Эпоха Пятизонья (второй романа о Косте Сабурове)

мы здесь одни болтаемся, как это самое в проруби? На какое-то мгновение его охватил животный страх остаться одному со стариками. Может, вся планета гавкнулась, а мы здесь, наоборот – спаслись?
– Чудеса в решете, – присвистнул Захарыч, подпрыгивая внизу, как нетерпеливый заяц.
– Вот именно, – согласился Костя. – А генерал сказал, что их всех пожгли.
– Есть и такие, – еще больше оживился Захарыч, – те, которые стреляли.
Ну вот, подумал Костя, еще один пазл. Только куда его поставить? Туда, где сила силу ломит? Пожалуй, решил он. То есть Кремлевская Зона не любит силу. Это надо учесть. А людей ворует. Для чего? Неужели, чтобы есть?
– Ладно… – он легко спрыгнул на землю. Экзоскелет «титана» сработал безотказно. Без него такой прыжок мог стоить вывернутой лодыжки. – Идем дальше.
– А дальше надо только через Ильинку, – сказал Захарыч.
– Почему?
– Потому что Черкасский переулок стеклянной стеной перегорожен.
– Что за стена? – удивился Костя, хотя в Зоне нечему было удивляться.
– Кабы я был молодым, я бы страха не ведал, – сказал Захарыч. – Подошел бы и потрогал, а так боязно, потому что даже танки сквозь нее не могли пройти – разбивались. Но стена стеклянная, ей богу! Сквозь нее весь переулок виден.
Час от часу не легче, решил Костя. Впрочем, в Чернобыле тоже хватало всяких тайн, и он их, конечно же, навидался вдосталь, не очень стараясь проникнуть в суть явлений. Это уже потом вслед за сталкерами пошли ученые. Кремлевская же Зона еще слишком молода, чтобы ее изучать.
– А Ильинка чистая?
– Если поперек бежать, то рискнуть можно, – Захарыч радостно улыбнулся, словно новобранец, не понимающий всей серьезности обстановки.
Костя взглянул на часы. Осталось минут сорок до появления «оранжевой мачмалы», стало быть, следовало спешить. Он не рассчитывал до рассвета пересечь Красную площадь и попасть в Кремль. В темноте пойду, решил он. Ему теперь нравилось почему-то ходить ночью. Никто меня не видит, подумал он. Так лучше.
Захарыч засеменил впереди, провел Костю какими-то задворками, и через арку дома они попали в Черкасский переулок – как раз там, где старинный дом до половины сужал переулок.
По правую руку должна была быть таинственная стеклянная стена, но сколько Костя ни вглядывался в темноту, так ничего и не разглядел, кроме танка и опрокинутой автомашины – окна черных кварталов без единого огонька.
Захарыч дернул его за рукав и сказал:
– Идем, светает.
Они проскочили мимо ресторан «Царевич», аптеки, кафе «Хауз». Красной площади еще видно не было, ее закрывал угол улицы.
– Ну что, готов? – спросил Захарыч, оглянувшись.
Наискосок, как ущелье, темнел Никольский переулок, его перегораживали металлические ворота. Костя посмотрел на сухонькую фигуру Захарыча, и вдруг ему так расхотелось бежать дальше, что впору было усесться здесь же и ждать рассвета, ждать которого, кстати, оставалось совсем недолго – небо, хотя и было затянуто облаками, но чуть-чуть посветлело на востоке. Слава богу, хоть мироздание не изменилось, машинально подумал Костя и только решил окликнуть Захарыча, как тот уже безрассудно семенил чуть-чуть наискосок по Ильинке.
Стыдно стало Косте. Захарыч оказался смелее, и он, плюнув на все свои страхи, устремился следом, стараясь не поскользнуться на битом стекле и не спотыкнуться о сорванную со зданий лепнину. Легко бежал Захарыч, отчаянно помогая себе руками, словно разгребал воздух, очень легко, словно убегал от смерти.
