Я найду кто убил тебя т.1 гл.1-10

чурок.
         «Есть, чем потешить молодецкое плечо» - прикидывая объём работы, с лёгкой иронией подумал я. Вот и займись ею, а не стой, скаля зубы, подбодрил я себя и принялся махать топором.                
        Наколотая кучка дров всё росла. Ну вот, это совсем другое дело, подумал я, когда крупные капли пота побежали по моему лицу.
Оглядев кучу наколотых дров, я решил, что на сегодня хватит и, сложив дрова в поленницу, прихватил пустое ведро и направился к колодцу набрать воды. С детских лет  я мечтал покрутить колодезный ворот. От этой, совершенно неожиданно исполнившейся мечты, мои губы расползлись в улыбке.                                      
Ирина приехала вечером, второго дня. Затащив большую сумку в дом, она молчаливо сняла пальто, разулась и лишь потом, как-то виновато посмотрела на меня.
Я всполошился! Неужели Ирку засекли всезнающие и любопытные донельзя, соседи? Но оказалось – нет. Дело обстояло несколько иначе, и совсем уж не так плохо, потому что, она сказала:
- Прости, Лёша, я не выполнила своего обещания. Правда… я… очень-очень пыталась. Я два раза приезжала к твоему дому, заходила в подъезд, а дальше… Лёша, оказывается, я такая трусиха, такая трусиха и, как-бы оправдываясь, извиняющимся тоном продолжила, - я тебе купила в магазине всё, что ты просил, даже носовые платки.  - Может… ты сам… как-нибудь, а?                                
 Я прижал к себе такую нежную, такую родную и такую желанную Ирку и нежно поцеловал её  глаза, а потом губы. Она не отстранилась, а лишь уткнулась  лицом в моё плечо. Так, мы, не шевелясь, простояли, может быть, минуту, а может быть и больше. Я почувствовал, как душевная близость вновь возвращается к нам и не захотел торопить события. Затем я, подняв её лицо, заглянул в её голубые глаза и спросил: «Ириш, ты не очень устала, давай, прямо сейчас, смотаемся, вдвоём? Понимаешь, мне…, мне, очень нужны копии документов моей фирмы, ии-и… деньги конечно».
Она подняла свою светло-рыжую головку, посмотрела на меня и, соглашаясь, кивнула.
- Тогда посиди, выпей чаю, он свежий, я только-только его заварил, - и, схватив сумку с привезённой Ириной одеждой, пошёл в другую комнату переодеваться.                    
Когда я появился в комнате уже полностью готовым в дорогу, она подняла глаза от чашки и, кинув на меня оценивающий взгляд, восторженно прошептала: «Лёш, а тебе здорово идёт бородка, ты стал весь такой…, такой, она пощёлкала пальцами, такой импозантный. - Ты и, правда, очень походишь  на художника… или… писателя. - Я тебе, Лёша, вместо шапки берет куплю, ты будешь его носить чуть набок».        
Было уже часов десять вечера, когда мы подъехали к моему дому. Вокруг была тишина. Почти все окна дома были освещены, только окна моей квартиры чернели провалами. Я, взяв за руку Ирину, стал подниматься на свой, третий этаж. Сегодня все лестничные площадки были ярко освещены, и я боялся, что кто-нибудь из любопытных соседей откроет дверь квартиры и выглянет на шум наших шагов. Поэтому мы, из осторожности, пробирались почти на цыпочках, как в балете.
Дверь моей квартиры была опечатана - белела приклеенная полоска бумаги с фиолетового цвета, неразборчивой круглой печатью.
Слава богу, пока никто не позарился на квартиру, или не смог открыть. Аккуратно надрезав бумажку с печатью, я набрал код замка. Замок тихо щёлкнул и... стальная тяжёлая дверь, словно приглашая войти, открылась перед нами.
Только я успел сделать шаг в прихожую, как стоявшая позади Ирка, наверное, пытаясь быстрее войти в квартиру, нечаянно толкнула меня в спину. Чтобы не упасть, я схватился за вешалку и непроизвольно сделал ещё один, оказалось, роковой шаг. Я всегда знал, а сейчас у меня совершенно вылетело из головы, что у вешалки стоит банкетка - вот об неё я и споткнулся.
