Глава 4: Павел

Шесть последующих месяцев были не самыми лучшими в работе Черемушкинского районного отдела внутренних дел, начальником которого был подполковник милиции, Родочин Борис Леонидович. В районе увеличилось количество квартирных краж, уличных грабежей и разбоев. Наркотики уже открыто и нагло распространялись на дискотеках, в школах, училищах, высших учебных заведениях. Подполковника склоняли на всех совещаниях, планерках и разводах. Родочин чувствовал, что над ним все плотнее сгущаются грозовые тучи. Он был готов прямо сейчас сбежать на пенсию, но уже понимал, что так просто его не уволят.
-     Вот, так, - часто думал подполковник, - один неосторожный шаг и впал не в милость начальству.        
   Анализируя сводки правонарушений по районам, Родочин обнаружил, что процент увеличения правонарушений по его району оказался почти равным проценту уменьшения правонарушений по совокупности всех остальных районов.
-    Это значит, - делал выводы подполковник, - уровень преступности по всем районам города кем-то заранее планируется и регулируется. Милиции это не надо. Тогда кем? Кто устанавливает норму квартирных краж, разбоев и уличных грабежей? Власть не способна противостоять валу преступности. Она не работает над проблемами общества. Все социальные программы пишутся так, чтобы все финансирование на них было недоступным населению, и легко разворовывалось бы ушлыми делягами от разношерстной чиновничьей братии с комсомольским прошлым. Реальная безработица в городе перевалила за десять процентов, официально отчитываются, что всего лишь ноль целых два десятых процента. Федеральная структура – центр занятости населения бесполезный статист неликвидных вакансий. Городской власти ничего не остается делать, как только заключить с криминальным миром негласную договоренность об установлении определенного уровня бардака в городе. Тогда зачем мы нужны? И мне это надо? Все равно скоро выгонят. Губернатора слушать уже противно. Одно только гавканье и самовосхваление.  
   Родочин взглянул на часы. Время было ровно девять часов вечера.
-    Даже в субботу тридцать первого декабря не отдохнешь по-человечески, - сказал Родочин и стал собираться домой.  
   Борис Леонидович Родочин пришел домой в одиннадцатом часу ночи.
-     Боря, наконец – то! – обрадовалась Нина Акимовна. Она целый день ждала с нетерпением своего мужа.
-    Что случилось? – насторожился Борис.
-    А, вот и случилось, - загадочно улыбаясь, ответила ему Нина Акимовна.
-    И, что?
-    Наша дочь, Мария замуж собралась.
-    Как?! – Борис присел на табурет тут же в прихожей. – Ей же только семнадцать лет.
-    Ты подожди, подожди не радуйся!
-    А кто радуется?
-    Как! А ты, что не рад?
-    Слушай мать, тебя не поймешь. Тебе вообще как надо?
-    На Рождество Христово родители Алеши к нам придут. Это так сказать – «товар смотреть».
-    Алексей значит зовут. Так это же через неделю. И кто он?
-    В Кафедральном Соборе он при архиерее иподьяконом.
-    Да! Лет ему сколько?

-    Двадцать два года.  
-    А как они познакомились?
-    Ты же знаешь, Мария с Тамарой на клиросе поют…
-    Ну, и!
-    Не перебивай. Была у них там служба с участием Епископа. Вот после службы и познакомились.  
-    И когда?
-    Да уж месяца как три будет.
-    А родители у него кто?
-    Вот здесь я и не знаю, как тебе сказать?
-    Говори как есть. Что уж тут теперь.
-    Отец у него генерал, - опустила смущенно глаза Нина Акимовна, - армейский генерал; генерал-лейтенант.  
-    Кто? – выдохнул Борис; вскочил с табурета и убежал в обуви на кухню.
-    Боря, ты хотя бы снег с ботинок стряхни. Что с тобой?
-    Как, что? – прибежал обратно Борис. – Что теперь делать будем?
-    Что? Встречать.
-    А Мария где?
-    Спит. Где же еще.
-    А что я надену?
