пошлёт?
Спокойствие высшего счётчика непробиваемо.
– Я!.. Ссслушайте... Ты выходишь через необщую форму, так?
–Так, – кивнул Айн.
– Амаль-Лун без матрёшки и кокона легко просочиться так?
– Ди, – кивнула Амаль.
– Один из вас оставляет мне личную пустую метку. Там на воле кто-то из вас хозяина метки перекуёт в улитку. Ведь ты, Айн, умеешь ковать? В Амаль огня хватит. Я выпускаю метку. Улитка ловит мой азимут и прогрызается к нам. Без никаких дроидских штучек мы выходим!
Смеялись уже и люди! Не зря столкнула их судьба – с непосредственностью Уррса может сравниться лишь непосредственность Отто! Но и он не предложил бы так, походя Белому Дракону стать улиткой грызущей!
– Ссславный, хорошшший мой уробороссс, – прошипела Амаль-Лун в его же стиле, – ошибка природы и трёх тупых белок... Не насссступило ли время, ведь ты скольки-то-там фазный, для следующей фазы?..
Прошипела так выразительно, что великанский дракон отпрыгнул! Уши прижаты, морда в сторону, как от огня, хотя Амаль-Лун искрами не плевалась.
– ...давай прямо тут изссс тебя улиточу сссскуём?.. Отсюда прямо наружу и грызи... Авоссссь сссс направлением не ошибёшьссся... Знай, от Юлы в зенит забирай!..
«Топ-извёртыш, действительно...» Уррс дальше попятился, сворачивая за Отто невзначай. Друг расправил плечи и мужественно заслонил его! Символически. Всерьёз.
Смеялись поголовно, Суприори и Айна не исключая!
Однако, в самом деле, пора что-то предпринимать.
Айн сел на пол, пластилиновую пыль размел в тонкий слой. Чертил что-то пальцем...
Драконы и люди ждали.
– Фавор поёт в тишине... – задумчиво произнёс он.
Пословица эквивалентная человеческому: ночь темнее всего перед рассветом.
– Владыка Порт, – упомянув покровителя, он поклонился слегка, – многажды говорил: орбитой к трону, радиусом с трона. Он ругался так на грубость и спешку, на торопливость... Но у нас ситуация противоположная... Нам и требуется – с трона... Из этой плотности... Как на вашем эсперанто топ, из которого создано вот это помещение?..
– Обсидиан? – догадался Отто.
– ...обсидиан... Неживая порода, от морской недалеко отстоит... Значит, улитка должна быть проще, чем для сухого лазуритового топа. Уходим радиусом за улиткой вослед. Уррс, – Айн поклонился дракону, – ты решил. На улитку грызущую, бескарманную, незапасающую, топ у меня есть, а в у вас есть огонь. Её делаем и следом за ней выходим.
Испортили они, конечно, зал. Опалили. Драконий огонь не шуточки. Пока дроиды улитку ковали, люди прятались в соседнем зале.
Получившаяся улитка, ни на какую улитку и близко не походила. На винт корабельный, на вентилятор. Она вгрызалась в обсидиан с лёгкостью и яростью.
Драконы прониклись трепетом к счётчику-конструктору, написавшему схему без вспомогательных дроидов сходу и без ошибки, а люди прониклись к дроидам вообще. Они редко видят, да крайне редко и происходит это: подчинение дроидами непосредственно материального мира, артефактного. Полюбоваться же улиткой в работе им почти не удалось. Приходилось держаться в отдалении.
Продвигались спиральным, круглостенным тоннелем со скоростью прогулочного шага.
Периодически, разрушенные Ухо, промежутки сменялись уцелевшими помещениями Стриж-Города. Дааа... Тут есть чего отнимать Чёрным Драконам... Но куда ж это надёжней-то спрячешь?
Улитка вывела точно по архитектуре, в последнюю - парадную залу и остановилась перед неодолимым для неё препятствием... Айн зарделся, коваль, узревший неудачу своего творения. Агрессивный вентилятор большим мотыльком бился в парадную дверь.
– Как-то улиту бы остановить и перенаправить?.. – осторожно фыркнул дракон Суприори, заметив смущение конструктора.
