Свои берега

стороны матери Наденьки, - понял Смыслов, и поинтересовался уже вслух: "А, кстати, с Тамарой Михайловной что?.. Она жива?"
  "Да, вполне, хотя совсем уже из ума выжила. Вот он, - кивнула женщина в сторону безмолвного мужчины, присворгнувшегося рядом, - её племянник..."
  "Владимир," - представился мужчина.
  "А меня Мария зовут. Вот-с. Я - его супруга,"
  Смыслов поклонился, как бы говоря: "Очень приятно!"
  "А мы на Девять дней приходили, гадали: кто ж это цветы тут оставил!? Значит, то Вы были... - затараторила женщина. - Мы тогда как раз памятник заказали... Вот сейчас его и поставим, если готов. Такие заботы, знаете ли-ли, свалились! Ужас! А денег сколько уходит!? Мы на такие траты и не рассчитывали! Одно вступление в наследство скольких сил и средств отнимает. Сплошные хлопоты - буквально не продыхнуть!"
  При каждой брошенной фразе женщина приоховала, и всё сильнее, будто кто её поколачивает, а она умоляет насильника уняться. Росло ощущение, что женщина во время оно пробавлялась продажей поношенных вещиц на блошином рынке, а может, и теперь ещё по выходным приторговывает, или ходит по электричкам, и оттого приобрела привычку "впаривать" всякую дрянь всем подряд, кто очутится рядом. Во всяком случае, имеет к подобного сорта времяпрепровождению сильное влечение.
  "Вы дома-то у них бывали?" - спросила вдруг женщина Смыслова, закусив губу и сощурив один глаз.
  "Приходилось. - ответил Смыслов. - Посещал, и не раз."
  "Так, значит, имеете представление, каков там срач-то остался?.."
  "Душенька..." - мягко, будто смущаясь, протянул муж говорливой женщины.
  "А как же всё это по-другому назвать?"  - оборотившись к мужу, изумилась женщина.
  "Да, - согласился Смыслов, не скрывая улыбки. - Квартира несколько захламлена."
  "Несколько!? Не то слово! Вы всю-то квартиру... В смысле, полностью всю, со второй-то комнатой, осматривали?!" - полюбопытствовала женщина.
  "Нет. - твёрдо сказал Смыслов. - Дверь в ту комнату всегда закрытой оставалась."
  "Вот! Потому и не знаете! Да туда зайти было нельзя! - вскричала женщина. - Вся хламом до потолка забита - как у бомжей каких-нибудь! Мы недели её очищали - дрянь-то всю на помойку носили! До сих, вон, руки болят!"
  "Да. - подтвердил муж говорливой женщины. - А я себе ещё и спину надсадил. Совсем почти теперь не сгибается..."
  "Ах, ах... - между тем всё причитала говорливая женщина. - Столько бед в один миг свалилось! А знаете, Андрей, нам Вас сам Бог послал! Вот какая заковыка вышла: мы тут памятник Наде заказали. И он готов теперь. Он небольшой, но каменный, и сколько-то да весит. Видите, какая у нас - у мужа - напасть!? Вы поможете его сюда доставить? Это всё близко: мастерская при конторе находится, а контора прямо у входа на кладбище, отсюда пяти минут не будет..."
  "Конечно, помогу!" - горячо заверил Смыслов.
  "Вот и замечательно! - обрадовалась женщина. - Премного будем Вам благодарны!"
  "У нас одни траты! - причитала говорливая женщина во всю дорогу от могилы до мастерской и обратно. - На старуху пришлось опеку оформлять."
  "Ну, у ней хоть пенсия..." - вставил её муж.
  "Да какая там пенсия! - Татьяна махнула рукой. - Копейки! А старуху-то ведь одну не оставишь! Пришлось к себе взять. А это уход. Ей, конечно, уже за девяносто. Но, если она столько-то прожила, то сколько она ещё может протянуть? Никто не знает... А у нас сын-студент - это ему нужно? Теперь вот непонятно что с квартирой делать: то ли сдавать её (а значит, ремонт нужно затевать, и мебель всю менять), а то ли сразу на продажу выставить?.. Не слыхали часом - сейчас квартиры-то свободные на рынке шибко идут?"
  "Не знаю." - признался Смыслов, всё более и более удивляясь настырности этой женщины. Она начала уже сильно его раздражать.
