Эпоха Пятизонья (второй романа о Косте Сабурове)

прислушиваться к нему времени не было. Потом уже, погодя, сообразил, что он и сам делал все правильно и что зря не искушал судьбу.
Левой рукой Костя сорвал с «нитридо-платиноида» гатлинг ГШК-6, ленту и одновременно выстрелил из дробовика себе за спину. Он даже не видел, в кого стрелял, а просто отскочил к окну под защиту стены.
Прыгнул он к окну весьма вовремя, потому что большеголовый «жабак» выпустил очередь из АК-94У, который застрекотал бойко, как швейная машинка, и хотя «титан» был способен выдержать попадание пули калибра пять целых и сорок пять сотых миллиметра, Костя не стал искушать судьбу. Он высунул ствол гатлинга ГШК-6 из-за угла и «тра-та-та-та-та…тра-та-та-та-та…» – залил коридор свинцом. От непривычки к такому мощному оружию его отбросило на противоположную стену, а еще крутануло вдоль оси. Пули с визгом пошли по стене и потолку. В коридоре повисла пыль. Костя едва устоял на ногах, развернулся и, не целясь, полоснул коридор направо. Был ли там кто-то, он не увидел. Метка на стекле шлема пропала. Ствол гатлинга ГШК-6 еще вращался, а Костя выстрелил в «нитридо-платиноида» второй раз. Теперь он знал, что делает, и не намерен был повторять ошибку, которую допустил с фальшивым майором. Было такое ощущение, что он добивает большую, неуклюжую куклу. «Нитридо-платиноид» еще не пришел в себя. Капли живого металла только-только начали стекаться по стенам к покалеченному телу. Но игла-штык уже пропала, и перебитая рука, приняв форму капли, уже двигалась к «нитридо-платиоиду». От второго выстрела картечь перебила шею, и голова покатилась по полу.
Костя опасливо схватил ее за гребень и, пока она не превратились в живую каплю, побежал, громыхая патронами в дисках, направо, туда, где в его представлении был выход. Дробовик он закинул за плечо, а пулеметную ленту повесил на шею. Двигался он не очень быстро и ловко – все же вес в шестьдесят килограммов давал о себе знать даже в экзокомбезе «титан». Гатлинг ГШК-6 не был сбалансирован, и Костю перекашивало направо и вперед. Кроме того, в левой руке он держал голову «нитридо-платиноида», поглядывая на нее, чтобы вовремя заметить, когда она станет растекаться. Голова вела себя вполне прилично, что было не удивительно в ее положении, и даже пыталась заговаривать с Костей о смысле жизни, но ему, разумеется, было не до философии.
На лестнице он несколько раз задевал стволом за перила, едва выбрался на второй этаж и попал в цоколь башни. Он уже подумывал бросить неудобный ГШК-6, а заодно и голову, как увидел во внутреннем дворе «жабаков». Они копались в ящиках, доставая оттуда вполне земное оружие – старые и новые модели АК. Стало быть, они не так страшны, подумал Костя, открыл створку окна и выпустил по ним очередь. «Жабаки» заметались как ошпаренные и вдруг пропали – растворились в воздухе. Времени разбираться, как они это сделали, у Кости не было, хотя явление само по себе было настолько удивительным, что у него по телу побежали мурашки. Черт с ними, прошептал он, и дал деру.
Ствол гатлинга ГШК-6 еще вращался с противным завыванием, когда он выпрыгнул со второго этажа и очутился на Ильинке. Направо были видны красные стены Кремля, налево в глубине улицы приплясывали выродки, грозя ему кулаками. Их звездочки с «оранжевой мачмалой» не долетали даже до Биржевой площади.
Костя не стал рассматривать стены Красной площади, особенно зубцы стены, откуда стреляли лазерным лучом. «Титан» упорно молчал. Значит, «гула» и «линзы» не предвидится. Через пять минут Костя понял причину этого молчания. Оказывается, вопить и стенать о чем-либо было уже поздно. «Анцитаур» же, по всей видимости, глядел дальше и находил ситуацию вполне рядовой для Зоны, никак не влияющую на судьбу Кости Сабурова.
