24
Её электричка стала отставать. Последний взгляд назад — и вот уже поплыло всё перед глазами, закачалось, замельтешило. И почти тут же, словно с ушей слетела глухая перепонка, зашипело всё в отчаянном неистовстве, засвистело, загрохотало. Нет, это не другая электричка стала отставать, это Толикова ни с того ни с сего вдруг взъерепенилась и рванула вперёд.
— Вообще-то, студент, ты не прав, — услышал Толик голос Михайло, когда шум от движения несколько поутих, — у нас тут своя Танюха есть, а ты на стороне девчат присматриваешь!
Танюха смутилась.
Толик не без удивления заметил, что турист Николай охотничьим ножом нарезает торт.
— Танюхин, — отреагировал на немой Толиков вопрос Михайло.
— Готово, — сообщил турист Николай, облизав лезвие ножа и при этом аппетитно причмокнув. — Эх, самоварчик бы сюда, горяченького бы чайку с мятой, душицей!
— Насчёт чайку, всякой там растительности и прочей ерунды ничего не скажу, а вот бутылёк водочки у меня припасён. Это я сам побеспокоился — не всё же бабам доверять!
— Мы так не договаривались, — возразила Танюха, принимая от туриста Николая кусок торта.
Турист Николай пожал плечами, словно показывая, что ему абсолютно всё равно, пить или не пить, после чего наделил тортом остальных. И старики взяли порцию на двоих.
Михайло обиделся за невнимание к своему предложению и сник, однако ненадолго. Его состояние пришло в норму сразу же, едва вес сервелата, унесённого «заразой», перевалил за полкило.
25
Люди в вагоне, вынужденные волей-неволей вместе коротать время, успели познакомиться, а некоторые — подружиться. Они сообща сожалели о чём-то, радовались, вспоминали прошлое, загадывали что-то на будущее, делились друг с другом самым сокровенным, что-то настоятельно советовали своим попутчикам, обсуждали кулинарные рецепты, спорили о фасонах одежды, обещая при случае поделиться выкройками. Так что компания, окружавшая Толика, не являлась столь уж оригинальной в стремлении более или менее подобающим образом отметить встречу и наступающий праздник.
26
Голубая промоина неба значительно увеличилась в размерах и теперь своим видом напоминала горное озеро, со дна которого струило золотой свет солнце. Лучи, проходя сквозь толщи колеблющейся голубизны, многократно преломлялись, отражались. А в том месте, где они сталкивались с верхней кромкой, разбивались и сверкающими брызгами разлетались по сторонам; всё буквально бурлило в кипении. И подтаивали от этого пульсирующего тепла снеговые берега туч и облаков.
27
В следующий раз взгляды молодых людей встретились, когда Толик доедал свой кусок торта. Он и так не был уверенным в себе человеком и, наверное, выглядел смешным со стороны, а тут ещё и кремом вымазался.
28
Электрички же творили чудеса безрассудства. Казалось, что после долгой разлуки встретились нежданно-негаданно два родных существа — и никак не нарадуются этому событию. «Догони, догони», — будто бы подзадоривала одна другую словами известной песни и убегала вперёд. «Догоню, догоню», — отзывалась другая и мчалась вослед, поднимая лениво лежащий вдоль полотна снежок. Через подъёмы, провалы, туннели и мосты, изгибаясь из стороны в сторону на поворотах, иногда замедляя ход, чтобы отдышаться, убыстряя его опять, пристукивая каблучками колёс, словно желая нарезвиться на многие-многие годы, неслись электрички вперёд. Поля и рощи, реки и болота, станции и полустанки встречались на пути. Изредка составы останавливались, чтобы выпустить пассажиров, у которых закружились головы от лихой беготни, тут же принимали новых, чтобы и тех ввергнуть в переполох и сумятицу. И ввергали. Электричкам подмигивали оранжевые и зелёные лампочки светофоров, им уступали дорогу зачарованные таким дивом автомобили на полосатых переездах... Догоняла одна другую, и они катили вместе, перешёптываясь, делясь секретами и тайнами. Но уже спустя мгновение раздавался лёгкий озорной посвист — и опять всё начиналось сначала. Снова клубилась вокруг позёмка, звенели провода, растревоженные нечаянной шалостью, снова среди характерного гула слышалось всё то же «догони, догони».
29
Резвились бы электрички без устали, но начинает темнеть. Снеговая туча сливается с горизонтом, солнце опустилось за деревню на холме, вдали. Диковинными существами кажутся дымки печных труб на фоне розовеющего неба. И, может, стоило бы ещё немного продлить этот последний декабрьский денёк, да кто-то безжалостно задёрнул картину заката занавесом тёмного елового леса. Да остановка потом, да ожидание встречного состава...
В считанные минуты день сменяется вечером. И уже подступает сожаление об ушедшем годе, солнце, снеге за окном, который, наверное, всё ещё продолжает сыпаться, но которого не видно на поблекшем сверх всякой меры небосклоне. Гнетут грустные раздумья, связанные с потерями, утратами. И даже то, что совсем недавно радовало, сейчас, в эти недолгие, но такие томительные мгновенья перехода дня в вечер, кажется пустячным, мелким, никчемным.
В вагоне включили свет, но это никак не повлияло на настроение людей.
