ещё два часа свободного времени. Коля предложил показать нам свой родной город, на что мы трое с радостью согласились.
Пожалуй, я не могла бы сказать, что особенного за эти короткие два часа я увидела в городе на Волге. Каждое деревце, каждая дорожка, каждое здание – буквально всё здесь виделось мне необычным, фантастическим. Казалось, что приворотное кольцо королевы Фрастрады, легенду о котором я слышала ещё школьницей, преданный слуга Карла Великого бросил не в лесное озеро, а закопал где-то в Царицыне. Мне нравилось бродить по улицам, что помнили Колю ещё ребёнком, смотреть на людей, с которыми он сталкивается, пусть даже не будучи знакомым, слушать сладкие голоса птиц, что поют для него песни.
По ходу Коля рассказывал нам интересные истории про дорогой сердцу сквер, куда он ещё школьником частенько любил приходить со своими радостями и печалями, в минуты серьёзных размышлений, когда хотелось побыть одному. Про дедушку, который в нём души не чаял и баловал до невозможности. Детские годы Колиного деда пришлись на военное время. В пять лет он не по наслышке узнал, что такое бомбардировки. Отец его, Колин прадедушка, сражался за Родину в рядах Красной Армии. Каково это – жить, понимая, что папино письмо с фронта может быть последним, а бомба в любую минуту может упасть на дом и убить маму? Сколько было вокруг таких семей! С одной стороны, я не могла его не понимать. Сама, слушая причитания матери о том, что Вика своим поведением загоняет её в гроб, я страшно боялась её потерять. Поэтому и старалась быть хорошей девочкой. Однако мои страхи были надуманными, внушёнными на пустом месте, а бедный мальчик своими глазами видел ужас вокруг себя, видел горе и смерть. Поэтому неудивительно, что он был безумно счастлив, когда война закончилась, и отец вернулся домой. На всю жизнь День Победы остался для Колиного дедушки любимым праздником. Даже уже будучи совсем старым и еле двигаясь, он каждое 9 мая не забывал посетить Мамаев Курган, дабы почтить память родного дяди. Там в Зале воинской славы среди имён погибших запечатлено и имя брата его отца – бойца, героически павшего в Сталинградской битве.
Рассказывал Коля и о своём детстве. Будучи сорванцом и неслухом, он частенько получал от родителей нагоняи. А дедушка его каждый раз защищал.
Мы гуляли по бульварам, ели мороженое, забежали на рынок, чтобы купить маме в подарок пуховый платок из нежнейшей козьей шерсти (в сентябре у неё день рождения), полакомились конфетами в местном магазине-кондитерской, прихватив заодно несколько коробок для родных, друзей и коллег.
Как скоротечны оказались эти два часа! Всё более жестокими становились цифры на мобильном телефоне, напоминая, что мы лишь гости в этом городе. Вестницы скорой разлуки. Глядя на Вику со Стёпой, я почувствовала укол зависти. Счастливые! Они-то уплывут отсюда вместе!
- Надо ещё цветы купить, - напомнила Вика. – Для ритуала памяти.
Их мы нашли на набережной, до которой добрались за пятнадцать минут до отплытия. Женщина продавала красивые букеты георгин и роз, обрамлённые зелёными ветками. Мы с Викой купили по одному. Купил букет и Коля.
- Это для тебя, Рита!
- Спасибо! Очень красивый!
Стёпа взял два букета: один – для героев Сталинграда, другой – для девушки.
И вот я снова стою на палубе, машу Коле рукой. Снова звучит песня – та же самая, что и Астрахани. Всё как и позавчера, с той лишь разницей, что тогда свидетелями нашего расставания были луна и звёзды, а сейчас – яркое солнце. Когда нам суждено увидеться в следующий раз?
Так, держа в руке два букета, я, как зачарованная, провожала взглядом Колин силуэт, пока он не растаяв вдали. Другие пассажиры тем временем стали покидать свои каюты, чтобы собраться на палубе. Ритуал памяти погибших в Сталинградской битвы начинался.
По бортовому радио зазвучали репортажи военных лет, песня про берёзу. Поклонимся великим тем годам, и маршалам, и рядовым, и мёртвым, и живым. Всем миром, всем народом, всей страной. Поклонимся всем тем, которых забывать нельзя.
Город-герой всё больше от нас отдалялся. Родина-мать величественно глядела на нас с высоты Мамаева кургана. Покуда не прозвучала команда спустить цветы на воду, я с наслаждением вдыхала их сладкий аромат.
И вот, наконец, Волга заполнилась разноцветием. На-те, герои Сталинграда, ловите подарок! Я бросила один букет за борт, другой же, подаренный Колей, прижала к груди. Простите меня, доблестные воины, я вам благодарна за то, что отстояли этот город, но Колиного подарка я вам не отдам. Но я верю, что приеду сюда снова. И тогда я о вас не забуду. Не верите, что вернусь? Так вот вам в залог монета! Я быстро вытащила из сумочки десять рублей и, размахнувшись, кинула в воду, чтоб поближе к берегу. И тут же спохватилась: не вслух ли я всё это сказала? А то подумают: совсем барышня того, разговаривает с павшими борцами как с живыми. Но к счастью, ни одного косого взгляда в свою сторону я так и не заметила. К счастью? Как? Снова я, значит, примерная девочка? Риточка-умница? Как бы не так! Прежняя Марго ни за что не стала бы махать обеими руками в сторону Волгограда, крича при этом:
- Счастливо! До встречи!
После того, как я это сделала, мне, на удивление, стало не особенно интересно, кто и как на меня посмотрел. И посмотрел ли вообще.
К тому моменту бортовое радио пригласило нас на обед. Прежде чем спуститься в ресторан, мы с Викой забежали в каюту поставить цветы в стаканы и переодеться.
- Как тебе Коля? – спросила я сестру.
- По-моему, очень милый, - ответила та. – И довольно интересный.
Окрылённая от того, что сестра разделяет мои симпатии, я полетела в ресторан. За обедом мы рассказывали Петровичу, как много он потерял, что не взял экскурсию в планетарий. А он в отместку поделился с нами тем, каких удовольствий лишились мы, не прокатившись на подземном трамвае.
После обеда мы с Викой разошлись кто на пение, кто на танцы.
Для меня явилось полной неожиданностью, когда Елена сообщила, что желала бы видеть нас завтра на гала-концерте выступающими на сцене. Но как? Петь перед публикой? Я уже открыла было рот, чтобы сказать о том, что к таким подвигом не готова. Но вдруг шальная мысль пришла мне в голову: а почему бы и нет? Тем более, что петь буду не одна. В хоре всё же чувствуешь себя увереннее. К тому же, песня, которую Елена выбрала, называлась «Ах,