Костя прыгнул под стены Гостиного двора и огляделся. Преследования не было. Больше всего он боялся, что «нитридо-платиноид» явится за своей головой и достанет что-нибудь более существенное, чем стальную иглу, похожую на русский штык. Было в этом предубеждении что-то от страха перед покойниками, хотя «нитридо-платиноид» тянул на покойника меньше всего.
Кремлевская Зона казалась вымершей, однако детектор движения показал, что в Хрустальном переулке кто-то бегает – достаточно далеко, чтобы пока не волноваться. Жить можно, подумал он, не хуже и не лучше, чем в Чернобыльской Зоне, несколько своеобразно, но не смертельно. В душе у него появилась пугающая легкость. Он подумал, что если бы не приказ вернуться, он бы тут же перебежал Красную площадь и попал бы в Кремль. Всего-то делов. А там, думал он, я бы им всем показал. Правда, кому всем, он еще не понял. Ну, большеголовым «жабакам», подумал он, что ли? Кому еще? Больше он никого не видел: ни «механоидов», ни знаменитых «протеиновых матриксов». Последние, предположительно, отличались тем, что в определенных ситуациях становились, как «жабаки», невидимками. Информация была более чем секретная и предоставлялась только таким сталкерам, как Костя.
Голова «нитридо-платиноид» начала течь. Металл размягчился в Костиных руках. Не долго думая, он сбросил ее из окна второго этажа Гостиного двора. Ищи теперь, злорадно подумал он и посмотрел на часы, было шесть тридцать восемь утра. Пора было уносить ноги.
Выродки появились неожиданно. Они крались вдоль стены, высматривая человека. Стайный инстинкт руководил ими. Они были всего лишь загонщиками дичи. Костя тоже был дичью. Странные догадки родились в его голове: «Мясо! Они жаждут мяса!» Хорошо, что «титан» не сплоховал, сделал его незаметным на фоне колонн Гостиного двора, и когда выродки почти вышли на Ильинку и опасливо стали коситься в сторону Кремля, Костя дам по ним очередь, сметая первые три-четыре ряда, как траву. Было ли ему их жалко? Нет, совсем не жалко, ведь это были выродки – тараканы Кремлевской Зоны. А кто жалеет тараканов? Только выродки. Странный силлогизм подумал он, едва удерживая тяжеленный ГШК-6 и упираясь пятками покрепче в землю. По крыльцу весело запрыгали крохотные золотистые гильзы.
Те, кто были левее, ближе к стене Гостиного двора, успели среагировать, но их звездочки с «оранжевой мачмалой» все равно не долетели до цели, зато вспыхнувшее пламя, окаймленное копотью, спасло некоторым жизнь. Правда, ненадолго.
Костя спрыгнул с крыльца и целую секунду не видел нападавших. А когда обежал крыльцо и выскочил им навстречу, они в растерянности метались поодаль. Было их так много, что если бы не гатлинг ГШК-6 типа «сармат», у Кости не было никаких шансов, даже если бы он стрелял очередями из двух дробовиков марки АА-24.
«Тра-та-та-та-та…тра-та-та-та-та…» гатлинг ГШК-6 наискосок прорубил в толпе выродков целую просеку и оставил отметины на колоннах и стенах Гостиного двора. Должно быть, выродки сбежались со всей округи, подумал Костя, с упоением видя, как они ложатся ровными рядами, словно домино. Его даже не пугала «оранжевая мачмала». Он уже понял, как она действует – парализует человека, а потом его съедают заживо или тащат в Зону к хозяевам, думал он. А кто хозяева? Это еще предстояло выяснить. Пара пазлов легла в его общую картину. Выродки были мусорщиками Зоны, но именно за это она их и привечала.
