Часть 3 Рыбачка Соня

Ей во всю свою красоту разгуляться надо было. А сейчас ему всех жалко, и травинку, и былинку, видно стареть начал. Так они и доплыли до места высадки, дальше тропинка до трассы.
Помыли и свернули рыбаки лодку, в мешок упрятали. Но всё равно весь груз сразу не взять, надо им две ходки до дороги делать. Так они и сделали. А на трассе повезло им неимоверно. Распутина друг без грибов домой на машине возвращался. Сам и остановился перед Гришкой.
- Привет, Григорий! Однако ты нахапал грибов, что унести не можешь. А я так на жарёху еле-еле набрал, – и от досады рукой махнул. Обидно ему, ведь есть же грибы, только не для него.
- Так в чём дело, Михаил, бери себе ведро грибов, только нас до дома довези. И тебе хорошо будет, и нам лучше не придумаешь, да ещё десяток карасей на уху дадим. По рукам!
- По рукам, Григорий!
Так с комфортом их до дома и доставили на машине, до самого крыльца довезли. Все соседи вышли посмотреть на героев рыбаков. А тем уже не до этого парада, вся усталость наружу вылезла. Евгения Михайловна и это видит: «Родные вы мои, я так за вас переживала, как никогда. Сама не знаю почему?!»
Хотел Распутин домой уйти, но его никто не отпускает. Вика уехала в Хабаровск, дальше учиться. А Саша рад такой редкой добыче, никогда раньше такого богатства дома не видел. Известно, что мальчишки к мужикам тянутся, там их душа в их делах. И Распутин невольно погладил Александра по голове. Сам ведь без отца рос, понимает всю тяжесть его положения. И ему не сладко в детстве было.
Дерётся маленький Распутин с мальчишкой, а тот его старше года на три. Но свалил его Гришка на землю, а удержать не может, силёнок не хватает. Слёзы по глазам текут, в горле комок. Но никто его душу не понимает. Всем прохожим весело, им не до души этого пацана.
И вот тогда он с горечью подумал: «Был бы со мной рядом отец, он обязательно помог бы мне. Он никогда бы меня в обиду не дал».
Утром Распутин пойдёт последний раз на работу на рынок, а там уже на другое место работы. Но и там его только подменным рабочим берут, хотят присмотреться к нему. Гарантии никакой ему не дают, и без него людей хватает. Сейчас время такое смутное, в стране повальная безработица. И даже случай такой «весёлый» на эту тему вспомнился.
Идёт Распутин с ведром голубицы, с автобуса вышел и через проходной двор на другую улицу шествует. Там у него в одном магазинчике ягоду заказывали. А это живые деньги, как тут откажешься, если в стране повальный бартер: шило на мыло меняют. И не только на мыло, а на всё, что хочешь: кто что придумает. Тысячи вариантов!
Время уже к вечеру. В таких местах это особенно остро чувствуется, потому что людей там в эту пору практически не бывает. Недаром, есть такая притча на эту тему, наверно, родом из Одессы-мамы, нэповских времён: «Чем занимаешься? – Ночью ножи точу, днём деньги считаю!»
И сейчас в стране те исторические времена повторяются. Снова страна переживает НЭП, без всякой машины времени, и не по своей воле наши люди там оказались. Опять же Горбатый, Ельцин.
И только Гришка вышел из-за гаражей на большую улицу, как увидел, вернее, понял, что он, как муха влип. Куда уже влип, он не успел домыслить.
Перед ним стоит небольшой белый грузовичок с кузовом. И два мужика с поднятыми вверх руками, ноги на ширине плеч, подпирают этот кузов руками, конечно, не по своей воле. Сзади них, тоже стоят два человека, но они с пистолетами в руках, и сейчас они хозяева положения. Потом один из них начинает обшаривать карманы первых двух мужиков.
И тут сзади их «нарисовался» Распутин со своим ведром ягоды, между ними всего три шага. У ягодника есть два выхода – бросать своё ведро и бежать назад в подворотню: туда, откуда он пришёл. Или же двигаться дальше «дурачком» по-своему пути, будто бы сейчас ничего не происходит.