С ужасом я понял, что падаю, и вместе со мной падает Ирка. Как мог, я постарался при падении поменьше наделать шуму…                            
- Ирка, ты, как слон в посудной лавке… не можешь, поаккуратней? – прошипел я.
         - Не могу. Я боюсь! - лёжа на мне и не пытаясь встать,  шёпотом ответила она.            
- Вставай, трусиха. А то я могу, чёрт знает, что подумать о твоей позе.  
Ирку словно ветром сдуло с меня. Она включила свет в коридоре. Я быстренько захлопнул входную дверь и, обернувшись к Ирке, прошептал: «Не вздумай включить свет в других комнатах, дурёха! В квартире же не должно никого быть».
Подсвечивая фонариком и стараясь ступать бесшумно, я прошёл в зал, заглянул в спальню и гостевую комнату. Всё было на месте. Закончив обход квартиры, вернулся в коридор и позвал Ирку на кухню.                
- Посиди, только тихо-тихо, как мышка, пока я буду заниматься своими делами.
- Можно, я пока открою окна и проветрю квартиру, а то дышать совсем нечем?  
- Ты с ума сошла? – шикнул я. – Сиди смирно и, ни-ни! Не шевелись!            
Осторожно отодвинув электроплиту от стены я, набрав код, открыл встроенный в стену небольшой сейф. Опять нажал кнопку фонарика и направил луч в его тёмное нутро. Вытащив документы и несколько пачек долларов,  сложил всё в пакет, закрыл сейф и поставил плиту на место.
Закончив «Операцию» по изыманию собственности из собственного же сейфа, я присел к столу напротив Ирины.
- Посиди ещё немного, я соберу кое-какие вещи, и сразу же поедем. Да, чтобы не забыть - вот тебе пара тысяч долларов, поменяешь их, когда будет время и, пожалуйста,  сходи в ЖЭК, заплати за меня долг и не забудь заплатить за охрану моей машины. Кстати, заодно убедись, что её не разграбили. Сделаешь?
- Да, Лёша. Пожалуйста, собирайся, только  побыстрее, а то я, как на иголках… нервничаю от страха.
- Потерпи ещё несколько минут. Я только кое-что возьму в дополнение к купленным тобой вещам.
Вернулись мы на дачу часов в двенадцать ночи. Ирина загнала машину во двор, благо я заранее побеспокоился очистить его от снега, и занесли вещи в дом.
Снимая телогрейку, я повернулся к Ирине и, с надеждой в голосе, спросил:
- Останешься? Куда ты поедешь так поздно? Пока доберёшься до квартиры…
- Останусь... - раздумчиво ответила она, - действительно, слишком поздно возвращаться, а мне утром на работу.
Я надеялся услышать от неё другие слова и ждал продолжения, но, так и не дождавшись, пошёл стелить себе постель на диване.
Я долго ворочался, пытаясь уснуть, но сон всё не шёл ко мне. Я всё прислушивался, к такому знакомому мне, дыханию спящей Ирки. Она всегда дышала  ровно, чуть посапывая… и, я не выдержал. Осторожно, пытаясь не потревожить её, я примостился рядом с ней и обнял рукой. Она что-то пробормотала во сне и, немного повозившись, прижалась ко мне, а затем  вновь тихо засопела. Я лежал, боясь пошевелиться, чтобы неосторожным движением не нарушить её сон и неожиданно, самым банальнейшим образом,  уснул.  
Проснулся я поздним утром. Ирки в доме не было, лишь на столе белела записка с красноречивыми словами - Лёшка, ты свинтус! - Как ты посмел, без разрешения, забраться ко мне в постель? К моему приходу приготовь ужин.
Ира.
Прочитав записку, я понял, она не рассердилась на меня. И от счастья осклабился во весь рот, а затем, как первоклассник, запрыгал на одной ноге, но и этого мне показалось мало я, продолжая прыгать, дурашливо запел - «Ты свинтус, свинтус, свинтус… свинтус был всегда…»                            
К её приходу я приготовил достойный принцессы ужин, и даже успел сбегать в магазин за бутылкой белого вина.
Переодевшись в купленный Иркой тёмно-серый костюм и повязав галстук на свежевыглаженную рубашку, я с нетерпением стал дожидаться её прихода.