Мудрствовать не пришлось. Уходящий Докстри оставил ключ будущему докстри...
Гневный вентилятор был собран Айном в горсть, пойман за лопасть и смят как фольга от шоколадки. Дроиды могущественны...
За дверью последние несколько сотен метров они прошли, озираясь в тревожном восхищении. Обсидиановые пещеры блистали смесью огоньков обычных и кроваво-красных, пульсировавших, бессильных исчезнуть, соль, соль, соль.. Искристый иней на чёрном обсидиане. Дышать трудно и людям, и дроидам. Но те не обгоняли и Айн не ушёл.
На поверхности им открылись Горькие Холмы.
Полоска побережья вдали, туманного. Серый, светлый день. Неживое, необитаемое место. Ни для кого не подходящее, от дракона до самой тупой тени. Соль, соль, соль... Горькая соль. Под землёй, на земле, в воздухе...
Как-то им захотелось на этой соли присесть. На пороге скалистого холмика входа. Не поговорить. Посидеть.
– Что ты за дроид? – спросил Суприори Айна.
Тот механически среагировал:
– Сформулируй вопрос конкретнее.
Дальше молчали.
Пейзаж. Горькие Холмы. Белизна, благородный минимализм пейзажа... Если б не воздух, не горечь, вдыхаемая глоток за глотком.
Посидели на дорожку и разлетелись каждый навстречу своей судьбе.
Потеряв дока, Гром стал именно таким, каким и задумывалось. Ради чего доком избирается тот, кому уходить скоро... Каким становился каждый в лунном кругу, при всей разнице характеров, от разбойничьих до коллекционерских. Равностным, невозмутимым, утратившим голодный блеск надежд в глазах.
Он заново взглянул на лунный круг. Всё, что у него осталось. Углов не обнаружил в этом кругу.
Гром вырос разом. Ответственность и сосредоточение.
На каштаны, на экстатические видения в лунном кругу тратилась звериная страсть. Хватало. С покрышкой. Вне его шаманиец спокоен, как киборг, выдержан, как холодный дроид.
Суприори сломался. Ему оставалось - безоговорочно поверить старому шаманийцу, который ушёл у него на глазах, который по крайней мере, умел высказать, непостижимое обычным людям. Суприори подчинился Грому беспрекословно, и это лучшее, что мог он сделать.
Гром не спешил. Несколько лет они провели на правом крыле, чтоб Суприори элементарно набрал массу и увеличил рост. Приблизился в крепости к требуемым стандартам.
Правое крыло спонтанно, опасно в любом случае. Но все бои, которые назначал и курировал, прошли без сюрпризов. Некая аура распространялась вокруг Грома-шаманийца, соперники принимали его условия или не приближались. Нахождение рядом Чумы окончательно отбивало охоту дерзить у самых безбашенных.
Чуме досталась голубятня Суприори.
Неожиданно для всех, знавших его, особенно для разбойников Секундной Стрелки, Чума стал хорошим распорядителем голубятни-сокки... Вроде не любитель... Да и слава про голубятню, как про сокки для сокки...
Говорили, что по ночам изредка приходит, хлопает в ладоши перед пологом дама, чьи шали и юбки оторочены красным сиянием... Говорили, что по утрам уходит не одна. Говорили, что не поймёшь, идёт ли за ней голубка или плывёт по туману?.. Как отравленные тенями по мелководью плывут... Болтали, ясное дело.
Голубок среди сокки прибывало. Чума оказался щедр, приветлив, надёжен. Строг: его голубок не обманывали с оплатой.
Но и убывало... Несколькие единоличницы строптивые пропали куда-то.
А бывало, и это уже не болтовня, днём приходила дама в полной птичьей маске. Пока шла, в центральных богатых рядах шептались: «Галло, галло...»
Галло прогуливалась по Оу-Вау с какой-нибудь сокки-голубкой... Как все делают, как обычно. Но затем не находили клиенты и друзья именно эту голубку в тесном лабиринте сокки-голубятни... Наверное, плохо искали.
03.11
Уррс унёс Отто с кувырком в зенит, к Гранд Падре, на безобманное поле.
Улетел Гром, взять паузу перед возвращением в Шаманию, продышаться от солёной горечи в жёлтых, целебных цветах Архи-Сада.
