Что ты делаешь? - попробовал возмутиться я.
Вместо ответа она нагнулась так, что горошины сосков нежно коснулись моей груди и, счастливо улыбаясь, поцеловала в губы.
Я не ответил ей. Полина выпрямилась и удивлённо, с ноткой смущения, спросила:
- Ты меня разлюбил?
- Нет.
- Тогда в чем дело? Я же вижу, ты хочешь!
Могла бы и не спрашивать. Её ладони держали ответ, свидетельствовавший о моих желаниях сильнее всяких слов. А поскольку пальцы девчонки ещё и двигались, моё возбуждение нарастало.
Господи! Ещё немного, и я вполне мог кончить прямо ей в руки, если не в лицо. Надо было на что-то решаться. Я действительно хотел её до безумия и, чем больше хотел, тем больше страшился этого желания. Одно дело - признание в любви, а другое - секс с девочкой-подростком. Но мои чувства в это утро были сильнее разума. Её шалуньи-руки быстро вернули меня к вещам приятным, но менее возвышенным, потому что её шалуньи-руки...
Волна счастья от того, что Полина со мной, от сознания, что эта девочка вообще существует на белом свете, захлестнула меня.
- Да!- выдохнул я.
- Только я всё сделаю сама! - решительно тряхнув волосами, заявила Полина.
Приподнявшись с моих колен и по-прежнему не выпуская меня из своих ладоней, она передвинулась выше.
Я, чтобы облегчить девчонке задачу, обнял её ладонями за упругую и удивительно прохладную, несмотря на жару, попку. Но опускаться на меня девчонка почему-то не спешила. Вместо этого, стоя надо мной на коленях, она смущённо призналась:
- Только знаешь, мне почему-то в самый первый момент бывает... больно. Так что если я вскрикну, не обращай на это внимания, обещаешь?
Я пожалел, что не передушил тех гадов там, на заднем дворе ресторана. Да и двум бомжам на этом свете делать, по-моему, было совершенно нечего.
Я знал причину боли, которой она явно боялась. До этого её либо просто грубо насиловали, либо брали, не спрашивая согласия и не заботясь о том, что она испытывает при этом сама. А если к тому же учесть её девчоночьи габариты и жестокую травму, которую нанесли ей те сволочи неделю назад в лесу...
Чёрт! Я даже ни разу не поинтересовался, как она после всего этого себя чувствует. Стеснялся. Хотя чего уж нам с ней было, собственно, стесняться!
Да и я сам вполне ещё мог быть для этой малышки великоват. Не хватало ещё и мне сейчас причинить ей боль.
- У тебя там... зажило?
Она энергично закивала в ответ.
Я поспешил успокоить её:
- Не бойся, я не сделаю тебе больно. Но прежде принеси любой крем, лучше для лица.
Послушно спрыгнув с постели, Полина метнулась в прихожую, где у зеркала стояла косметика. Вернулась с небольшим тюбиком, вновь забралась на меня.
- Смажь меня, там.
Девчонка старательно выполнила указание.
- А теперь медленно, сама, опускайся. Чтобы помочь ей, я вновь взял её за бёдра и через секунду испытал пронзившую тело сладкую боль и ощутил прохладу её попки.
- Надо же, как по маслу! - восхищённо произнесла юная развратница, осторожно приподнимаясь и вновь, уже смелее, чем в первый раз, опускаясь на мои бедра.
Вскоре девчонка, закусив нижнюю губу и счастливо улыбаясь, уже уверенно оседлала меня и энергично запрыгала. Я, убедившись, что в моей поддержке она больше не нуждается, перевёл ладони на упругие груди и направлял ритмичные движения её тела, чуть сдерживая их: принимать меня ей было всё-таки, несмотря ни на смазку, ни на собственное желание, ещё нелегко. Сказывалась и разница в наших габаритах.
