светились восторженным огнем. Вдруг, почувствовав на себе чужие взгляды, повернул голову, увидел Эраста, улыбнулся и с радостью бросился к нему. А еще она заметила, что у него не было мочки уха, словно та была отрезана острым кинжалом.
- Я видела его раньше! - с восторгом прошептала Анна.
- Конечно. Конечно, видели, кто же его не видел? – засмеялся Эраст.
- Он мне напоминает … Ван Гога!?
- Именно так, - загадочно прошептал Ераст, потом громко воскликнул, пожав руку незнакомцу:
- Познакомьтесь, дружище – это великая актриса, звезда сцены и кино!
- Да уж, великая, - смутилась Анна, покраснев, - одна главная роль в театре и одна в кино.
Тот уважительно кивнул, поцеловав руку Анне, и снова взгляд его устремился вдаль, словно находился он в другом измерении, где все выглядело по-другому. Ничего удивительного на их пути не было, видимо глаза его были так устроены, видели он все в другом свете. Эраст взял его под локоть, и они втроем зашагали по улице. Потом он продолжил:
- Вы не правы, Анна.
- К сожалению, права.
- Одна роль? Вы знаете, как это немало. Как это много! А сколько ролей было сыграно сердцем, сколько пережито? Леди Макбет, Каренина, Жанна д’Арк? Сколько еще было несыгранных шедевров?
- В том-то и дело - несыгранных! Я играла их в своем воображении. Все не то!
Гарин сурово на нее посмотрел и горячо воскликнул:
- Нельзя так говорить! Мысль материальна, дорогая моя, вы должны знать это. Пока вы думали, мечтали, фантазировали – где-то на далекой-далекой планете поднимался занавес, актриса выходила на сцену и играла. И тогда в небе зажигалась новая звезда.
- В небе… Да в небе… Но не здесь.
- А, знаете, какая необычная судьба у этого замечательного человека? – и он кивнул на спутника. Тот находился в какой-то прострации, озираясь по сторонам.
- Он написал сотни картин, прожив всего 37 лет. Ох уж эта магическая цифра 37 - ничего не напоминает?
- Пушкин,… Маяковский, Одоевский.
- Конечно, и не только они. А сколько еще было таких юнцов, ушедших во цвете лет. Но, успел он написать множество великих картин. Только за последние два месяца своей жизни наваял их больше 70-и. А та, которая осталась стоять после его кончины на мольберте, изображала густой лес, где корни деревьев были переплетены…
Вдруг незнакомец очнулся и, грустно улыбнувшись, воскликнул:
- Так хотелось зацепиться за эту грешную землю, дорогой Эраст!
- Слишком высоко над ней поднялись ваши деревья, дружище, они имели неосторожность кронами прикоснуться к небу, - ответил Гарин.
- К небу?... Да, к небу, - пробормотал тот.
- И вы о чем-то жалеете?
- Я? Нет! – на всю улицу закричал он, а Эраст засмеялся, воскликнув: - совершенно безумный человек! Одно слово – Гений! Вот так,… о чем это я?... Ах, да! А при жизни он продал всего одну картину. На вырученные деньги выпил несколько чашечек кофе! Остальные шедевры раздавались или пылились на чердаке. Вы слышали, сколько стоят его картины сегодня?
- Да.
- Такая вот судьба. А вы говорите - всего одна роль.
- Кстати, вас ждут, - вдруг произнес человек, невероятно похожий на великого художника.
- Кто? Где? – изумилась она.
- Вы знаете, кто. А где? – и, улыбнувшись, подмигнул Эрасту, - и это вы знаете. Меня просили передать, что вы изволили задержаться - третий акт не сыгран. Зрители в нетерпении, - вдруг он перевел взгляд на здание, мимо которого они проходили и горячо воскликнул:
- О! Потрясающе! Какой балкон, а лепнина! Друзья, я должен здесь ненадолго остаться!
- Ну, конечно! – засмеялся Эраст. Они наскоро попрощались и пошли своей дорогой. Анна обернулась и увидела, как тот отошел спиной на несколько шагов к середине улицы, и теперь, не отрываясь, смотрел на дом, который его так заинтересовал. Вдруг послышался пронзительный визг тормозов, крики. И тут Анна увидела, как машина проехала сквозь этого человека, а он уже таял, фигура его растворялась, пока не исчезла совсем.