Пропала Аномалия-Лун в хитром, как клубок старых меток, как её улыбка, кувырке.
И Белый Дракон Суприори исчез, не проявлялся в покое.
А Суприори остался сидеть на белом камне, жгущем солью голые ладони. Ждал Грома, что ему жёлтые цветы. Айн остался рядом, Айн, не отвечающий на вопросы. «Не уходи...»
В Суприори билась одна человеческая мысль, как улитка грызущая недавно билась в закрытую дверь, с той же бессмысленной, яростной настойчивостью. Он хотел поднять глаза и увидеть голубое небо. «Почему нет?» – думал он. Он и раньше об этом думал. «Солнце, как излучатель, могу допустить, по какой причине, закрыто от нас. Но почему неба нет?» Странный вопрос при очевидном размахе облачных миров, но для технаря правомерный. Ощущая себя лучше в присутствии холодного дроида, Суприори хотел как-то задержать его, заболтать что ли...
– Кто ты? – спросил он, попытку вопроса упростив.
Ответ последовал сразу, куда уж конкретней.
– Я дроид.
«А если до бесконечности повторять?» Ничего на ум не шло.
– Кто ты?
Не прокатило. Айн чуть склонил голову к плечу и вопросительно промолчал.
– Почему мы не видим голубого неба? – задал Суприори единственный занимавший его вопрос.
Счётчик небытия направил строгие глаза вверх и снизошёл ими обратно – до Суприори, до ответа!.. Увы, не ответив...
– Я спрошу...
Здорово. Только на этом всё. Дроид понял человека буквально и актуально. Исчез.
«Это не к спеху...» – успел подумать Суприори. Прогнал, спугнул, молодец. Остался один.
Вечерело.
Он смотрел глазами киборга, ощущением киборга знал, как поднимается вдалеке над морем стена тумана, как готова перекатиться через прибрежные надолбы соляные, каменно-соляные хребты. Знал, что тени пойдут в ней, что спящие тени поднимутся вокруг из солёной земли.
Боялся? Наверное. Отчасти. Какая разница, когда нет возможности улететь. На Мелоди, вспоминал, бывало ещё хуже. Ещё тоскливей.
В полёте – больней, ветер режет, встречный. Бессмысленность, иллюзорность движения обнажается. В полёте хуже всего. Суприори-киборг осознавал, что остаётся на месте, что нет движения, как такового, принципиально нет. И единения нет с драконом...
Либо тени покончат с ним, либо Гром вернётся до ночи.
Сполз с камня на чистую соль, рыхлую, рассыпающуюся как крупный песок. Запустил в неё пятерни до влаги и увидел корень Впечатления, невиданного никем прежде него.
Не зря выход из обрушенного, захоронённого Стриж-Города располагался над Шаманией. Просочилось?.. Притянулось?.. Кто знает, ведь и в океане Свободные Впечатления притягиваются сами по себе до тех пор, пока не обретут исходное состояние, не сольются в связные, существовавшие когда-то. Подобное к подобному.
Не видел, но по замиранию Огненного Круга, по внезапной холодной тоске, Суприори узнал его.
Тайный, мелькавший изредка в каштанах, он никого особо не интересовал среди Шаманийцев, этот недостриж, сверхслуга. Чего глядеть, ни «фьюить!..» по горлу, ни пажеской тайны...
Раскрывшееся перед Суприори Впечатление, без колючей скорлупы сгустившееся до концентрата корня, предъявило «слугу шлюза».
Под шлюзом имеются в виду не вертушки под Стриж-Городом, а понятийный шлюз. Смысловой. Кастовый.
Во Впечатлении словно наяву, напротив незадачливого жулика, морального киборга, будущего шаманийца стоял «вербовщик». Он излучал власть. Излучал обещание власти. Реальней человека, ближе дроида, с призраками каштанов несравнимо, проявилось Впечатление вербовщика стрижей. Грандиозное, подавляющее...
Только не Пажа! «Привет, замшелые байки!..» – подумал когда-то неромантичный, несуеверный Паж, услышав от Докстри, как вербовщика звали... Люцифер всякого их них звали.
Оправданное имя. В