30
Её электричка осталась где-то позади, и именно поэтому Толик несколько успокоился: он наверняка приедет в столицу раньше и уж там подождёт милую незнакомку. А потом…
«Хорошо, если удастся купить цветов у какой-нибудь старушки, — думал он. — И только б не растеряться, только б не начать плести чепуху, как на экзамене, только б не напутать чего! Нужно встать у первого вагона — и она не пройдёт мимо. Или пройдёт?.. Какое ей дело до меня? Ну, улыбнулась!.. Так, наверное, было чему. Что с того?..»
31
— А знаешь, она, вообще-то, ничего себе! — задумчиво произнёс Михайло, доставая из внутреннего кармана пальто бутылку водки. — Это нужно сообща осмыслить.
Турист Николай согласно мотал головой. Михайло же зубами откупоривал водку.
— Может, нож дать? — спросил его турист Николай.
— Не стоило бы вам, — попробовала возразить Танюха.
Михайло прервал своё занятие и с укором посмотрел на обоих, а ответил лишь Танюхе, медленно выговаривая слова:
— Нам, трам-тара-рам, стоило бы!
И уже более развязно Толику:
— Студент, а ты-то с нами как?
Вместо Толика отозвался турист Николай:
— Парень должен быть в отличной форме!
— Вот и я про то же, — насупил брови Михайло.
— Лучше отцу нальём, — кивнул турист Николай на старика.
Старуха измерила собутыльников таким суровым взглядом, что им сразу стало ясно: третьего поблизости не найти, и никакие уговоры не помогут. Разлили на двоих.
— Эх, жаль, салатик кончился, — грустно посетовал Михайло. — Вот бабы-бабы! Нет чтобы загодя предусмотреть, чтоб нам жилось легче; всё не о том думают! — Выпил водку и занюхал её рукавом.
Турист Николай последовал его примеру.
32
Электричка стала тормозить.
— Ещё полчасика, и всё, — объявил во всеуслышание Михайло.
— Да-а-а, — поддержал его турист Николай.
Толик было порадовался такому известию, но тут произошло событие, которое резко изменило его состояние. Раздался свист, и по свободному пути всё в ту же столичную сторону на полном ходу пронеслась другая электричка. Вероятно, та самая.
— Не горюй, студент, догоним! — подбодрил Толика Михайло.
— Куды ж там?! — отозвалась сквозь зубы старуха.
— Ерунда, догоним! В крайнем случае, нальём водилам по рюмашке!
— Не-е, чего-нибудь придумать надо, — задумчиво проговорил турист Николай. — Ты, Толя, пока не горюй. — Он придержал руку Михайло, собравшегося было налить ещё. — Погоди!
— Так под это самое…
— Да нет, погоди.
— А знаете, — неуверенно вступила в разговор Танюха, — по-моему, мы пропускаем несколько остановок.
— Ну! А я об чём?! — обрадовался Михайло и тут же исполнил задуманное.
Толик как будто бы и сам припоминал уже соответствующую строчку в расписании:
«Точно, есть в запасе две или даже три остановки».
Турист Николай почему-то сомневался:
— Ну, догоним — и что? Дальше-то как? А если потом опять отстанем?
— Да как-нибудь... — Михайло искал варианты — и не находил. — Распахнём форточку...
Старуха перекрестилась.
Толика не слишком занимали размышления попутчиков, он держал в уме один-единственный вариант. Только б электричка наверстала упущенное, — а это должно бы произойти, — только б он сумел приехать в столицу раньше той самой девушки.
— Погоди! — вдруг осенило туриста Николая. — Мы напишем... Толя напишет записку, а в ней — время и место встречи! И всё!
— Распахнём форточку!.. — не унимался Михайло.
Старуха снова перекрестилась.
— Опять ты... с глупостями. Однако... Возможно, ты, Миша, и прав. Давай-ка, Толя, пиши... ну, к примеру, так: «На вокзале… под часами». Когда мы её обгонять станем, ты к стеклу записку... и она прочтёт, обязательно! Только покрупней пиши!
— Соображаешь, — похвалил туриста Николая Михайло, — недаром по свету шастаешь! Танюха, ты бы пришла на свиданку к нашему студенту, если б он тебе такое приглашение сварганил?
Танюха кокетливо улыбнулась, шевельнула плечиками, склонила на бок голову и сказала, что, скорее всего, она поступила бы именно так, а не иначе.
Не в меру твёрдый ответ раздосадовал Михайло.
— Вот русалки-то, трам-тара-рам, все они так! Сперва чешуёй-чешуйкой, ты расслабишься, а тебе хрясь хвостом по морде! Проморгаешься — её и след простыл! А в остатке чё? Банка, вымазанная майонезом?
— И не говори! — вдруг поддержал его старик, молчавший всю дорогу.
— Ты-то куды, бесстыдник?! Всё яму про баб! Смотри у мене! — зло одёрнула его старуха.
Михайло хотел было возразить, поспорить, да, не понятно по какой причине, удержался. А Танюха почему-то не стала обижаться на Михайло.
Турист Николай от души наслаждался происходящим действом. А когда вдоволь насмотрелся на окружающих, сам подставил стакан, чтобы Михайло наполнил его очередной порционной нормой.
33
Толик, наконец-таки, решился и написал записку, слово в слово повторив фразу, придуманную туристом Николаем. Осталось лишь дождаться подходящего момента, чтобы воспользоваться ею.
Долго искали авторучку и чистый лист бумаги. Создалось впечатление, что люди позабыли про письменные принадлежности до лучших времён, что всё это им надоело за год, что всё это они просто выбросили как ненужное. Возможно, и вид Михайло поначалу не внушал окружающим доверия. Пока поняли, пока
