елей, тяжёлые, словно ватные, ноги сминали под собой тоненькие веточки малюток-кустарников, спрятавшиеся в густой зелени травы. Мужчина в впопыхах едва не провалился в неглубокую канаву, которая служила границей частной земли и за которой сплошным рядом росли кусты шиповника. Падая, он инстинктивно схватился за них, и вмиг многочисленные шипы вонзились в руки.
- Чёрт! – возопил Константин, разжимая ладони, и тут же съехал на дно канавы, по которому протекал небольшой речек, впадавший в Каринку.
Холодная вода, боль и досада отрезвили незваного гостя. Он зло сплюнул и осмотрел кусты, ища лазейку. В нескольких метрах обнаружилась пустота, и Костя использовал её для достижения своей цели.
Он пробирался сквозь чащобу леса, спотыкаясь и падая об непонятно откуда взявшиеся пеньки и могучие корни вековых исполинов. Несколько раз лапы сосен больно хлестнули его по лицу, а незаметный, но крепкий сучок едва не оставил без глаза.
- Действительно заколдованное место, - в страхе прошептал Константин, с опаской озираясь по сторонам и прислушиваясь к угрожающему скрипу раскачивающихся вершин деревьев.
Он остановился перевести дыхание и неистово перекрестился:
- Чур, меня! Правду мать-то говорила!
Но непреодолимое желание увидеть любимую всё-таки толкало его вперёд. Вскоре деревья начали расступаться, и Константин вышел на край поляны. Осмотревшись и продолжая таиться, он осторожно стал пробираться вдоль её края.
Через несколько минут Костя услышал заливистый смех Серафимы и голос Глеба:
- А когда Илюша увидел деревянные настилы вдоль стройки, всплеснул ручками и воскликнул: «Посмотри, папа, здесь всё протратуарено!»
Серафима, улыбаясь умозаключениям сына, поставила в тени старой сосны кувшин с квасом, положила на пенёк оселок и вернулась к мужу за косой, но Глеб, навалив их ствол соседнего дерева, привлёк к себе жену:
- Симушка, девочка моя!
Его губы осыпали её лицо нежными поцелуями, а рука накрыла упругую грудь.
- До ночи не так долго осталось…
- Соскучился.
У Константина от жгучей ревности закружилась голова. Ярость охватила сознание: в каких-то десяти метрах его любимая женщина млела от ласк соперника! Она начинала трепетать в его руках! Этот урод гладил её роскошное тело!
Ненависть перехватила дыхание, вырывая из лёгких сдавленный кашель. На миг Константин потерял равновесие, нога соскользнула с кочки, на которой он случайно оказался, и тотчас острая боль пронзила лодыжку.
Скрипя зубами, непрошеный гость наклонился, растирая поврежденные связки и с трудом унимая противное першение в горле.
«Чёрт! – злился он. – Чёрт! Чёрт! Чёрт!»
Милое воркование Серафимы вновь привлекло внимание. Нежно целуя мужа, она расстегнула его лёгкую безрукавную рубаху, а он, приподняв подол длинной юбки супруги, обнажил её красивые ноги.
«Лопни мои глаза, если она останется с ним! Я убью его! – Константин в бессильной злобе сжал кулаки. – Она всё равно станет моей! Или ничьей!»
Нога вновь просигналила болью, и он вынуждено отступил, поклявшийся дождаться своего часа и схоронить в своих объятиях любовь юности и всей жизни.
_
Константин отхлебнул пиво из банки и бросил взгляд на грунтовку и поместье Серафимы. Он третий день не покидал свой наблюдательный пункт, сидя в густых зарослях облепихи на склоне холма, с которого отлично просматривался дом и его лужайковая зона с огородом и прудом семейства Зыряновых.
«Должна же ты хоть куда-то сходить одна без сопровождения родственников!» - негодовал воздыхатель, увидев вышедшую из дома Серафиму с большим тазом выстиранного белья. Развесив его, она вновь скрылась за дверями и через несколько минут появилась на крыльце с ведром. Её свекровь Валя ожидала любимую сноху у стеклянных теплиц. Третий день Костя наблюдал за нескончаемостью заготовок на зиму в этом доме, да и с момента приезда из Москвы он не раз слышал сетование матери о невиданном урожае овощей в этом году.
