-1-
Утомлённый жарким солнцем слабый ветерок вяло шевельнул льняную занавеску раскрытого настежь кухонного окна. Залетевшая с улицы пчела монотонно загудела над вазочкой с прошлогодним вишнёвым вареньем. Костя резким движением руки поймал её и быстро раздавил огрубевшей натруженной ладонью. Его мать выложила на блюдо разогретые отварные рёбрышки козлёнка, ополоснула под краном пучок зелёного лука и укропа.
- Наедайся. В Москве-то, небось, не зажируешь…
Константин налил себе рюмку водки и залпом выпил её, закусив посоленным свежим огурцом.
- У Лизки-то как дела с Домниным?
- А никак.
Лариса Аркадьевна села за стол напротив сына не в силах оторвать от него любящего взгляда.
- Разбежались они с Игорем ещё зимой. Сейчас с Сашкой Студнёвым сожительствует.
- Ну и как?
- Пьют, – вздохнула мать. – Бывает, что и дерутся. Никак миру не хватает. А что им делить-то?
- Видимо, есть что, – прочавкал Костя и снова наполнил рюмку. – Может, поддержишь меня? Все-таки домой вернулся.
- Как там в Москве-то? – Лариса Аркадьевна поморщилась после глотка горькой.
Отрезав одно рёбрышко, она посолила его крупной солью и закусила.
- Грязь, смог, бешеный ритм жизни, обман, подстава, воровство, хамство и надменность так называемых коренных москвичей. Словом, ничего хорошего. Кто может сдавать свои квартиры в наём и жить в пригороде, так и поступают, остальные крутятся, кто как может. Не просто в столице жить. Всё очень дорого, и время полетает со страшной силой. Два года там «отбухал», а кроме работы, метро и съёмной комнаты ничего не видел. Даже в ресторане не был. Что ни говори, а у нас здесь намного спокойнее и лучше. И что в этой Москве нашли? Чего все туда стремятся? Я не понял. И сам туда больше не поеду. Я, мать, планирую так: до осени дома побыть, отдохнуть, тебе помочь в чём-то, а там на север податься.
- А дома-то чего тебе не сидится? «Хорошо там, где нас нет». Поговорка такая хорошая есть. Устройся на наше торфопредприятие. Там же неплохие деньги зарабатывают! А на зимний период можно подработку найти в Чернухинском колхозе. Умные мужики так и поступают. Посмотри-ка Лебедев, например, сыну хорошую машину купил, а Матвеев обеих дочерей в Питерском университете обучает на платном отделении, да ещё и комнату для них снимает, чтобы по общежитиям не мотались.
- Всё это, мам, не то! Не то! – откусил и захрустел луком Константин. – Мне много надо денег. И сразу.
- Такое не бывает. Разве что клад повезёт найти. Да и зачем тебе много денег, тем более быстро?
Он отвёл взгляд и уклончиво ответил:
- Надо, мать.
На улице послышался шум подъехавшей большой машины и мужские голоса. Константин подошёл к окну, чиркнул зажигалкой и закурил:
- Чернышёвы, я смотрю, новую мебель купили.
- А почему бы и нет? Татьяна в мясном цехе работает в Чернухе, а Пётр в ремонтных мастерских, да и у Ивановых в кузне сварщиком подрабатывает. Ещё их отпрыски Васька с Машкой на себе сорок соток подсобного хозяйства тянут. Родители так и сказали, что излишек урожая продадут и купят им то, что детки хотят. Васька-то о компьютере мечтает, а Мария нарядами грезит. Конечно, девка-то на выданье. Мать-то её говорит, что дочка всё приданое собирает, чтобы к свекрови не с пустыми руками придти.
Константин усмехнулся.
- Дальновидная какая.
- А как же? Не все же в бутылке видят предел мечтаний. К тому же она девушка порядочная, работящая… - со своим материнским умыслом обратила внимание сына на повзрослевшую соседку Лариса Аркадьевна.
- Ты мне лучше о Серафиме расскажи.
