стороны, с другой дракон садился и назад отводил мощный хвост.
Такие сосредоточенные в полукреслах, старательные... Нижняя лапа кое у кого вцепилась когтями в перемычку ножек, держащих не иллюзорный вес, драконы внимали конструктору. Приближённые и усмиряемые вместе. Последних ошейники отличали, но помимо шипастых стальных полос ничто.
Гелиотроп считал, нет лучше метода, привести к послушанию, чем просветительские экскурсы в самого себя, а значит и в историю, и в азы конструирования. Открытость успокаивает, внушает доверие, даёт пищу уму.
– Из единой точки пространства в единый момент времени может произойти лишь одно событие. Иными словами, бесконечность, любое число вещей. Иными словами, не произойти. Ибо – едины, не различны. Для перехода на следующую ступень необходимы: фиксатор, то бишь, свидетель процесса, и произвольной силы импульс, который позволит... Что? Жду версий.
– Плешивому вбить его плешь до самых пяток... – мрачно прорычал низкий, едва различимый как рёв, драконий голос из тёмного уголка У-Гли...
Гоби, седой со лба, обернулся, нахмурившись, тряхнув прядями густой гривы. Драконы в ошейниках хохотнули в унисон.
Гелиотроп улыбнулся:
– Жмёт? Иди, я поправлю.
Рык, слов не содержащий, раздался в ответ.
Не так давно Августейший, – отчего лишний раз не развлечься шуту, почему Стражу в бою не размяться? – на иронический зов братишки откликнулся, и в кузню на огонёк зашёл... Раз уж братика тут кусают, помочь, придержать...
Как раз в тот день Большая Стена прикатила нарушителя их своих, чёрного ящера осенённого отличной, но не слишком новой идеей: дроиды желания и Чёрные Драконы по праву силы должны дроидской сфере задавать каркас.
Идея эта здоровая в основе, недаром она приходит независимо под разные ящериные черепа. Действительно, если дать им волю, главами семейств будут исключительно дроиды желания. А направлять запрос от Восходящего, противозаконно скорректировав его, будут они, чёрные ящеры, к тому, кому сочтут нужным, чей манок им понравится. Беззаконие. Помимо прочего, при таких тронах семейства утратят специфичность. Беззаконие и болото.
Августейший глубокую его неправоту дракону глубоко и всесторонне разъяснил. Да так, что следы клещей остались на верхней и нижней челюсти. Ошейник, и правда, жал немного. Это оттого, что Гелиотроп, заковывая, спешил.
– Гоби, поправь на дольку. А мы продолжим пока... Так зачем импульс?
– Выбить, – ответил дракон в плаще.
– Не спрашиваю, откуда, но – что? Когда ещё нечего выбивать?
– Привнести? Дополнить?
– Тоже неверно. Это как попытаться налить что-то в полный сосуд, стоящий на бесконечно скользкой поверхности. Попытка оттолкнёт единую точку пространства-времени на неопределённое расстояние. Ищи-свищи. Я немножко запутал вас, сказав «необходимы» во множественном числе. Импульс и свидетель не стоят рядом, это не явления доступные счёту, покрываемые числом два.
– Значит, импульс и есть различение.
– Верно, и что он позволяет как импульс?
– При исходном единстве, то есть, принципиальном отсутствии азимута... Позволяет расколоть то, чего нет пока, на пару противоположностей, которая возникают одновременно с размежеванием.
– Умница ты, даром, что дракон! – воскликнул Гелиотроп и сразу извинился. – Они могут отличаться лишь друг от друга. В любом случае они – антагонисты. Промежуточные варианты невозможны. Взаимное влияние изначально.
– Но доступно коррекции? Впоследствии?
Гелиотроп кивнул:
– Вплоть до разрыва.
Тем самым коваль изложил своим крокодилам базовое представление о создании дроидов от мельчайших до высших.