«Пускай сто тысяч лет пройдёт,
Но я упрямый! Я дождусь,
Когда заправят самолёт,
в котором я к тебе вернусь…»
Тихо пропел Константин, следя за хозяйственной Серафимой. На неё невозможно было налюбоваться: красивая, в нарядном домашнем платье и чистеньком передничке. Все её движения были грациозны и мягко перетекали из одного в другое. Было видно, что домашние хлопоты радовали её.
Матвей, сидя в тенёчке недалеко от спящего Арсения, что-то плёл из лозы.
«Неужели они ей не надоели? – раздражался Константин. – Неужели ей не надоела эта рутина? Эта тюрьма? Неужели ей не хочется вырваться отсюда? Не поверю…»
У терема притормозил хозяйский NISSAN, из которого вышел Глеб. Открыв багажник, он достал из него увесистые сумки и вошёл в дом.
Константин видел, как через несколько минут Глеб появился на дворовом крыльце; как старшенький Илья с радостным криком подбежал к отцу и тот, подхватив сына, подбросил его в небо, и, поймав, удобно усадил на своих руках; с каким теплом и уважением старики приветствовали кормильца семьи; и как, чуть смущаясь, подошла к нему жена и, на секунду прильнув к его плечу, сказала что-то, а он, порывшись в кармане брюк, протянул на ладони маленький подарок.
- Ну почему он, а не я? – Костя со злым отчаянием сломил верхушку маленькой ёлочки и отшвырнул её. – Почему судьба благосклонна к таким кретинам?
Он в отчаянии сдавил виски руками и глухо зарычал, выпуская гнев и обиду, затем опустился на землю и заплакал.
_
Константина заставил придти в себя рокот мотора, пролетевшего над ним вертолёта. Мужчина сел, потёр ладонями лицо и продолжил свои наблюдения за поместьем Зыряновых. Глеб колол дрова, а дед Матвей с Ильёй дружно снашивали их в дровеник. Бабушка Валя, держа в руках какой-то свёрток, вышла из дома и пошла в сторону центра Чернухи. Серафимы нигде не было видно. Костя заволновался. Он вскочил и ещё раз внимательно осмотрел видимую часть двора, лужайку, огород и подлесок.
«Где она? Почему её нет? – заметался он, и облегчённо вздохнул, увидев вожделенную мечту, идущую из леса с маленькой корзинкой в руках.
«Дубина! Свой шанс упустил! Она же была одна!» - разозлился на себя Константин.
Серафима не спеша подошла к ручейку, соединяющему пруд с Каринкой, перепрыгнула через него и продолжила свой путь к летней кухне, вокруг которой благоухали и радовали взор домочадцев и гостей цветы, и которая располагалась между домом- теремом и огородом. Она оставила корзинку на столе и, поправляя платок, скрылась за воротами хлева. Вскоре она вышла наружу, держа в руках деревянные грабли.
Константин напрягся: в душе засветила надежда.
Молодая хозяйка приблизилась к мужу, потрепала чуб сына и позвала его с собой. Паренёк, отряхнув от сухой пыли и мелких щепочек футболку и штаны, побежал вдогонку.
«Она пошла ворошить сено на ту поляну! – догадался наблюдатель. – Одна! Её щенок не в счёт!»
Не обращая внимание на тупую боль в лодыжке, он захромал по знакомому маршруту. Перебравшись через канаву, Костя снова очутился во враждебно настроенном лесу. Собрав всё мужество, он перекрестился, поплевал во все стороны и, с трудом дыша от возникшего животного страха, всё-таки шагнул в чащобу.
Ветки деревьев-гигантов и молодой поросли снова нещадно стали хлестать по лицу и телу незваного гостя с дурными мыслями, сухие сучки царапали кожу и порвали рубаху, преграждая ему путь. И как бы Константин не старался лавировать, обходя оживших, словно в сказке грозных непонятных стражей, он всё равно получал оплеуху или пощёчину, всё равно продолжал спотыкаться и падать.
