Грязь

больной, чувствуя, как к нему возвращается спокойствие и даже что-то похожее на тонус.
Сегодняшнее столь массовое паломничество в его палату объяснялось просто. В «травме» посещение побитых больных разрешалось по вторникам и четвергам и лишь один час – с двух до трёх часов дня. А сегодня был четверг и время – конечно же, четырнадцать ноль-ноль. Поначалу пёстрое сборище вело себя сдержанно, но постепенно страсти распалялись, обсуждение текущей проблемы стало выходить за рамки положенных децибелов. Вскоре уже каждый, как на «кэвээне» первокурсников, пытался орать, перекрикивая соседа, словно боясь, что его не услышат. Антон в ужасе схватился за голову и, забыв о лингвистическом этикете, покраснев от напряжения, рявкнул на весь этаж:
- А ну-ка – ша, придурки! Если вы не дадите мне спокойно говорить с Кирей, я всех отсюда выведу за белы руки!
Общий гомон резко прекратился, и в палате повисла глубокая пауза. И было всем до обидного жаль разрушать столь притягательную для измученного слуха тишину.
- Врачи обещали через неделю выпнуть меня отсюда, - нерешительно нарушил всеобщее молчание Кирилл, - Как там у вас, инструменты все закуплены? Когда начнём ремонт? А то мне уже не терпится…  
- Кирюха! – ответил на это Антон, - Мы тут подумали и решили пока ремонтом заняться без тебя. Отдохни, полечись, это всё не к спеху.
- Я не болен и не устал.
Он хитро улыбнулся.
- Болен и устал. Когда ты почувствуешь себя лучше, приступай к работе вместе с нами. Будет у нас теперь самая крутая бригада вольных каменщиков! Ух!
- Работать будем строго до двух! – проскрипел Владилен, подражая голосу и интонациям Антона.
- С поганцем этим, Солохой ещё бы разобраться, - опустил вниз голову Кирилл, - Вы слышали, что Филин недавно в больнице копыта отбросил? А Кота и Эда скоро в тюрягу посадят. Сейчас они пока под следствием.
- Экий ты прыткий! Нетерпеливый ты наш! И на работу рвёшься, и в бой! – засмеялся Антон, - Выздоровей сначала, а потом и с отморозком разберёмся! Как говорят Французы – месть блюдо холодное. А про Филина и этих двоих мы уже тоже в курсе. Больничное и дворовое радио работают исправно.
- Да в натуре, чувак, мы это так не оставим! – взревел Влад, - У меня с ним тоже давние счёты… Скажи Рома, ведь так?
- Зуб даю, на колбасу пустим козла! – утвердительно кивнул Роман, - Тем более, сейчас это сделать будет намного проще – он скоро останется один.
- Ну, братцы, раз вы все опять вынуждаете меня залезать вперёд, скажу, что есть у меня по этому поводу один план… - вздохнул Антон, - Но об этом потом. А пока всё же займёмся ремонтом. Скоро нам понадобится бабло. Много бабла! Ибо целую кучу денег мы, как вы знаете, вкладываем в дело, покупая однокомнатные квартиры. Даже экономить придётся, ибо жить то зиму на что-то надо до продажи первой хаты. Но с другой стороны, сейчас спешить с продажей недвижимости может стать себе дороже. Недавно в августе снова был дефолт, деньги обесценились аж в пять раз! Вот и храни наличку в чулке после этого! Останешься голым! Ещё, Киря, мы решили вскладчину купить машину и переносные телефоны с антеннами. И будет у нас скоро свобода перемещения и постоянная мобильная связь. Ну, совсем, как у буржуев! – радостно заключил он.
- Ну, круто! Я аж духом воспрянул! – обрадовался Кирилл, - А то депресняк доконал чуть ли не до суицида.
- Ой, грех это великий перед Богом, Кирюша, нельзя себя убивать! – плачущим голосом сказала Татьяна.
- Вот видишь! – указал Руберовский рукой на девушку.
- Не боись, Кирюх, мы ещё заживё-ом! – нараспев проговорим Влад, вызвав новую волну разнооктавного смеха в палате.
- А что за техника? – полюбопытствовал Кирилл.
- Не обессудь, но Москвич 412 ИЭ. На большее пока денег не хватает. И то его подремонтировать надо. Права на вождение автотранспорта у нас есть только у Романыча. Так что за рулём будет он.
- Абгрейд, все дела, - наигранно небрежно сделал вставку Влад, - Машина будет рассекать, как Шумахер.
- Ты хотел сказать, как «Формула», - поправил его Антон.
- Как чего?!
- Как формула успеха.
- Классная тачка, я проверял, - заключил Роман, -  Движок, что зверь – форсированный! У мужика одного знакомого хотим взять, по дешёвке.
Дверь в палату снова распахнулась и дверном проёме появилось мечущее молнии лицо старшей медсестры. Ширококостная коммуникабельная женщина упёрла руки в бока, и под потолком загремел её сочный карающий глас:
- Так, молодые люди, не слишком ли много от вас шума?! – строго вопросила она, - Студенты, абитуриенты! Деловые, машину они взяли! А ну-ка, взяли лучше ноги в руки и дунули мелкими перебежками отсюдова вдоль по Тверской-Ямской! Пешком, пока «Москвич» ещё не купили. Тем более что к вашему пациенту мама пришла!
- Мы с «Ивановской»! – мягким голосом поправил её Владилен.
- А ну, кыш отсюда! Катитесь тогда вдоль по Ивановской! – отрезала сестра.
Импровизированная тусовка, прекращая на сем своё недолгое существование, вьющейся змейкой заскользила к выходу.

