непредсказуемые обстоятельства, отнимут преимущества, достигнутые ими. Дроидам ведомо, с чьей подачи, с чьей лёгкой руки технологии выйдут на новый виток и вознесут врага, оставив жуланов на нижнем витке?
Шпионов от жуланов на Южном Рынке и на Техно не меряно. Чего ждут, за кем именно шпионят, никто не знал. И они и сами заказчики их не знали! Специфическая атмосфера.
Карат сотрудничал с жуланами давно, без энтузиазма, заглядываясь на тех же гамм, лихих и весёлых, музыкальных. Думал, что если однажды к жуланам примкнёт, в надежде сорвать с гамма какого-нибудь маску! Взглянуть.
У Биг-Буро однажды до невменяемости набрался коктейлей, закемарил и представилось, что завтра бой-кобры, что Шаман – гамм, и по прорези глазной рвётся маска, открывая львиное, хмурое лицо.
Однако с жуланами его сближал поиск технологий, ориентированный на материалы. Карат собирал библиотеку схем веществ, от композитов, предназначенных к оружейному делу, до всех-всех подряд. Перебирал их, читал, думал над ними. Рассматривал образцы. Его собственная тема – магниты и неравномерно, непостоянно магнитные сплавы. Медянка отододи построена на них же.
Жуланы по характеру жестоки. Как и всякий безумец, кто всерьёз рассчитывает на некий окончательный рывок. Для клинчей вешние люди – пейзаж вневоенный, украшение неба и земли, для жуланов часть поля боя. Кто зашёл на него, пригодился или не увернулся, сам виноват. Вот когда сделаются жуланы господами всех отвоёванных рынков, не будут вешних людей даже на них обижать, а пока... Вечное пока. Они и охотились, и превращали.
Владея обороняемой крепостью, жуланы обрели привязанность к вещам, есть, где складывать. Их натуру это дополнительно испортило.
Азартные игры признают, нисходят до них не только промеж себя на Сугилите. От Гранд Падре они уносили противника примерно через раз, остальные разы равномерно принадлежали другим кланом, а решалось это на Жуке, во время марблс-перемирия.
Выше изложенные черты клана глубоко вторичны, полное представление о жуланах даёт их полевая боевая тактика. Недроидская, простая, эффективная. Презираемая. Так все могут, да не все опустятся до такого.
Как и у гамм, у жуланов прекрасная внутриклановая связь. Не губные гармошки, позывные жуланов не слышны. В иных кланах обыкновенно пользуется ею для объявления тревоги, просьбы о помощи при внезапной перемене погоды, а в личном столкновении с одной целью, обретя противника, заявить клану: «Этот – мой!» Жуланы с точностью наоборот. Они зовут, на четыре стороны призывают: «Добыча передо мной, все сюда!»
Не общее правило, Докстри, например, был одиночка: слихачить и похвалиться. Ему не помощь, а зрители были нужны!
Киббайки жуланов великолепны... Рёв, отдельной строкой прописываемый в заказе, оглушает, дезориентирует, пугает. Напугал бы и демона в океане. Психическая атака с разных сторон, которая никогда не блеф, сокрушительная и недроидски злая. Она вошла в саги и поговорки. «Жуть жуланья». «Жулан-град». Не от слова город, а ледяной град, череда ударов судьбы, полоса неудач.
Неприятный побочный эффект имеет их звериная, волчья тактика, балансирующий на грани общей для латников этики.
Все кланы – сплочённые стаи, все поддерживают друзей, но и устраивая погоню в условно «своём» рынке, они из погони дают беглецу одного, а если силён оказался, одного за другим соперника до самой рамы.
Тот факт, что поля их огромны, породил стиль жизни клинчей: кочевой, верховой, одинокий. Постоянные переклички, нежданные схватки один на один. Принципиальна их развязка.
Если не сбежал, если победа вдруг, выпал один случай из тысячи, наступил момент сорванной, разорванной маски. Приподнятой маски. Двух открытых лиц. Взаимно – ключевое слово.
Момент последнего шанса для побеждённого. Выбрать жизнь. Отказаться от неё.