Но именно от этого наслаждение, буквально пронзавшее меня при каждом её очередном движении, было многократно сильнее того, что я испытывал с женщинами прежде. На какое-то мгновение мелькнула даже крамольная мысль: я, кажется, готов был понять маньяков, предпочитающих малолеток: видеть перед собой детское, чистое и невинное лицо, по сути, красоту земную и, каждый раз преодолевая упругое сопротивление не распустишейся ещё плоти, обладать этой чистотой...
Вскоре она закрыла глаза и лишь тихо постанывала при каждом новом движении. На её лбу и в ложбинке между грудей выступили капельки пота. Стоны начали постепенно усиливаться и вскоре сменились вскриками то ли боли, то ли наслаждения, а вероятнее всего, и того и другого одновременно. Кажется, в какой-то момент я перестарался и, потеряв над собой контроль, что было вполне, в общем-то, объяснимо, вошел в неё резче, чем следовало бы в нашей нестандартной ситуации, сразу же ощутив это по болезненной реакции её мгновенно вздрогнувшего тела.
Когда возбуждение достигло апогея, девчонка, выгнув спину, протяжно застонала. Я испытывал ни с чем не сравнимое, божественное и в то же время животное наслаждение. Мы содрогнулись одновременно. Сразу же после этого Полина, счастливо и изумлённо заглянув мне в глаза, даже не пытаясь высвободиться, упала на мою грудь. Я ощутил учащённое дыхание. В следующее мгновение она благодарно коснулась моих губ своими пересохшими и, кажется, успевшими за это время потрескаться, губами.
Через минуту девчонка оставила меня и обессиленно растянулась рядом.
Странно, но я впервые в жизни не испытывал после секса привычного чувства опустошенности.
- Знаешь, - прошептала она,- я и понятия не имела, что это может быть так хорошо.
И, помедлив, добавила:
- Это, наверное, потому, что мы любим друг друга?
Её вопрос почти не зафиксировался в моем сознании. Я был потрясён случившимся. Я всё ещё не мог до конца поверить, что всё, только что произошедшее между нами, было наяву, а не в горячечном алкогольном сне.
Неужели то, чего я вначале подсознательно, а затем - вполне осознанно страшился две последние недели - едва ли не с того часа, когда эта невероятная девчонка ворвалась, нет, вломилась в мою жизнь, на самом деле произошло? Неужели моей любовницей стала тринадцатилетняя? Господи, она же не старше любимой литературной героини моего детства - дочери полковника Александрова Жени? Ей же ещё, по сути, в куклы бы играть, а не лезть в постель ко взрослому мужику!
- Ты "Тимур и его команда" читала? - вместо ответа на её вопрос зачем-то спросил я.
- А что, там про любовь? - повернувшись на бок и подперев щёку ладонью, поинтересовалась Полина.
«Дурак! Ты бы эту выросшую на улице девчонку ещё про Набокова спросил».
Я задумался.
- Да вроде нет. Хотя...
- Ладно. При случае прочту.
Полина вновь легла на спину и с наслаждением потянулась.
- А что за книжку ты тогда во дворе читала?
- Не знаю. Там первые страницы были оторваны. Дядька какой-то больной, ну, головой, в смысле, за дочкой своей жены ухлёстывал. А она, кажется, ещё младше меня была.
- И чем всё это кончилось? - внутренне сразу напрягшись и ощутив, как заколотилось сердце, спросил я.
- Последних страниц тоже не было.
Полине этот разговор был неинтересен. Несмотря на всю очевидность параллели, она даже не улавливала в сюжете, который так своеобразно интерпретировала, сходства с нашей ситуацией. "Мужик, больной головой". Кажется, это применимо не только к доктору Гумберту, но и ко мне. Ну нет. В психушку я попадать не желаю. И если то, что происходит со мной благодаря этой девчонке, - сумасшествие, то пусть оно длится как можно дольше.
- Там ещё в середине страниц не хватало. Скучная, вообще-то, книжка, - завершила разговор Полина и, вновь усевшись на меня и победно глядя сверху, предложила по случаю жары пойти в парк искупаться.