Наконец, во двор въехала её вишнёвая мазда, и через минуту Ирка попала в мои любящие объятия.

*    *    *
…Мы проговорили, чуть ли не всю ночь. Она, перескакивая с одной темы на другую,  рассказывала мне о своей жизни без меня, говорила, как она скучала и мечтала поехать ко мне, но побоялась…  - Бессовестный, упрекнула она меня, ты не написал мне ни одной строчки!  - Я просил у неё прошения, и в знак покаяния целовал её. Она смеялась ласковым, воркующим смехом, а я млел от счастья, находясь на верху  блаженства.
Затем, без перехода, она начала рассказывать, как пыталась выполнить моё поручение…
- Какое поручение, - удивился я, сразу не сообразив о чём речь.
- Как, какое? А, посещение твоей квартиры.
- Ааа… соизволил я сообразить… - Так ты, вот про что?
…Представляешь, Лёша, въезжаю я во двор, рассказывала она, а там машину негде поставить, все места заняты. Что делать? Подумала, подумала, и оставила её прямо возле двери. Вхожу в подъезд, а у самой руки, ноги дрожат. Поднимаюсь на третий этаж, подхожу к двери, а на двери эта бумажка с печатью. Я уж было совсем собралась её оторвать и ключи уже достала из сумочки, вдруг, слышу: топ, топ, топ... Кто-то идёт.
Тут, такой страх на меня напал, я чуть не описалась. Пулей, прыгая через две-три ступеньки, выскочила во двор и в машину юркнула. Ключ зажигания вставляю, а он, зараза, не вставляется. Руки-то от страха дрожат. Ну, потом, вставила, завела машину и дёру! При развороте на газон залетела, представляешь. Еле выбралась... Вот натерпелась страху, не дай Бог!
       Потом настала моя очередь рассказать ей, как я тоже скучал без неё, как готовил побег,  как заболел и как валялся беспомощный, в избушке. А ещё, я ей много рассказал о своём друге, Захарыче.
За окном начало сереть, наш разговор стал прерываться паузами и постепенно гаснуть.  Ещё сказав друг другу по нескольку слов мы, крепко обнявшись, уснули.

Глава седьмая
У Иришки сегодня был выходной, встали мы поздно, а позавтракав, ушли кататься на лыжах.
Весь день мы провели вместе. Дурачились, и даже пытались кидать снежки. Иришкино лицо на морозе порозовело, а потом, я заметил, как кончик её носа стал белеть, тогда я набрал в ладонь снега и стал оттирать её нос. Она попыталась вывернуться из моих рук, но я продолжал тереть, пока он вновь не порозовел, а я не заработал прозвище – изверг!
После лыжной прогулки на свежем воздухе мы, примостившись у открытой дверки горящей плиты, пили из кружек горячий,  душистый чай, заваренный по моему рецепту, вернее,  по рецепту Захарыча и смотрели на огонь.  Было так по-домашнему уютно, что я даже подумал, хорошо бы вообще перебраться жить в деревню.
Ну, его, этот город, с его смогом, толпами людей на улицах и вечными автомобильными пробками на дорогах. Здесь тишина и благодать, здесь человек отдыхает душой и получает заряд бодрости. Вот, взять хотя бы нас с Иркой, как хорошо мы отдохнули на свежем воздухе, сколько новых  впечатлений мы получили.
Я так смеялся, когда Иришка, смешно приоткрыв рот,  даже попыталась ворону, сидящую на дереве, передразнивать - Каа-рр, каа-рр, картавила она. Ворона, склонив голову набок, послушала, послушала и, ничего не поняв из Иркиного карканья, наверное, решила – сумасшедшие какие-то.
Обиженно сказав на прощание на своём вороньем языке - Каа-р-р! - взмахнула крыльями и улетела.
Мы хохотали до упаду над Иркиной попыткой поговорить на вороньем языке.
         В эти безмятежные дни жизни на даче, я как-то совершенно забыл, что я в бегах, что я беглый зэк и меня ищут, что у меня нет паспорта и что я для всех, кроме Ирины – не человек, а ноль без палочки и к тому же, убийца своего друга.

*    *    *
На следующий день после нашего отдыха, проснувшись утром, я всё это вспомнил и, посмотрев на спящую Ирину, почувствовал, как