  "Андрей, а Вы по жизни чем занимаетесь?" - спросила она его по пути до конторы как бы между делом, как бы по-приятельски, - вот, когда встречаются два школьных приятеля, то непременно задаются подобными  вопросами.
  "Кое чем. - Ответил Смыслов, неопределённо покрутив рукой. - Так, по мелочи."
  "Ясно. А я учительствую. Физику в школе преподаю." - отрекомендовалась Мария.
  "Я почему-то так и подумал," - сказал Смыслов чуть не со смехом. Невольная его издёвка, казалось, была женщиной не замечена.
  "Я просто умаялась! Голова кругом! Траты, траты, траты! - причитала Мария, странно на Смыслова поглядывая. - Денег не остаётся вообще ни на что!"
  Смыслов молчал, не отвечая. Молчала и пара. Они стояли, перетаптываясь, снова у могилы. Памятник, то бишь небольшая доска серого камня с двумя штырями, растущими снизу, была воткнута в холмик.  Пауза затянулась до неприличия.
  "Что ж они теперь, денег, что ль, ждут от меня?" - пронеслась в голове Смыслова молнией мысль.
  "У-у-у... - протянула наконец женщина. - Знаете, Андрей, а у нас к Вам ещё будет одна просьба..."
  "Ну, вот: зрасьте-приехали!" - чуть не вырвалось у Смыслова.
  "Душенька!... - проревел, словно укоряя и пытаясь остановить супругу муж. Похоже, он подумал о том же...
  "Это не о том! - бросила ему жена, словно прочитав его мысли. И продолжила, обращаясь к Смыслову. - Вы ведь знаете: у них ведь ещё кот остался..."
  "Да, помню. Рыжий. Шустрый. Рыжик, кажется, его звали?"
  "Нет. Лис." - уточнила женщина.
  "Ах, да! - опамятовался Смыслов. - она же мне говорила. Точно - Лис!"
  "Вот! Вы нам сделаете большое одолжение, если возьмёте его. Ну, хотя бы в память о Надежде Андревне... Если возьмёте животное к себе..."
  "Душенька!.." - заколыхался опять муж говорливой особы.
  "В память о Надежде Андревне - приютите кота у себя!"
  Смыслов весь напрягся, подбирая слова для приличного ответа (а напрягаться ему в тёплый осенний день совсем не хотелось), одновременно удивляясь сноровистой хватке этой женщины. И чуть не рассмеялся от такой её наглости.
  "Да я бы с удовольствием!.." - бросил он ей чуть не со смехом.
  "Ну, вот и порешили" - крикнула Мария...
  "Я бы с удовольствием, - повторил Смыслов более ровным тоном, хотя и не без ухмылки. - Да вот беда: у меня уже есть один кот. Не могу я взять Вашего, поскольку мне своего некуда девать..."
  "Так, где один, там и второй!" - побудительно вскричала женщина.
  "О, нет! Кот - не кошка! Кот с котом никогда не сойдётся. Они друг дружку раздерут. Так что - увы!.. Впрочем, обещаю поспрошать у друзей и знакомых - может, кто и согласится... Вы телефончик свой оставьте..."
  "Конечно, конечно!" - пробормотала Мария, и прикусила губу.
  "Так что же с котом-то делать? - начала она через минуту. - На улицу его, что ль, выгнать?.."
  Смыслов ничего не ответил, пропустив новейшие причитания Марии мимо ушей.
  "Ну, возьмите, Андрей! Мне Надя говорила о Вас. Говорила, что у Вас доброе сердце! - затараторила Мария с новой силой. - В конце концов, мы же Вам не Тамару Михайловну взять предлагаем!"
  "Душенька!..."
  "Подумайте и сравните! Подумайте, насколько с котом у Вас будет меньше забот! Не откажите, Андрей... Как Вас по отчеству?"
  "Николаевич... А зачем это Вам?"
  "Ой, прямо как у папы надиного!.. Так Вы подумайте и возьмите, Андрей Николаевич!.."