    Он лежал на кровати в тяжёлых раздумьях. После посещения друзей и матери, его настроение резко пошло в гору, но лишь ми́нуло пару часов, мысли параноидального свойства снова и снова стали возвращаться в голову. Депрессия сковывала и ломала его привычные взгляды на жизнь и мораль, подавляя оптимизм, не давая отринуть их от себя. Раньше такого не было… Это всё последствия последнего инцидента! Сотрясения мозга так быстро и просто не проходят. Устал и болен… «На что он намекает? – думал Козырев, - Может, Анжелка? Прошёл уже месяц, однако ничего такого он не почувствовал.  А что он должен был почувствовать? Присутствие госпожи Венеры? Разыгрывает, как обычно, это же Антон! Он всегда в своём стиле. Да он о ней никогда бы такого не подумал. Янка тоже после той их памятной встречи и до сегодняшнего дня как-то странно себя вела. На звонки почти не отвечала, а если и брала трубку, то сразу отговариваясь какими-то делами –  то репетиции у неё, то учёба. Да и разговаривает как-то через силу, будто кто её заставляет. Хорошо, хоть в больнице навестила. Правда, пообщаться так и не удалось, но это ничего, это поправимо. И всё равно не понятно, что же происходит? Он думал, вот оно – счастье, то, которого он ожидал уже столько долгих лет, можно сказать, целую вечность. Наконец-то он обрёл его. Выходит, не тут то было?  
- Янка-а!
- Прости меня, Кирюш, я пьяная была! Ну, просто – выдерга какая-то! Тебе, наверное, противно? – проваливаясь в поверхностный сон, почти как на яву́ слушал он её голос.
- Поверь мне, на всём свете сейчас есть только ты и я, ты и я и это, как бесконечность…
О, боже! Опять это опустошение! Где, где вы, все те, без кого нам жизнь – не жизнь, а сплошные ломки!
- Сестра! Мне плохо… плохо…
Нужно взять себя в руки. Депрессняк, у кого его не бывает?  Наверное, только у мёртвых. Мне плохо и болит душа, а значит, я жив...
- А насчёт этой работы, - сипел он в одеяло, - Да чёрт с ними, с их квартирами. Не берут на работу – пойду на родной деревообрабатывающий завод, благо, это единственное предприятие в городе, где платят вовремя. Правда, и попасть то туда настолько сложно, что почти невозможно…
Он усталым взглядом смотрел на шприц, медленно входящий в податливую вену. Слабо концентрированный раствор опия, погружал его в мир, где нет боли и душевных мук.