-    Наденешь свой новый серый костюм.
-    Да, да, конечно. Ты не могла это мне завтра утром сказать?
-    А что? – удивилась Нина Акимовна.
-    Что, что, - передразнил ее Борис. – Не усну я теперь, вот что!
-    Спасибо, милый, - обиделась Нина Акимовна, развернулась и ушла.

***
   Седьмого января в субботу, в девять часов утра зазвенел колокольчик в двери квартиры Родочиных. Нина Акимовна побежала открывать дверь. За ней лениво последовал и Борис Леонидович.
-    Здравствуйте! Ни здесь ли девица-красавица живет? – послышался женский голос. – Здравствуй, Ниночка!
-    Здравствуйте, здравствуйте. Ой, спасибо, Павел Андреевич! – приняла большой букет алых роз Нина Акимовна.
-    Здравствуй, Боря, - протянул правую руку Павел Андреевич.
-    Здорово, - ответил, улыбнувшись, Борис и пожал протянутую руку Павла Андреевича.
-    Ну, проходите, проходите, Павел Андреевич, Светлана Анатольевна в наш дом, - пригласила Нина Акимовна.
-    Здравствуй, Боренька, - сказала Светлана Анатольевна и, как бы нехотя, протянула Борису левую руку ладонью виз.
   Борис взял руку дамы, растерялся и покраснел. Поцеловал с плохо скрываемой стыдливостью. Женщины заметили застенчивость Бориса и рассмеялись.
-    Как вам не стыдно, бабы! – грубо, но без злости прервал женское веселье Павел Андреевич. – Любите же вы над мужиками похихикать.
-    А вы разве нет? – спросила Светлана Анатольевна.
-    Отставить разговоры, в строю! – строго сказал Павел Андреевич.
-    Ты, что Павлик? Расслабься, - Светлана Анатольевна удивленно посмотрела на мужа и сделала ему замечание. – Ты в гостях, а не у себя на плацу.
Затем повернулась к Нине Акимовне, сказала:
-     Это он всегда так говорит, когда ему сказать нечего.
-    Да, мужикам проще, - согласилась Нина Акимовна, - когда сказать ничего не могут – отставить разговоры в строю и все!      
-    Вообще то с праздником вас всех, - насупившись, сказал Павел Андреевич. – С Рождеством Христовым.
-    Спаси Господи! – ответили все ему. – И тебя с праздником, Павел.
-    Спасибо, - удовлетворенно ответил Павел Андреевич.  
-    Ну, что давайте за стол, - предложила Нина Акимовна.  
-     Давайте, но перед этим помоем руки с мылом и помолимся, - уточнил Павел Андреевич.
-     Да, да, конечно, конечно, - засуетилась Нина Акимовна. – Все в ванной комнате.
-     Не переживай, мы уже как дома, - пошутил Павел Андреевич.
-     Павлик, веди себя прилично, - сердито сказала Светлана Анатольевна.  
Помыли руки и встали на молитву. Молитву стал читать Павел Андреевич:
    «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
    Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
    Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.  
   «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.  
   Господи помилуй (трижды). Благослови.
   Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Аминь».
   Сели за стол. Налили водку в рюмки.
-     Ну, давайте девочки и мальчики, - поднялась с рюмкой в руке Нина Акимовна, - выпьем за знакомство.
-     Нина Акимовна, - надул щеки и нахмурил брови Павел Андреевич, - ты меня извини, но с мензурок я водку не пью.
-     Павлик! – больно ущипнула мужа Светлана Анатольевна. – Ты не у себя в гарнизоне.  
    Нина Акимовна хотела, что-то тоже сказать, но так и застыла с поднятой рюмкой в руке и с открытым ртом, растеряно моргая глазами.    
-     Нина, - визгливо пробасил Борис, - ну, что ты стоишь как статуя Свободы. Неси два больших граненых стакана.
-     Ага, - пришла в себя Нина Акимовна. Поставила на стол рюмку и убежала на кухню.
-     Три, - сказал ей вдогонку, Павел Андреевич.
Через минуту два больших граненых стакана стояли на столе.