- Опять ты за старое! И думать о ней не смей! И не лезь туда! Серафима – баба верная, да и Глеб быстро учует, откуда ветер дует. Не связывайся с ним! У него есть, что терять. Он ни перед чем не остановится! Да и старый Матвей лучше умрёт, чем позволит кому-либо счастье внучкино разбить! – не на шутку обеспокоилась мать, вразумляя взрослого сына.
- Я так просто спрашиваю, – спокойно уточнил Константин и затушил сигарету.
Женщина недоверчиво посмотрела на него:
- Ну что о ней рассказывать? Живёт и здравствует на своём поместье. Второго сына Глебу родила. Арсению, если не ошибаюсь, уже год исполнился. Оба ребёнка здоровые, крепкие, не болеют. Очень развиты и смышлёные. Это я тебе как врач говорю. Видела их, когда Серафима по каким-то делам к нам в Гусево приходила. Хороши её детки! Толстощёкие бутузы. Загляденье. Не капризные, а радостно-спокойные какие-то.
- А промеж себя как Серафима с Глебом живут? Что люди говорят?
- Хорошо живут. Дружно. Иначе она детей ему рожать не стала бы.
- Это ни о чём не говорит. Вон у Веденеевых трое на лавке у стола сидят, хотя и мать, и отец особой любви друг к другу не питают.
- Не-ет. Про Зыряновых такое не скажешь. У неё на лице написано, как она счастлива с мужем. Светится вся счастьем-то. Восияет. Прошлым летом новоселье отметили. Глеб-то для семьи какой дом отстроил! Терем. Лизка ходила к ним в гости, потом рассказывала, что очень красиво в нём. Просто, но красиво. И очень спокойно. Умиротворением всё напитано и теплом. И по-особенному в их доме светло. Уж не знаю, какой там особенный свет, но Лизка говорит, что уходить совсем не хотелось. Все, кто был у них в гостях, это же твердят. А ещё говорят, что и на всём поместье это умиротворение чувствуется, радость и покой. Хотя другие отзываются иначе. Ты помнишь, что знаменитые черничники примыкают к их землям. Некоторые селяне без спросу пересекали границы поместья и заходили в их лес. Так вот. Они все, как один, утверждают, что, только зайдя на чужую территорию, они тут же покидали её. Почему? Да потому что какая-то невидимая сила выдавливала их оттуда, вселяя страх и ужас; потому что начинали жутко скрипеть деревья, а ветви хлестали по лицам и даже рвали одежду. Были и те, кто подворачивал там ноги. К нам в больницу неоднократно обращались за помощью.
- Заколдовано там, что-ли? – Константин не верил в эти басни.
- Кто знает? Может, Серафима что и нашептала. Зря что ли в преемницах у Макаровны была?
- А у Глеба как с бизнесом?
- Говорят, что ещё один магазин открыл. Уж не знаю, какой по счёту. Денег у Зыряновых много. Могут ни в чём себе не отказывать. Но Серафима всё по хозяйству копошится, огород обихаживает. Матвей с её свекровкой всегда рядом. Сам-то Глеб частенько в городе находится, да по командировкам разъезжает. Но опять же, Лизка сколько бы раз к Симе в гости не наведывалась, Глеб всегда был дома. Так что, сам видишь, мужик везде успевает: и бизнесом руководить, и семью без внимания не оставляет.
- Значит, всё у них хорошо…
Константин опёрся локтями о подоконник и, рассматривая скамейку и цветники у подъезда, зло плюнул вниз. Лариса Аркадьевна собрала использованные тарелки со стола и, размышляя о соседской девушке Марии, начала мыть посуду.
– Ты, Кость, деньги-то московские куда думаешь применить?
- Знаю куда, – глухо отозвался сын и, сунув ноги в кроссовки, он вышел из квартиры.
_
Полуденная жара спадала. Константин неторопливо прогуливался по улицам родного посёлка. За два года мало что изменилось в нём. Всё так же бабки во дворах двух- и трёхэтажек, сидя на скамейках, судачили о нищенской пенсии и беспутной молодёжи; молодые матери выгуливали своих чад у песочниц и полуразрушенных качелях. Остальной народ, скорее всего, пропадал на работе, в полях, на сенокосе и огородах.