И смерть не заставила себя долго ждать. Она пришла виде красной вспышки на внутренней поверхности шлема. А еще Костя боковым зрением отметил такую же вспышку вдалеке справа, где находилась Биржевая площадь. Захарыч сразу сбавил ход, но еще сделал два вялых шага, почти добежав до тротуара на другой стороне Ильинки, где стал падать. Костя подхватил его и вынес уже на руках на левую сторону. «Титан» послушно включил форсированный режим, Костя одним прыжком очутился в Никольском переулке, под защитой его стен, и огонек на его шлеме тотчас погас. Костя положил старика на землю, подсунув ему под голову пиджак:
– Захарыч, Захарыч! – твердил он. – Открывай глаза! Открывай!
Но у Захарыча был такой вид, словно он уснул на ходу. Выражением лица было спокойным и умиротворенным. Он даже руки сложил на груди, как покойник.
– Открой глаза, Захарыч, – в отчаянии произнес Костя и приложил безымянный палец к груди Захарыча.
На обоих безымянных пальцах в перчатках «титана» были датчики пульса. Индикация показала, что сердце у Захарыча бьется, хотя и неровно, и что давление, соответственно, упало, но это было некритично. А критичным был шок, который пережил Захарыч.
– Да помер он, – сказал кто-то со знанием дела.
Костя, похолодев, оглянулся, он даже дернулся к дробовику, который положил на асфальт, но рядом стоял не выродок и не «нитридо-платиноид», а мужичок неопределенного вида в пиджаке, который был ему велик на два размера. Ничего опасного в мужичке не было, только пахло от него кислым вином.
Бомж, решил Костя и полез в аптечку. Он быстро отыскал нитроглицерин и сунул Захарычу в рот сразу пару зерен.
– Может, запить надо, – предложил мужичок бутылку, в которой явно плескалось вино.
– Нитроглицерин должен рассосаться, – вспомнил Костя и стал искать панангин и кардиамин в ампулах, потом закатал рукав рубашки Захарыча, один укол сделал в вену – да так, словно занимался этим всю жизнь, а другой – под кожу. Оказывается, и этому его обучили. Молодец, генерал, все предусмотрел, подумал Костя, наблюдая, как розовеют щеки у Захарыча.
– А ты кто такой? – спросил он у мужичка, который только и делал что прикладывался к бутылке.
– Металл таскаем… – небрежно ответил мужичок, подбоченясь.
– Какой металл?
– Цветной в основном. С танков. Но берем и сталь.
– Иди ты! – невольно произнес Костя, не поверив ни единому слову мужичка. – Эти ж катки, наверное, килограммов по двести весят, с невольным уважением к чужому труду подумал он.
– Не-е-е… – протянул мужичок, – мы катки не берем. Мы по мелочам. Пулемет можем взять «Корд» или спаренный ПКТМ. Кому что нужно. Систему оптико-электронного подавления можем по заказу оттарабанить. Машина с краном на всякий пожарный у нас имеется. Прошлый раз гусеницу заказали за два куска. Вытащили. Намаялись, но вытащили. Жить можно!
Это несколько меняло картину, которую собирал из пазлов Костя, правда, не особенно. Получалось, что металл нужен не только Зоне, но и людям. Да-а-а… осуждающе думал он.
– А как вы отсюда вывозите?
– По разному: по воде, и по Устьинскому мосту тоже можно.
Плохо, связь не действует, с сожалением подумал Костя, я бы генералу хорошую весть сообщил, хотя мужичок ему не совсем понравился – привирает он, наверное, для красного словца. Все равно это хорошая весть, подумал Костя. Значит, Зона не имеет сплошной обороны. Значит, в ее энергетическом поле есть дыры. Может, она устала обороняться, а может, энергия кончается или ее просто не хватает заткнуть все дыры. Кто его знает?
– А сколько вас?
– Да пятеро. После ночной отсыпаемся. Меня Василием зовут.
– Уходил бы ты отсюда, – предупредил Костя, – здесь опасно.
– А где не опасно? Вон давеча на моего корешка цветок с балкона упал… – Василий выразительно посмотрел на Костю и весело приложился к бутылке.
– Понятно, – согласился Костя, аргумент был более чем железным – жизнь копейка, судьба – индейка.
Не мог же он рассказать, что Зону закидают ядерными бомбами и ракетами. Не было у него таких полномочий. А вдруг об этом узнают те, кто сотворил эту Зону, и примут соответствующие меры? В таком деле болтун хуже предателя.