-    Я же сказал три, Нина Акимовна, - рассердился Павел Андреевич.
-    Да, что ты будешь делать с вами, мужиками, - Нина Акимовна побежала за третьим стаканом.
-    Ну, вот и молодец, - похвалил Павел Андреевич Нину Акимовну, когда та принесла еще один граненый стакан, и, важно причмокивая губами, налил водку в каждый из трех стаканов до половины. Положил на один стакан корочку хлеба и встал. – Моя первая стопка всегда за тех, кого уже нет среди нас. Да будет так всегда!
    Все встали и, не чокаясь, выпили водку.
-    А теперь, Нина Акимовна, банкуй, - улыбаясь, сказал Павел Андреевич.
-     Ну, мужики! – сказала Нина Акимовна, - С вами можно легко впросак попасть.
-    Да не бойся! Все свои тут, – приободрил Нину Акимовну Павел Андреевич.  
-    Павел! – сжала губы и нахмурила брови Светлана Анатольевна. – Прекрати!
-    Хорошо, молчу, - согласился Павел Андреевич.
-     И вообще, Павлик, - сказала более мягко Светлана Анатольевна, - ты же сам прекрасно знаешь, что Православные иерархи не благословляют поминать усопших спиртным питием. Тем, кого уже среди нас нет, молитвы наши за них перед Господом нужны. Только мы, живые можем еще у Господа прощение их грехов вымаливать.
-    Да, да. Это так, - поддержала Нина Акимовна.        
Выпили по второй – за знакомство.
-     А теперь, господа, - предложила Светлана Анатольевна, - давайте подождем наших детей. А то вернутся они из Церкви, а родители их уже пьяные.
   Мужчинам это предложение не понравилось, и им пришлось сделать вид, что не возражают. Женщины уединились в соседней комнате. Нина Акимовна начала показывать альбомы с фотографиями и увлеченно рассказывать о своей жизни, замужестве и о Марии.
Мужчины продолжали сидеть за столом.
-    Ты куришь, Боря? – спросил Павел Андреевич.
-    Нет, Павел, - ответил Борис.
-    А в Армии, где служил?
-     В Афганистане.
-    Да ты, что! – Павел Андреевич ударил ладонью по столу. – Когда?
-    Восемьдесят четвертый – восемьдесят шестой, – угрюмо ответил Борис.
-    В каком звании и где?
-    Сержант. В Джелалабаде полтора года в поисково-десантной группе. После контузии остаток службы – на ремонтной базе «Омар».
-    А я в семьдесят восьмом году окончил Рязанское высшее общевойсковое училище а через четыре года, - Павел Андреевич усмехнулся, - добровольцем был сброшен в «Афган».
-    Знаешь Павел, - Борис проглотил слюну. – Вспоминать об этом совсем не хочется. Такая обида накатывает комом к горлу. Что мне там было делать? Кого и что защищать? В Союзе жизнь, радость, благодать. А там смерть и кровь парней. Нас ненавидели. Мы ненавидели. Так зол был за себя на всех. Особенно как сходим с группой в ночь1 и на себе ноль – двадцать первых2 притащим. Больше всего боялись предательства «своих» и мин. Часто нарывались то на засаду, то на консервы3. Если смертников среди духов4 не было, то били их без своих потерь. Был у нас комвзвода, лейтенант Подольский Анатолий Александрович. Родом из Ферганы. Потерь наших при нем было по минимуму. Но свирепствовал он по крупному. Духов на дух не переносил. Мочил их, причем, так за зря. Любил по ним из шайтан-арбы5 лупить. Натерпелся в Узбекистане, вот и душу отводил. Берег каждого русского солдата. Быстро его «прогнали» в Союз. Но орден «Красной Звезды» дали. Поставили над нами тюху – каравая русского из Брянска. Тоже молодой лейтенантик. Учил нас любить народ Афганистана, пока пулю в живот не получил. Увезли его в «цинке» обратно. На самолетах сейчас никуда не летаю. Сформировали из нас новобранцев две роты и в