Пусть дурак, или дурачком, но главное тут не дёргаться, в прямом смысле этого слова, как на рыбалке, когда руками рыбу ловишь. Ты нащупал руками рыбу и уже неосознанно сам дёргаешься от страха и неожиданности. Тогда и рыба от тебя так же резко уходит на глубину. Ты её никогда не поймаешь.
Сейчас он «поймал рыбу», даже сам не знает, какую страшную. И если он дернется, то, скорее всего, получит пулю в спину. Те «тоже на рыбалке» и разбираться с ним у них тоже нет времени, что он за рыба такая. И куда его отсортировать: опасен он им или не опасен? Они тоже не знают.
Он сзади них находится: кто он и с чем он? Уже опасен!
Гришка спокойно и уверенно, не оборачиваясь по сторонам, идёт своим маршрутом дальше. Голова его напряжённо думает: Он и с медведем не раз в тайге встречался, там тоже побежишь – смерть! Как мышонка медведь тебя сцапает.
И в тайге надо, и здесь спокойно расходиться. Только выдержка: ты рыбак, охотник и дичь одновременно! Как себя поведёшь!
Когда он уже разминулся с этой «честной» компанией, «шутники» у него за спиной оказались, то ясно услышал в свой адрес, и не только в свой адрес, напутствие: «Будет орать, или дёргаться, мочи всех троих, разбираться нет времени!» Так он и ушёл спокойно по своим делам. А кому тут жаловаться? Ведь известно, что кто догоняет, и кто убегает далеко, друг от друга не ушли. И те, и другие хищники, только называются по-разному.
Но отступать Распутин не привык, а если работал, то до горячего пота. Как же иначе работать?! Не понимал он этого. Так и оставили Распутина на новой работе. Скоро сдал он на третий разряд и уже безукоризненно законно работал сутки через трое. Сутки работаешь, трое суток дома. Так что свободного времени у него хватало.
Землянку они с Софьей достроили и рыбачили теперь с комфортом. Всё по-человечески было, как у настоящих таёжников. А у тех тоже свои законы. У каждого должна быть своя землянка, свой район охоты и рыбалки. И никакого там беспредела тоже быть не должно, всё должно делаться по совести. Все местные люди с оружием с детства ходят, так что тут любой шкодник поневоле задумается. А стоит ли ему что-то не так делать.
Вышел Гришка как-то на другой рыбацкий табор, а там мужик сидит на чурке для костра и чуть не плачет. Печка у него прострелена, вся посуда тоже в дырках: картечью изорвана. Это предупреждение охотнику, надо убираться ему с этого места. Где-то напакостил он, нарушил таёжный закон: не туда залез, может чужой вентерь с рыбой вытряс, может что-то другое. Сразу ты не узнаешь.
- Помоги мне, Григорий, разобраться с обидчиками, я тебя рыбой завалю. Всё, что хочешь, для тебя сделаю.
Нельзя лезть в чужие дела, не разобравшись, тут свой таёжный закон. И зазря здесь ничего не делается, в чём-то тот виноват, это точно! И Гришка ему своё говорит:
- Я здесь не местный. Но никому зла не творил, ничего не поджигал, чужие вентеря не трогал. И хоть я городской, меня местные люди за это уважают. Переговорю я с хорошими людьми, узнаю правду, потом на эту тему с тобой разговаривать будем. Так что извини, дорогой, пока ничем помочь не могу, пока правды не узнаю.
Ничего не ответил ему незнакомец, бросил свои пожитки в оморочку, лодка такая, и поплыл искать себе новое место рыбалки. Здесь ему уже покоя никогда не будет. В следующий раз лодку порубят, и так далее. Всё равно сживут с места плохого человека. А то и прямо заявят: «Уходи, а то ещё хуже будет!» Тайга – закон, медведь – хозяин!