Он поймал себя на том, что в упоении кричит: «Тра-та-та-та-та…тра-та-та-та-та…» Его крик, завывание движка ГШК-6 и звон сыпавшихся гильз слились в одни бесконечно долгий звук победы. Врагов было столько, что они устилали Хрустальный переулок вплоть до храма Варвары. А когда он окончательно уверовал в свою силу и, словно рок, пошел навстречу врагам, укладывая их направо и налево, как тяжелые снопы пшеницы, и враги наконец испугались и побежали, в тот самый упоительный момент, когда он считал, что дело сделано, а он – великий и непобедимый сталкер, быть может, даже черный сталкер – кончилась лента.
«Щелк! Щелк!» – Костя безрезультатно нажал на гашетку, ствол еще вращался с характерным звуком, но гильзы не сыпались, и выстрелов не было. Тогда он развернулся и побежал в другую сторону – тем более, что «анцитаур» и «титан» вовсю подавали сигналы тревоги.
Его единственный путь лежал в Ветошный переулок. Надо было бы, конечно, бросить тяжеленный гатлинг ГШК-6 типа «сармат», но, во-первых, Косте было жаль расставаться с такой серьезной машиной, а во-вторых, он просто не успевал скинуть ее с плеча, потому что выродки опомнились и бросились за ним следом. Спасением было спрятаться в ГУМе или затеряться в лавчонках по правую сторону улицы, чтобы перезарядить пулемет и вообще прийти в себя, отдышаться, собраться с мыслями и наконец понять, что происходит – потому что «анцитаур» и «титан» трезвонили во всю ивановскую, хотя реальной опасности Костя не видел. В тот момент, когда он думал, что не все так плохо, что автоматика «титана» просто испортилась, что «анцитаур» зря паникует, что еще можно вернуться к своим и раз и навсегда покончить с этими приключениями – погасло солнце и наступила ночь.
Это произошло настолько неожиданно, что Костя испугался. Хорошо хоть, что он интуитивно успел нырнуть в ГУМ, который был привычен, словно домашние тапочки. Костя знал его, как пять своих пальцев – его истертые ступени и плиты, его бесконечные переходы и закоулки, его фонтаны с золотыми рыбками напротив кафетерия «Черный сталкер», куда Костя регулярно заскакивал во время редакционных поездок по Москве. Любил он это местечко не только потому, что на стенах красовались фото всех известных сталкеров, в том числе и Реда Бараско, а потому, что там можно было встретить бывалого человека и поболтать с ним о аномалиях, отвести душу. Тосковал Костя по Чернобыльской Зоне и мечтал снова попасть в нее. В ГУМе можно было прятаться хоть до всемирного потопа, который, впрочем, не заставил себя долго ждать.
Завыл ветер, все вокруг затряслось, и градом полетели выбитые стекла и куски крыш, и лепнины. Но прежде чем нырнуть в ГУМ, Костя взглянул на небо – оно стало багровым. Тучи клубились, словно их основательно перемешивали сверху огромной метлой. Там, в космосе, происходила странная круговерть, похожая на столкновение миров. Было такое ощущение, словно Костя стоит на дне моря, а над ним бушует ураган. Белое кольцо пропало. Мрак прорезали молнии, и ежесекундно, как артиллерийская канонада, гремел гром. Должно быть, в вышине происходило сражение между земными спутниками и Зоной. Костю что-то ударило в ногу, а затем – в поясницу. Он предпочел спрятаться в том месте, где был маленький, уютный магазин соков – нырнул в него, как в омут, и даже залез под стойку, стоя с другой стороны которой, часто пил молочные коктейли и джин-тоник.
Снаружи грохотало и рушилось, словно начался обстрел Кремля и Красной площади. Ежесекундно что-то падало с протяжным звуком, разбивалось или металось по коридорам ГУМа. Потом стеклянная дверь в магазинчик разлетелась вдребезги, и потоки воды хлынули внутрь. Когда вода поднялась до щиколоток, Костя полез на стойку. Не то чтобы он боялся промокнуть, в экзокомбезе «титан» этого не могло произойти по определению, просто находиться воде было не очень приятно. Потом хлынуло так, словно прорвало плотину, и Костя понял, что пора покидать убежище. По колено в воде он выбрался из магазинчика. В багровом свете молний, прорезающих