- А был ли он? – подумала она.
Гарин невозмутимо шел рядом, ничего не говоря.
– Или не было?
Но в голове все продолжали звучать слова: - Вас ждут. Третий акт не сыгран.
- А был ли второй акт, был ли первый? – подумала она. Ответа на этот вопрос не было, а Гарин молчал, чему-то улыбаясь.
Через несколько дней она играла последнюю в этом фильме сцену. Режиссер снова и снова повторял. Дубль и еще один. Анна знала, что через несколько минут все закончится, и она навсегда покинет съемочную площадку, а потом наступит пауза и тишина. Снова тишина на долгие годы, может быть, навсегда. Но, пока она играла, отдавая всю себя.
Ночь, гостиница, в маленьком уютном кафе два человека. Они не виделись многие годы, но теперь встретились вновь. Когда-то они любили друг друга, по нелепой случайности расстались, но, на короткий срок снова оказались вместе. И пока не закончится эта сцена, они будут рядом. А мгновение это превратится в долгую жизнь, которой не суждено было случиться за стенами гостиницы, куда их занесло по воле судьбы.
Гарин сидел на месте режиссера и больше не останавливал. Он был в восторге – все получалось. Он был доволен актрисой, а кинолента продолжала вращаться.
Анна играла! Она была на вершине блаженства. Проживала каждое мгновение, где секунды и минуты, превращались в годы, прошедшие мимо нее. Время – странная штука. Оно мчится, не позволяя его остановить, но иногда, если ты любишь - замирает, дарит тебе миг длиною в целую жизнь, где можно раствориться навечно, навсегда.
Анна играла, она была счастлива, и думать не хотелось не о чем, а душа ее снова была свободна, и актриса чувствовала это. Она так долго этого ждала. А десятки, сотни персонажей уже проходили мимо – ее несыгранные роли, ее несбывшиеся мечты - теперь они были рядом. И Эраст – этот великий человек в эту минуту тоже был с ней. Он сидел напротив и внимательно с восторгом на нее смотрел. Голос партнера завораживает, обволакивает, напоминает о прошлом, ведет за собой. И она смело мчится за этим человеком все дальше и дальше. Вдруг перед глазами облако. Не думая ни о чем, она бросается туда, и остается совершенно одна. Внезапно появляется Эраст. Волшебная улыбка сияет на его устах. Он видит, что с ней происходит, он знает обо всем, он сам не раз проходил через этот восторг и теперь за нее счастлив. А дверь…, та волшебная дверь снова перед глазами - остается только переступить заветный порог. Эраст чувствует здесь себя, как дома, смело заходит первым, над головой уже видно бесконечное звездное небо, и яркая комета приближается - очень скоро она осветит все пространство вокруг. А тысячи, миллионы людей, заняв места на пологом склоне амфитеатра, с восторгом ждут ее.
Это было чудом. Необыкновенным чудом. Сколько лет она ждала, сколько терпела, мчалась по жизни, ища. Оглушительная слава, потом авария, скитания, мучения, поиски, бесполезные мытарства по театрам и, наконец, роль! Снова РОЛЬ! У порога его величество Зритель, а рядом с ним, конечно же, дон Мигель! В руках он держит огромную охапку цветов, за которой едва виден. Анна смело приближается, уже готова ступить в этот волшебный мир, и вдруг… проклятая команда:
- Стоп! Снято! На сегодня все!
Фигуры тают в темноте, снова яркий свет прожекторов, а издалека все тише и тише доносятся знакомые голоса:
- Куда же вы?
- Мы будем ждать вас!
- Сколько времени ни понадобится, мы будем ждать!
- Вы обещали! Вы должны играть третий акт!
И тишина. Кромешная тишина.
Гарин сидит на режиссерском месте. Он с улыбкой на нее смотрит, понимая состояние актрисы, потом говорит:
- Все, Аня, ты сделала это, спасибо. Умница, я не сомневался в тебе.
- Прощайте, - шепчет она, собираясь уйти.