Стать рассыпающимися огоньками или отправиться за победителем в его Собственный Мир, чтобы получить там, и только там новую маску, своего нового клана, а верней, сделать её самому, отпечатав лицо на изнанке. Нельзя похитить гостя, чтоб наделал масок про запас.
Это легитимный переход. И всё-таки, смысл в том, что лица клинча никто больше не видел. И не увидит. Боец покидает клан, где был безликим, обретает клан, где будет безлик. Никому не известный, помимо человека, победившего в честном бою. Между ними.
Жажда жизни бывала, разумеется, причиной, но глубинным импульсом бывала эта, в своём клане не случавшаяся близость. Переворот, благодарность за исполненное законное, за миг, сравнявший их, за шанс.
То же самое является причиной, что приняв жизнь, латник боя не возобновляет, удара в спину не будет. И подлого превращения в Собственном Мире не будет. Оба латника честнее Морских Чудовищ в этот момент. Второй, третий подобный же переход ничем не запрещён и практически невероятен. Второму клану преданы безраздельно, наиболее сильными, отважными становятся именно перешедшие бойцы. Это как с раскаявшимся хищником – один раз.
А с жуланами? С грызущей поверженного стаей? Нет, тот, кто зубы на глотке сомкнул, он поднимет маску, но остальные разве отвернутся? Унизительно слишком для хеппиэнда. Формализация сущностного – вот черта между жизнью и смертью.
Позывные гамм поют из губной гармошки: «Они тут!.. Их много!.. Я в беде!.. Он уходит!.. Я догнал! Этот – мой!..» Поют: «Этот – мой, мой, мой!..» И клан уже не встревает, разворачивает киббайки, к раме мчит, заблокировать её. Потому что гамма-клинч желает честной, личной победы! Как любви. А жуланы только победы. Сплочённые, сильные, равные, жестокие. Золотой набор, веками проверенная тактика. Высоко их вознесла.
Жуланы это плоские маски. Посредине гневно раздувшиеся ноздри сходятся в чёрный клюв, выступающий в профиль едва заметно. Глазные прорези лежат в отличительной чёрной полосе, «полумаске жуланов». Неровный, ломаный оскал зубов либо наверх усмешкой загнут, либо вниз, широкий, от края до края маски. Отличие, иные кланы рисуют строго горизонтально.
Как эти невеликие птички накалывали на шипы пойманных насекомых, жуланы украшали крепостную стену латами поверженных врагов. Знак презрения, этот мусор не нужен нам. Знак угрозы приглашённым технарям, книжникам, танцовщицам, и ваши шмотки тут могут так же висеть, болтать не надо.
А жуланьи латы так сродственны бойцу, что в огоньках пропадают на нём, умирающем.
Шамания в союзе с континентальными технарями готовилась отбивать у латников Шамана. Подготовительные работы шли вовсю.
Уже Мема с Айвой познакомились, пособачились и сдружились. Готовить начали, две ведьмы, варево для Гранд Падре колдовское. С Мемы – действующее вещество, разбалансирующее ойл в стыках доспехов. С Айвы – надёжная маскировка его запаха чем-то, создающим вдобавок лёгкую, несерьёзную атмосферу. Полудроиды богато пользуются духами, шлейфом амбре никого не удивишь, подозрения не вызовешь.
02.21
«Гордость нас погубила.
Твоя гордость,
Моя гордость...»
Мема пела на мотив «Ах, мой милый Августин», и с каждым куплетом он становился всё медленней, всё грустней. До ледяной какой-то, безнадёжной созерцательности. Эта песенка не на эсперанто, потому на нём немного коряво звучит, а исходно она складная. Им в Гала-Галло всего дел-то, самолётики складывать, по коллекциям Впечатлений старые языки учить... Старьё переводить на эсперанто, на старые же мелодии перекладывать... Подходящие, чтобы горевать на чужом языке, чтоб тебя не услышали, чтобы сценкой, мим-сценкой выглядело это.
«Взять бы нам в горсть её,
Выбросить вовсе...»