Я предпочел бы ещё поваляться в постели, а затем – не торопясь позавтракать, но вдруг с ужасом понял, что не могу отказать этому растрёпанному, сидевшему верхом на моих бедрах обнажённому очаровательному существу. Лишь обреченно спросил:
- На то же самое место?
Утвердительно кивнув, Полина добавила, что позавтракать вполне можно и по дороге: вчера она заприметила у входа в парк уютную кафешку.
Едва мы вышли на улицу, новоиспеченная любовница крепко обняла меня за талию и, прижавшись, пошла в ногу со мной. Я мягко, но уверенно отстранил её, осторожно оглянувшись при этом по сторонам. Воскресным утром людей на улице было мало, и, кажется, наших преступных нежностей никто не заметил.
- Ты чего? - обиженно спросила она.
Почти сразу поняв причину моего поведения, добавила:
- Ну пусть думают, что я твоя дочь. Хочешь, при людях я буду называть тебя папой?
Только теперь я, кажется, начал понимать, сколько сложностей и проблем в повседневной жизни повлекут за собой наши отношения...
Папа. Папа Карло, трахающий Мальвину. Да ты ничем, по сути, не лучше сумасшедшего доктора Гумберта. Тебя не в психушку даже, в тюрьму следует упечь!
Укоры совести начали терзать меня с новой силой. Но рядом шло это вполне по взрослому влюблённое в меня чудо в сарафане с подсолнухами, с двумя забавными хвостиками на голове, светило уже начинавшее порядком припекать июльское солнце, а сто пятьдесят граммов водки и пара пива за завтраком в кафе завершили процесс восстановления внутреннего равновесия. К тому же шесть бутылок "Балтики", которые я нёс в пакете, были достаточно эффективным лекарством от очередного возможного приступа депрессии.
Несмотря на довольно ранний час, людей на поляне по случаю выходного дня было даже больше, чем вчера. Хотя почти все загорали голышом, моя оторва и здесь не преминула устроить маленький фурор: когда мы, пробираясь ближе к воде, оказались в самой гуще отдыхающих, Полина прямо на ходу стянула через голову сарафан, под которым ничего не оказалось.
Один из мужчин, не сдержав эмоций, восхищённо захлопал в ладоши. Я же от неожиданности, и от того, что наша и так не совсем обычная парочка - нудистка-малолетка и вполне взрослый мужик с подростковой банданой на голове - стала на какое-то время центром внимания этого мирка, готов был провалиться, в который уже раз за две недели, сквозь землю. Неужели эта дрянь совершенно несправима?
Если раньше подобное поведение Полины я ещё мог истолковать за желание "завести" меня как мужчину, то устраивать представление теперь, безо всякой видимой целесообразности? Это совершенно не укладывалось в моём сознании.
Но ещё больше я оказался шокирован, когда она предложила мне последовать её примеру. Сделал вид, что не расслышал и быстро пошел на край поляны.
Общаясь с Полиной, я убедился, что нагота была для неё состоянием естественным. Более того, эта неординарная девчонка наслаждалась ей и, притащив меня сюда, явно хотела, чтобы и я разделил с ней это ощущение полной свободы от условностей.
А может, её поведение - всего лишь стремление выглядеть более взрослой, чем на самом деле? Обходиться в жаркую погоду без нижнего белья свойственно, как правило, взрослым, эротичным женщинам. Моя жена, например, тоже иногда позволяла себе такое. Но она, если не изменяет память, стала подобным образом одеваться, точнее, не одеваться, лишь через несколько лет после свадьбы, когда обрела своего рода чисто женскую уверенность в себе, своей значимости и неотразимости, когда ей захотелось ореола неведомой окружающим интимной тайны.
Я так и не нашел ответа на свой вопрос.
Мы расположились на том же самом месте, что и вчера. Полина, сидя в позе йога и соблазнительно выставив таким образом напоказ все