Отдалённое следствие отвечает на вопрос, почему так легко создать парой высших дроидов и так сложно одного сковать вручную. Парное создание – автоматизированный вплоть до последних мгновений процесс. Когда уже всё готово, конструктор задаёт цифру, цифра же станет идеей, принципиально возможной функцией дроида. Очерченной, но неопределимой. Корректируемой в обе стороны до полного разрыва парой противоположностей. Антагонисты друг для друга – начальный контур-азимут.
Вручную на наковальне личность дроиду, контур-азимут сковать должен сам конструктор, а вот это задача по-настоящему сложная... Сложность её в чём? Сковать надо не из себя. Ориентировать создаваемого дроида следует не на себя, а на каких-то иных дроидов. Пространственно, геометрически чуждых, и по функции.
Когда куют что-то на себя ориентированное, оно маленькое выходит. Мелкое. Для метки это плюс, для высшего дроида здоровенный минус.
Отдалённое следствие... Таковой, вручную скованный, дроид имеет возможность заполучить антагониста по своей воле. Может сковать, если тоже будет конструктором. Может отнять у другого. Уникальная возможность, остальные дроиды антагонистов лишь теряют.
Например, если дроид имеет функцией обнаружение и счисление несуществующего... А имя носит «Первый», потому что он первый такой на свете, им скованный антагонист будет обладать возможностью знать всё сущее, всё что есть, и, по-видимому, назовётся «Последним»... Последним дроидом на свете?
Об этом Августейший, сидя на многоступенчатом троне своём, в окружении королев желания, думал день и ночь, день и ночь...
Паяц. Шутки его становились всё острей, серые перья крыльев – растрёпанней. Не менялся только крутой изгиб брови, сбегавшей к широкой переносице, и спокойные глаза превосходной машины.
Всполохами горнила за спиной обведённый и увеличенный, отбрасывая на пол, в бешеной пляске зашедшуюся тень, четырьмя расставленными ногами крепко упёршись в порог, Страж внимательней драконов слушал братишку. Он только что перековал на более жёсткий ошейник ещё одного ящера и решил в их закуток заглянуть... Кивал и слушал. Так кивал, как вытаскивают меч из ножен, когда не спешат и не передумают.
– Какой интересный рассказ, Хелий... – кашлянув, хрипнул он.
Драконы обернулись. Шипение донеслось из тёмного угла, громче, громче...
Плеснули, хлопнули кожистые крылья размера замечательного, непонятно, как поместились под сводами. Тьмой кожистые крылья пали на Стража, закрыв целиком. Комком тьмы дракон выкатился вместе с ним за порог...
Мало-мальски не обеспокоенный Гелиотроп бросил через плечо:
– Да, братишка, вот так и живу... Если что, припой над полкой с заплатками. Успехов, клещами не усердствуй, оставь ему, прошу, хоть что-то от носа. Драконы мои, продолжим...
Следует прояснить, а за что собственно ошейники?.. Зачем? Какова природа претензий второй расы к значительной части третьей? И каков смысл их пребывания под властью конструктора? Потому что владычество Гелиотропа над Чёрными Драконами, конечно, не результат насилия, а увлекательный и плодотворный союз.
Ошейник не за нарушения телохранителем, непослушание на службе отметается сразу. Рядом с человеком, дракон выкладывается на все сто.
Есть аспект, в котором бывают повинны вместе Чёрные и Белые Драконы. Но телохранители платят, а с белок некому спросить! Пожурит Доминго... Троп гаркнет на них... Если сам участия не принимал!.. В чём? Да вот в чём...
Орбиты движения Белых Драконов, как известно, охватывают всю дроидскую сферу, то есть их наружная часть совпадает с внешней границей общего поля Юлы. Потому в Пухе Рассеяния редко встретишь кого-то, кроме них, и в Храме Фортуны, и Обманка их, белок, дом родной... Это нормально, естественно, никто не против, но... Они ведь постоянно играют! Дерутся. Убегают. А куда? Вниз, наверх убежать невозможно...