«Может вернуться? - наконец, остановился он. – И подкараулить её где-нибудь в Чернухе? Что-то совсем мне нехорошо. Лихо как-то…»
Но, едва отдышавшись, мужчина, коря себя за малодушие, упорно продолжал пробираться через заросли в сторону поляны.
Серафима с Ильёй были уже там. Мать с сыном пели какую-то песенку. Деревянные грабли с лёгкостью скользили по скошенной траве, собирая высохшее сено.
- Мама, а можно мне здесь босичком побегать? – мальчик сел на пень и начал расстёгивать сандалеты.
- Лучше этого не делать. Взгляни, насколько остры сухие части стебельков скошенных цветов и трав, торчащих из земли. Потрогай их пальчиком – они словно иголки. Поэтому, если ступишь босой ножкой, то обязательно поранишься.
Илья присел на корточки и осторожно опустил ладонь на колючие срезы.
- Серафима! – Константин вышел из укрытия.
Малыш испуганно вскочил и посмотрел на мать, которая инстинктивно отступила назад, прикрывая собой ребёнка.
- Серафима, здравствуй!
- Привет, - натянуто улыбнулась она, пряча растерянность и испуг.
- Вот, вернулся, – мужчина, медленно приближаясь, развёл руками. – Всех друзей повидал, со всеми поговорил, только тебя ещё не видел. Как живётся-можется?
- Зачем ты пришёл сюда?! Уходи! – уловив на себе блуждающе - похотливый взгляд, красавица-хозяйка наклонилась к сыну и быстро шепнула. – Беги за отцом!
Илья помедлил, не желая оставлять мать без защиты, но, смекнув, что силы слишком уж неравны, припустил до дома…
Константин остановился от неё в полуметре и, любуясь дорогими чертами, тихо спросил:
- Почему ты так неприветлива? Я же к тебе с добром…
- С добром через калитку приходят да не таятся. А ты как вор какой-то…
- Не сердись, любимая. Зачем омрачать первую встречу после долгой разлуки? – он обнял Серафиму и коснулся губами её щеки.
- Убирайся! – вырвалась она. – Сейчас Глеб придёт и церемонится с тобой не станет! Уходи, пока не поздно!
Константин, мягко улыбаясь и не слыша предупреждения, взял её руку и провёл по своей небритой щеке.
- А ты ещё красивее стала и пахнешь по-прежнему цветами, лесом, молоком. Прекрасная пленница в заколдованном лесу…
На ветке бузины защёлкала сорока.
- Почему ты думаешь, что я пленница?
- Люди говорят, Симочка, люди. И жалеют тебя, что не можешь ты по собственной воле даже со двора выйти, работаешь на огороде как проклятая. Беспросветное твоё существование, милая моя. Достойна ли такого?
- Если живу так, то достойна. А почему лес заколдован?
Не встречая от Серафимы сопротивления и отторжения, Константин приободрился и ещё больше уверовал в свои фантазии и предположения, не понимая, что собеседница разговорами лишь тянет время, с нетерпением ожидая мужа.
- Хорошо, что у тебя нет времени гулять там, - он ткнул пальцем в сторону чащобы, - сама бы в этом убедилась. Жуткое место! Там только фильмы ужасов снимать можно. Даже спецэффекты не понадобятся.
- А Илюша с соседскими ребятишками любит там играть, – задумалась Серафима. – Белочек там много и семейство ежей живёт.
Константин шумно втянул носом чистый воздух и снова ощутил аромат любимой женщины. Она была так близка сейчас! Зелёные глаза с грустинкой смотрели куда-то в сторону. Белый в мелкий рисунок ситцевый платок скрывал тугой пучок чёрных густых волос и гармонично сочетался с выбившимися прядями на висках и смуглым оттенком бархатистой кожи. В аккуратные мочки ушей были вдеты очень красивые серьги с натуральным изумрудом. Длинное лёгкое платье с треугольным вырезом освежалось белым кружевным воротничком и таило под своим покровом сильное и словно