- Увидимся, - улыбается он одними глазами, но она понимает его без слов. - Еще увидимся, и ты знаешь где.
- Да, - улыбается она в ответ.
Вечером, вернувшись в театр, она подошла к главному режиссеру, и потребовала у него роль. Главную роль. Она хотела играть Леди Макбет. А этот спектакль уже давно украшал сцену театра. Она должна ее играть! – подумала актриса, словно что-то загадав. Это был десятый театр, в котором она работала после возвращения в Москву. После того, что с ней случилось сегодня, она словно поднялась с глубокого дна, вынырнула, глотнула свежий воздух и назад не собиралась. Режиссер удивленно на нее посмотрел, обычно актрисы не разговаривают с ним таким тоном, а эта настаивала, требовала. Хотя, скорее всего, имела на это право, - подумал он. - Именно она и должна играть эту роль. Только… К сожалению, это невозможно – спектакль снимут. Роль. Что же ей предложить? – подумал режиссер. Он любил эту актрису, понимал ее, но ничем помочь не мог, впрочем, как и я. Вдруг глаза его блеснули, и он весело произнес:
- Макбет подождет. Кстати, скоро Новый год, мы будем…
- Играть новогоднюю сказку! - перебила его она.
- М-да... Конечно! И в ней вы сможете сыграть…
- Снегурочку!
Он засмеялся.
- Почему Снегурочку? Кстати, сколько вам лет?
- Сорок три.
- О! Вы переходите в следующую возрастную категорию, где открывается масса возможностей! Теперь вы можете позволить себе замахнуться на более значимую роль!
- Вы имеете ввиду… Бабу-Ягу? – пошутила она.
- Да! – счастливо произнес режиссер - он не шутил. – Это одна из главных ролей. Поздравляю с назначением!
- Спасибо, - прошептала Анна,… Вернее, Анна Ивановна, и удалилась, содрогнувшись от ужаса.
- Не смогу, - шептала она, - нет, не смогу! Больше я так не смогу!
- Чего же ты хочешь? – зло спросил ее внутренний голос. Это был он. Снова он. Как он ей надоел! Все надоело!
- Чего я хочу? Я ухожу из театра!
- Искать другой?
- Нет. Я ухожу из театра навсегда!
- Но, ты актриса!
- Поэтому ухожу! Эта жизнь для меня закончена.
- Какая же будет следующая?
- Не знаю. Мне все равно. Знаю одно – больше я так не смогу.
И все-таки я решил ей помочь дописать эту главу до конца, дописать жизнь, к которой она так стремилась, пожертвовав ради нее всем. Передо мной стояла непростая задача. Я видел, что она сдалась, но не сдался я. И теперь я должен был снова что-то придумывать. Но, что я мог сделать для актрисы? Ей всего 43 – возраст небольшой, иные творят на подмостках до глубокой старости, но в эти годы трудно начинать все с самого начала, добиваясь вершин. Время упущено. Значит, ей уже 43! Мне предстояло придумать нечто такое, где не помешает шрам на ее лице, ни возраст, ни клеймо диссидентки, кроме того это должна быть непременно - главная роль! Только на нее согласится актриса. Ей нужно все или ничего. Задача невыполнима. Но, оставить ее в таком положении я не мог, зная, что имею дело с талантливым человеком, да и не хотел, но был на нее зол.
Можно было привыкнуть, подождать, нашелся бы какой-то выход, - ворчал я, - непременно нашелся бы, - но в глубине души понимал, что это невозможно. И тогда я решил дать ей последний шанс. Главная роль?! Что же – подумаем… И все-таки мне кое-то удалось!
Однажды Анне Ивановне позвонили с киностудии и предложили… главную роль. В отдел дубляжа требовалась актриса на озвучивание иностранных фильмов. Поначалу все складывалось хорошо. Лицо ее оставалось в тени, возраст не был помехой – она обладала удивительным голосом и могла произносить текст за совсем еще юных героинь. И завертелась кинолента. О, волшебный мир кино! Теперь ее голосом говорили такие замечательные актрисы, как Ингрид Бергман и Грета Гарбо, Бетт Дэвис и Арлетти, Мишель Морган и Лючия