Коряво, в оригинале лучше. В оригинале, не в горсть, а за шкирку. И не вбросить, а за дверь отправить. К будке, на цепь посадить. Так как в следующих строках:
«Гавкала на чужих бы,
Незваные если гости...»
Мема пела и бродила одна, уйдя от лунных бубнов в Шамаш.
В те времена, которые воскрешала для неё песенка, Мема находилась под сильным влиянием Мадлен. Не представляя собой в этом смысле исключения. Весь ближний и дальний круг Мадлен находился под её несомненным влиянием.
Притом что, пожалуй, единственная из основательниц Гала-Галло, певиц вайолет, именно Мадлен не обладала каким-то ярко выраженным, специфическим даром. Остальные обладали исходно, Котиничка в океанских глубинах приобрела. А даром Мадлен оказалась власть собственно. Власть, как таковая. И дар её был велик.
Устойчивые группы отличает суровость, чёткость границ. Как наружных, так и внутренней структуры. Масло масляное, устойчивость – жёсткость, да. Но чтоб понять, каково оно в реальности, требуется время. И подходящая шкура: крепкая, но чувствительная. Потому что понять означает – на собственной шкуре ощутить. Тот ещё риск имеется, что в процессе она задубеет и, пережив, не поймёшь. Зато впишешься. Мема вписалась. Её ненаглядный – нет.
Сохранение членства в закрытом клубе означало для Мемы, уже потерявшей дракона хищницы, бойца, борца и технаря, – слишком дорогой для Гала-Галло, чтоб Мадлен чистоплюйство проявлять, – умножение доступа к информации на степень всего имевшегося в распоряжении клуба. А как борцу правого крыла, тоскующей без его атмосферы, – страховка, возведённая в степень всех знакомств Мадлен, всех борцов и богатеев. Супер. К слову, она предпочитала те борцовские шатры, где правил не устанавливали вовсе.
На секундочку, на одно мгновение не трус, Мема, как в схватке, в жизни пользовалась всеми доступными ей приёмами, силами, оружием, так по жизни, на правое крыло заходя, использовала все связи и страховки. На поручительство, на выкуп, на остановку боя... Вскоре они сделались ей ненужными, но первые годы, девушка неопытная и некрупная, без покровительства она не выжила бы там. Что же до характера, она напрашивалась на неприятности, как только могла.
С Каратом... В целом у них ничья, но при случае, мог поиздеваться! До того как их вражда перешла в стадию: удавка на удавку, обе в мусор, Меме не повезло...
По цепочке от той же Мадлен шла страховка, чтоб проигравшей Меме на бои-кобры не выходить, ими брезговала. Ну, замена банальная, платная. Через Карата, как выяснилось, шла. Надо ж было ей именно тогда оступиться, промахнуться в дурацком кулачном бою!
Звёздочки перестали мерцать в глазах... В ушах колокольчики затихли... На смену им пришёл голос, разлетевшийся над борцовским рядом:
– Право замены!.. От сектора гиацинтовых фазанов!..
«Знакомый голос...»
Взмах руки... Покачиваясь лениво, с обнажённым торсом, играя мышцами, парень уже выходил за неё... Его заслонила широкая спина, чёрные косы змеятся, лоснятся...
«Он что ли?!»
Обернулся.
«Он!.. Невезение терминальной стадии! Карат на правом крыле чёрт знает сколько времени и не бывал... Нарочно пришёл?..»
Нарочно! Его и приняли здесь не за легендарного Биг-Фазана, а за богатого поручителя с Техно.
Полётный, сильный голос лектора вдруг стал неопределённым и вкрадчивым голосом гуляющего, рыночного охотника... Щёки, отчёркнутые полуулыбкой, лучики от сошедшихся полумесяцами глаз. Всё так половинчато в нём... И так однозначно.
Мема ртом хлопнула, как рыба, невзначай за спину потянулась, к брошенной сумке, к отододи...
Биг-Фазан наклонился участливо:
– Тебе уже лучше? Водички ищешь? Пожалуйста, возьми...
Скрещенные на груди руки, в правой узкая