Захарыч вдруг зашевелился сразу всем телом и открыл глаза:
– Где я?
– Привет, Захарыч! – завопил Василий. – А мы тебя уже поминать собрались, – он торжественно потряс бутылкой.
– Я тебе помяну! – возмутился Захарыч. Он сел, ощупывая себя, и спросил: – Что это было?
– Да ничего серьезного, – успокоил его Костя. – Устал ты просто, вот и плохо тебе стало.
– Не-е-е-т… – не поверил Захарыч, – я точно помню вспышку справа.
– Точно! – опять завопил неугомонный Василий. – Вспышка справа! Вспышка слева! Ложись! А еще есть команда «Газы!»
– Угомонись, Василий! – прикрикнул Захарыч. – Здесь дело серьезное, государственной важности, а ты буянишь. Стыдно!
– А чего я? – обиделся Василий, – я ничего… я как все… Ты что, на Красную площадь идешь?
– Ну… – Костя был занят тем, что мерил давление Захарычу.
Нормальным у Захарыча стало давление – как у олимпийца, а пульс – наполненным и злым.
– Я бы не ходил. И никто из наших не ходит, потому что убивает сразу. Андрюха Мамонтов польстился на радиостанцию и не вернулся.
– Как себя чувствуешь, Захарыч? – спросил Костя, пропуская мимо ушей насчет «не вернулся», словно это было не «про него».
От страха за Захарыча он невольно перешел на «ты», хотя вроде бы и не положено было по возрасту, но перешел, сорвался. Однако Захарыч, кажись, был не против, потому что оживал все больше и больше.
– А как он шел? – спросил Костя, не отрывая взгляда от Захарыча.
– Через Варварку.
– Значит, через Варварку нельзя, – понял Костя.
– Нельзя – подтвердил Василий.
– А где можно?
– Не знаю, – пожал плечами Василий. – Мы вообще на Красную площадь ни разу не ходили, боязно. Говорят, там какие-то эти ходят.
– Кто?
– С коломенскую версту.
А мне деваться-то некуда, подумал Костя так, словно его обрекли на заклание. Или пан, или пропал. За мной вся Россия. Эта мысль его грела лучше всего, кроме, конечно, обещания Лере вернуться. Кого еще из сталкеров ждет такая красавица? Только меня.
– Мне бы корвалольчика… – пожевал Захарыч губами. – Люблю я его… Пару столовых ложечек – и я, как новенький.
– Правильно! – прокомментировал Василий.– А я огурчик дам! – Василий полез в карман необъятного пиджака.
Аптека была в двух шагах. Костя вспомнил. На всякий случай он порылся в аптечке. Корвалола в ней, конечно, не было. Генерал все предусмотрел, кроме корвалола, даже никому ненужный жгут сунул, а простейший корвалол не сунул.
– Захарыч, ты полежи, – попросил Костя, – а я за корвалолом смотаюсь. Василий за тобой присмотрит. Присмотришь?
– Присмотрю, – беспечно отозвался Василий, демонстрируя малосоленый огурец, который пах укропом и другими пряностями.
В другой ситуации Костя глотнул бы винца и закусил вкусно пахнущим огурчиком, но надо было бежать. «Анцитаур», как всегда, молчал, словно ему дела не было до Захарыча. Вот эгоист! – решил Костя, знал бы, не приобретал. Это была отдельная и очень странная история: когда Костя покупал в Чернобыльской Зоне у Сидоровича Ивана Каземировича оружие, получилось так, что «анцитаур» сам выбрал Костю и ночью «пришел» к нему. Отделаться от него было невозможно. Из-за этого за Костей и Бараско гонялись все «южные» сталкеры. Но, конечно, не догнали. Костя вспоминал эту историю с большим удовольствием и страшно собой гордился, потому что они обвели преследователей вокруг пальца и попали на очень странный бронепоезд, который шел за Зону, в Дыру за хабаром.
Василий по-свойски подмигнул Захарычу и потряс бутылкой, в которой все еще что-то плескалось. При этом он издал лошадиное ржание.
– Мне уже хорошо, – бодро отозвался Захарыч.
Он сидел на поребрике и