Скоро настала зима, но и тогда они с Софьей не прекращали свои походы. Ставили они свои сетки и на озёрах, и на речке, и на заливе возле землянки. Нарубит Распутин топором лунки во льду, запустит под лёд длинный шест со шнуром на конце и проденет его через все лунки, как нитку с иголкой. Потом уже к шнуру сетку привязывает. Софья тянет шнур на себя, а с другого конца Распутин расправляет сетку. И та медленно уходит в воду, там расправляется и движется вперёд к Соне. Пока не займёт свое «законное» место, что на деле и происходит.
Конечно, Распутину веселее с Соней рыбачить. Хотя он и один бы управился с сетками, для него это дело привычное. Но ему приятно наблюдать за рыбачкой, той действительно всё это дело в радость. С душой она делает. Для женщин это редкое явление. Даже можно сказать, патриотизм в трудной работе рыбака. И всё же есть и здесь «уникумы», Софья тому подтверждение. И это их общая заслуга. Тем более приятно.
Главное, чтобы сетка с грузами и пойманной рыбой не всплыла наверх и не вмерзла в лёд. Тогда её надо или рвать, или вырубать топором изо льда, а это тоже тяжёлая работа. Но пока всё у них нормально происходит, всё в рамках допустимого курьёза.
Зато в землянке им можно хорошо отдохнуть после всех своих рыбацких дел. Она хорошо обложена дёрном, поэтому их жильё получилось тёплое и надёжное. Душа радуется это понимать. И ещё то, что они сделали это всё сами: достигли того, о чём мечтали.
Горит керосиновая лампа на столе, на печке греется чайник. Сейчас обо всём можно говорить, ночь длинная. Дров у них в избытке, горочкой возле печки лежат. И даже рассортированы: крупные дрова лежат отдельно, мелкие ближе к печке. Это для удобства так, и это похвально. Зато их жизненные проблемы и захочешь, так не разложишь. Но Распутин о своих проблемах молчит, не может он ещё говорить об этом. Зато у Сони пришло время высказаться:
- Я за свою Вику очень боюсь, тяжело ей в жизни будет с её зрением. И ещё больше со своим подходом к житейским проблемам. Для неё они просто не существуют, потому что там, в интернате, у них полное государственное обеспечение. И как бы так получается, что они выходят оттуда иждивенцами. Им всегда по жизни няньки нужны. И Вика моя такая же, иждивенкой растёт, что-то по дому для неё сделать проблема. Хотя она всё может и сама сделать, без моих указаний. Но принцип иждивенчества в них сильнее развит. Будет упорно сидеть и ждать, пока я её не заставлю это делать.
Ей надо будет ещё в институте учиться, ведь у неё голова светлая. Как говорится, всё налету схватывает. А потом и семейную жизнь устраивать. Я ей говорю об этом, а она даже слушать меня не хочет, всё делает по-своему. И главное, что без всякого желания, лишь бы сделать.
Распутин ничего сказать не может Софье, его дети хоть и далеко, но проблемы у него ещё будут большие, и он это прекрасно понимает. Просто их время ещё не пришло. Дети с мамой за границей живут. С ними и его проблемы растут, его наказание. Тут всё уже заранее запрограммировано судьбой, и вряд ли тут можно что-то изменить.
Тени пламени от горящей печки мечутся по стенкам землянки. На их фоне и лицо Распутина меняется, то оно становится страшным, а то совсем жалким, неизвестно, из какой сказки этот персонаж. Скорее всего, в той сказке-были, нет ещё точного названия, но её сюжет уже хорошо просматривается. И герой-неудачник уже известен. Но Гришка нашёл в себе силы и стряхнул с себя тяжелую грусть. Пламя в печи ярко вспыхнуло.
- Ничего, Софья, всё образумится! И мне не сладко приходится: душа сильно болит, а кому скажешь об этом.
Рыбачка, а сейчас просто женщина, мать своих детей, прижалась к Распутину: «Я тебя понимаю, тебе тяжелее, чем мне приходится. Потерпим с тобой, вдвоём перенести легче все тяготы нашей жизни. И ты это знаешь.»
Григорий совсем погасил лампу, он не хотел, чтобы Софья видела его лицо и особенно глаза. Но что там можно было увидеть, уже в темноте?
Утром рыбаки попили горячего чая и пошли снимать свои сетки. Солнце только начинает подниматься от