Костя с кривой ухмылкой посмотрел на промчавшихся мимо подростков, гордо восседавших на вошедших в моду маленьких мотоциклах и виртуозно объезжавших многочисленные ямы на приходящей в негодность центральной асфальтированной дороге. Он свернул в кафе «У тополя», надеясь встретить кого-нибудь из своих старых дружков.
- Котька! Друган! Школько зим, Школько лет! – прошепелявил заплетающимся языком изрядно выпивший Степан. - Шадись к нам!
За столиком тупо улыбался едва живой Иван и мудро задумавшийся неразговорчивый Лёха Лопатин.
- Вов! Ещё один штакан вошьми, - крикнул гостеприимный Степан стоящему у раздаточной стойки Кузнецову.
- Здорово, братаны! – Константин придвинул свободный стул к углу столика и присел. – Как жизнь молодецкая?
У Лёхи хватило сил только кивнуть.
- У наш вшо тип-топ, Коть, – за всех ответил Степан. – У меня шегодня выходной, а они…
Стёпка внимательно посмотрел на собутыльников, припоминая причину их появления в кафе, и уважительно изрёк:
- Они тоже отдыхают. Эй, Вовка! Ну, долго ты там ещё? Букшы горят, шпашу нет!
Константин осмотрелся. Кроме них в культурном заведении проводили свой досуг ещё четырнадцать человек. Подошедший Кузнецов шумно водрузил бутылку водки на стол и чистый стакан. В глазах Ивана и Лёхи появилась осмысленность.
- За встречу!
- За возвращение!
- Поехали.
_
Вечерело. Хмель туманил голову Константина. Домой возвращаться не хотелось и он, дотащив невменяемого Ивана до его квартиры, направился в Чернуху.
Он шёл с единственным желанием увидеть Серафиму. Думы о ней помогали скрасить одинокие длинные вечера и нескончаемые неприятности, поджидавшие его в Москве на каждом шагу; его несбыточные мечтания терзали душу, но неиссякаемая вера в отвоёванное счастье придавало силу и терпение. Константин смирился с гибелью жены и ребёнка, но смириться с мыслью о навсегда потерянной Серафиме не мог. «Она должна быть моей! Только я смогу сделать её по-настоящему счастливой! Только я! Потерпи, моя любимая, я скоро вырву тебя из лап этого лысого монстра!» - мужчина чеканил шаг по пыльной грунтовке.
Через полчаса он стоял на пригорке, с которого хорошо было видно поместье Зыряновых. Константин неприятно удивился красоте и массивности нового дома, расположенного на самой высокой точке холма не далеко от дороги. Не достигшая пока должной высоты зелёная изгородь не могла скрыть от любопытных глаз быт домочадцев бизнесмена.
Константин видел Матвея Маркеловича что-то мастерившего со старшим внуком; Шнырю, рядом с которым ползал по траве младший сын Серафимы; двух коз и коня, пасущихся в просторном загоне у вырытого пруда. Мужчина отметил всю гармоничность и продуманность построек и насаждений, от которых действительно исходил покой и сладкая нега. «Ради такой женщины, как Серафима, любую звезду с неба достанешь!» - подумал он, затаив дыхание: с красивого крыльца, выходящего во двор, спускалась его безответная любовь.
«Симушка!» - заликовала душа Константина и тут же замерла: за спиной Серафимы появился Глеб. Она остановилась около Матвея, о чём-то спросила его, погладила по спинке сына и, коротко взглянув на мужа, направилась через огород в лес. Глеб, положив на плечо две косы, последовал за ней.
Она шла той удивительно лёгкой походкой, которой завораживала поселян ещё несколько лет назад.
«Двоих родила, а только краше стала… - поразился Константин. – Царица-дьяволица!»
Он заторопился в сторону поросли смешанного леса, за которым начинались земли Глеба. «Только бы одним глазком на неё взглянуть!» Только бы словечком перемолвиться! А там, Бог даст, украду её отсюда, из этой тюрьмы, из этой золотой клетки… Только моя! Моя!» - шептал он в такт ударам сердца.
Его фантазия спасителя лихорадило тело. Трясущиеся руки раздвигали густые колючие ветви сосенок и