  "Я поспрошаю! - соврал Смыслов, ощущая, как растёт в нём с каждой секундой этого разговора, - растёт враждебность к этой паре, и особливо, к этой женщине. Он понял, что все фотографии старые, которыми он восторгался, и которые ему, отчасти хвастливо, демонстрировала Наденька - как самые большие свои ценности, важные составляющие её естества, попадут, если уже не попали после "генеральной уборки" квартиры, на ближайшую помойку. Понял, что, обратись он к этой паре хищников хоть с какой-нибудь ничтожнейшей просьбой, они залезут к нему в карман, они в него вцепятся, как клещи, и будут сосать его кровь, вытребывая в качестве компенсации деньги, услуги, ценности, время - в общем, много всего, и непременно, с материальной для себя выгодой...
  "Я поспрашаю... - в третий раз, очень твёрдо и очень определённо промолвил Смыслов. - А теперь я пойду. Меня тошнит. Перегрелся, верно, на солнце..."


ФОТОГРАФИЯ ДЯДИ ВАСИ

  "Добрый день, тёть Оль! - сказал он, когда дверь наконец отворилась, и пред ним предстала маленькая сухонькая горбунья в ситцевом халатике. - Вот я и пришёл."
   "Андрюшенька!.. - по-старушечьи дребезжа на согласных и характерно распевая ударные гласные, потянулась к нему конопушечным лицом тётя Оля. - Какой же ты всё-таки есть молодец! А я уж, грешным делом, подумала, что ты от родни-то нос воротишь: не звонишь к нам и не захаживаешь! А ты, оказывается, нашенский! Свой!"
  Горбунья прослезилась, обхватила его предплечье, и сильно сжала.
  "Да не стой же ты на пороге! - проходи, проходи!" - потребовала она и поманила его внутрь рукой, похожей на причудливый древесный обломок, какие собирают подельщики.
  "Давай, проходи. Хочешь - и обувку не снимай! А я-то думала, совсем он нас позабыл!"
  Смыслов ступил на дощатый пол с наполовину стёртой малиновой краской, и мгновенно узнал и этот пол, и всю эту квартиру, которая, вроде бы, совсем не изменилась с поры его детства, разве что несколько опустела и обезлюдела.
  "Да нет - я всё и всех очень хорошо помню. И Витю, и дядю Германа. И как баба Катя городской романс пела..."
  "Да, да. Это она любила! - разулыбалась тётя Оля. - На гитаре себе, между прочим, аккомпанировала! А стихов сколько знала! - у-у... Надсона всего, Лермонтова - "Белеет парус одинокий..." Пушкина, Есенина. Девяносто было, а она читала наизусть, без запинки, никуда не заглядывая! И сама сочиняла. У меня записи имеются!"
  "Ну, как она на гитаре играла, я не знаю - не застал. А гитару у вас, помню. Висела. Небольшая такая. Русская семиструнка. Только я чего-то её не вижу... Она куда-то делась?"
  "Так это Татка, наверно, забрала. Если не сломали и не выбросили. Понимаешь, Андрюшенька, какая засада: я хорошо помню то, что было давно, а всё, что было недавно - словно сквозь голову проскакивает, и ничего там не закрепляется. Туман сплошной. Голова-то к старости как решето становится."
  Старуха посмеялась хриплым баском.
  "А ты чего всё бобылём-то шатаешься? Или у тебя женщина какая есть? А может, женат уже, а я и не знаю?" - вдруг забросала старуха его вопросами.
  "Нет, тёть Оль, не женат." - кратко ответил Смыслов, пытаясь замять тему.
  "Так может, встречаешься с кем? Есть хоть кто на примете?"
  "Встречаюсь с одной. Но не думаю, что до свадьбы дело дойдёт."
  "А чего так? - всплеснула старуха руками и уставилась на Смыслова выкаченными глазами ("Чистая сова!" - подумалось ему вдруг). - Раз есть женщина - вот и давай женись!  А то у нас, вишь, какая мода у мужиков пошла: живут себе и не женятся. Вот и Витя наш: век прожил, а так и не женился ни на ком, дурак. Как зовут-то хоть твою. Эту, теперешнюю?"
  "Алина. Но она мне... В общем, у неё странный характер, сложные отношения с родителями, ребёнок к тому же. Я не готов. Если бы я в ней души не чаял - тогда другое дело, а так..."
  "Ишь ты! - Алина. Как Кабаеву. Ну ладно, Адрюшенька. Ты прости меня, старуху надоедливую. Это всё твои дела. Так ведь?"
  "Да, мои... - пробормотал Смыслов,