12 глава


            Холодная сибирская зима белой скользящей позёмкой пролетела над землёй, заледеневшей от стужи. Наступила долгожданная  оттепель. Время бежало вперёд, ускоряемое плотным рабочим графиком. Ежедневная работа на ремонте сразу двух квартир, сочеталась с вечерними занятиями в спортзале, с освоением сложнейшей восточной науки ушу. Кроме всего прочего парни умудрялись два-три раза в неделю проводить свои музыкальные репетиции в детском комплексе «Малютка». Правда, корыстная и похотливая директриса всё чаще косо посматривала в сторону музыкантов. И, в конце концов, ребятам пришлось платить аренду, ибо бессменный лидер группы Антон Руберовский, этот «наглый и хитрый альфонс и прохвост», этот «пошлый обманщик» отказал-таки в любви слабой бескорыстной женщине. Редкие концерты, устраиваемые в детском комлексе, почти не приносили никакого дохода - билеты имели лишь символическую цену, а завышать её не было никакого смысла – ведь никто бы просто не стал их брать. Кроме того, во время репетиций на цокольном этаже всё время крутились какие-то размалёванные поклонницы. Чаша начальственного терпения постепенно шла на убыль, и наступил момент, когда она почти полностью иссякала…
         План изощрённой мести креп и зрел. И вот, наконец, директриса, надавив на старые связи в верхних сферах города, решила организовать своеобразный конкурс – фестиваль муз групп. С инструментами и местами для репетиций у большинства коллективов всегда была большая проблема, поэтому главным призом победителям решили сделать бесплатное пользование инструментами и цокольным этажом детского комплекса Малютка…

                  Среди ровных зашпатлёванных стен на полу сидели уставшие работники. Их лица и одежда были перемазаны штукатуркой и краской. Уставшие голоса гулким эхом громко отдавались в пустой квартире.
- Никаких шансов у нас нет, - высказал своё мнение Кирилл, - Эти консерваторы от музыки, что будут сидеть в жюри, слушают только дискотеку, шансон и старые советские песни.  
- Вывод прост, - пожал плечами Роман, - Нужно спеть что-нибудь из сраной попсы, шансона и парочку советских песен!
- А как же наши принципы? Мы не сыграем ни одной композиции из тяжёлой музыки? – спросил Антон, - Или вы хотите плюнуть на свои убеждениями и пойти на поводу у этой жабы?
- Но ведь мы так можем потерять наш цоколь! – сделал логичное предположение Влад, - К тому же, каждая группа будет петь по три песни, так что можно и из нашего репертуара что-нибудь слабать!
- Как вы знаете, в жюри будет также парочка дубов с золотыми цепями на шеях. Так что третья песня однозначно должна быть из шансона. Среди этого сборища колхозных староверов рок не слушает никто. Предлагаете полностью поступиться с принципами?
- Нет, я лично предлагаю не сдаваться без боя! – резанул воздух Кирилл.
- И играть только тяжёлый рок! – подхватил его мысль Влад.
- Дип пёрпл, Уатс нейк и одну нашу зэ бест метал композишен! – взволнованно и эмоционально резанул Роман.
- Пацанов и девчонок в кожаных куртках и клепках на концерт, скорее всего не пропустят! – мёртвым голосом заметил Антон, - Директриса предложила спонсорам пускать в зрительный зал только людей «прилично одетых» и с короткими причёсками и в галстуках, так что зрительской поддержки у нас, скорее всего тоже не будет.
- А чем бы это могло нам помочь в состязании? – удивлённо спросил Влад, - Всё равно зрительского голосования не предусмотрено.
- Ну и что, так хотя бы моральная поддержка была б! – не согласился с ним Кирилл.
- Произвол! – сокрушённо покачал головой Роман.
- Короче, парни, тут дело принципа, - решил поставить точку в этом разговоре Антон, - Нас всё равно, в любом случае попросят из подвала. Так что терять нечего! Как бы то ни было, мы зажжём тяжёлый рок в этой грёбанной дыре! Это будет, как протест, как попытка произведения революции в умах нашего народа с деревенским складом ума. Уйдём из этой ямы