Зато возможно, раскачать свои пределы! А значит и общего поля, поелику совпадают они! Образно говоря, взобраться на верхушку Юлы и раскачивать её, как вершину упругого деревца! Ка-а-ак спружинит! Как выкинет дракона из кольца, окруживших его соплеменников!.. Ровно такой же финт проворачивают и чёрные ящеры, традиционно враждующие с белыми, наказуемые за то. Частный момент.
Постоянная тенденция их нарушений: попытка влиять на вторую расу. Горячие цвета, природа дроидов желания, сильней в Чёрных Драконах, чем даже у тронных дроидов, а тем более у приближённых тронов. Сильней, чем в одиночках Туманных Морей.
Зная это, дракон пытается заполучить власть. Оказывая, например, услугу. Если дроид Восходящего перенаправляет его запрос на средства передвижений к дроиду «Конные-Упряжные», Чёрный Дракон успевает дроиду «Верховые» сказать: «Я заставлю его замолчать, а ты дай услышать Восходящему твой манок...» Вращающиеся, спиральные зрачки в девственно голубых, круглых глазах принуждают «Упряжного» к молчанию, ибо дракон силён... И Восходящий уходит гулять под ливнями с дроидом близким по теме, но другим.
Так зарождается интрига. Выигравший и проигравший в ней, оба будут молчать. Причины долго раскладывать по полочкам. Но и один, и второй от Чёрного Дракона будут зависеть впредь.
Возможно, пострадавшему он компенсирует ущерб подобной же услугой... Возможно, его власть распространится, таким образом, и на некрупные троны... Но сколько верёвочке не виться...
Однажды плешивая голова паяца возникнет на месте коронованной головы проштрафившегося трона, и сухая, железная рука Стража затянет болты на ошейнике так, что чёрнодраконья орбита позволит думать краткими рывками какую-нибудь одну мысль... «Я-был-не-прав... Я-был-не-прав... Я-придушу-тебя-однажды-гаер...»
Обычно это более милосердная рука Гелиотропа.
Реже – пять великолепных когтей, как пять узких серпов лунных... Под надменным орлиным профилем, под двумя крылами, простёршимися беспредельно... И клёкот... И некуда вверх... Лишь Великое Море внизу обманчиво открыто бегству.
Троп не нападает в небе. И не отпускает. Сколько бы ни кружил, ни метался, либо Чёрный Дракон успевает скользнуть ящеркой в У-Гли, нырнуть за спину Гелиотропу и покаяться, либо обнаруживает себя значительно ниже, чем У-Гли...
Под волнами Великого Моря клёкот не слышен... Но почему-то выныривать не хочется совсем...
Телохранитель, законные права и обязанности променявший на интриги, вдруг оказывается в непередаваемо фальшивом положении безмозглой, бессмысленной тени, плывущей непонятно откуда, зачем и куда...
Если телохранитель чейный, если его позовёт субъективной тревогой или объективной опасностью человек, дракону неимоверно повезло. В противном случае, на ближайший зов человека откликнется уже какой-нибудь другой Чёрный Дракон. А этому остаётся под волнами гулять, сколько Тропу охота играть в кошки-мышки.
Грандиозный дроид, носящий на себе землю, скучает. Не оттого что дни его долги и пусты, они наполнены, а скучает по прошлому, по предназначению своему, боевой, игровой дроид. Не раз он просил Гелиотропа:
– Забацай такого же, как я! Мне на веселье.
Конструктор, крохотная перед ним фигулька, вполне может... Чего сложного в игровом, боевом драконе, помимо размеров?
– Чтобы вы мироздание разнесли? - неизменно отвечал Гелиотроп.
– Да мы не приблизимся!
– К чему?! К мирозданию?..
– К тебе, Хелий!
Впустую обещал Троп, отлично понимая, что нечем их будет уравновесить. Дракон дракону не бывает антагонист. Удвоенный Троп получается... Да хоть удесятерённый! Плохо, что именно драться-то ни близко, ни далеко от Юлы им будет нельзя! Землетрясение либо буря из космоса.
Троп надеялся однажды
