Бледная роза

происходящего, я бросился ей на выручку, не задумываясь о последствиях.
Вложив в удар все силы, мне удалось сбить мужчину с ног и вцепиться в него мертвой хваткой. Он хрипел, пытаясь сбросить меня. Его пальцы сомкнулись на моей шее железным обручем. Мы душили друг друга, из легких вырывались остатки воздуха. Свет луны приобрел красный оттенок, и в нем перекошенное лицо противника напоминало залитый кровью демонический лик. Мы покатились по земле. Мой затылок пронзила ужасная боль. Перед глазами вспыхнули мириады звезд – и наступила тьма.

3.
Очнулся я от яркого света, бьющего в лицо. Во всем теле пульсировала жуткая боль, особо концентрируясь в голове. Скорее всего, я во время схватки ударился о надгробие. Через некоторое время мне удалось разлепить веки и оглядеться.
Вдаль тянулась выжженная зноем равнина, усеянная белыми камнями - точно осколками костей. Солнце изливало нестерпимый жар с безоблачного бледно- голубого неба. Проделав над собой усилие, я поднялся на ноги, застонав от боли. Позади меня протянулась высокая каменистая гряда. Уступы серых скал громоздились друг на друга, точно полуразрушенные ступени исполинской лестницы. Что за страна простиралась передо мной? Каким образом я вообще здесь оказался? Игрой каких неведомых сил меня забросило сюда? Недоумение делило моё сердце с растерянностью. Вокруг ни единой живой души. Ни следа человека. Лишь вдалеке, у самого горизонта, затянутого дрожащей вуалью марева,  различалось какое-то движение. Туда-то я и направился, следуя вдоль гряды, с трудом преодолевая сопротивление одеревеневших мышц. Мои первые шаги напоминали попытки паралитика, недавно поставленного на ноги, заново научиться ходить.
Через некоторое время я различил людские фигуры и какие-то массивные прямоугольные объекты, непрерывной чередой перемещавшиеся в одном направлении. Наконец глазам, утомленным бесконечными переливами раскаленного воздуха, предстала удивительная картина.
У подножия скал суетилось множество людей. Они были низкорослы -  настоящие пигмеи, - тонки, черноволосы и смуглы. Одинаковые черно-желтые комбинезоны превращали их в пчелиный рой. На меня никто не обращал внимания, поскольку все занимались своим делом: выпиливали из скал огромные блоки, используя для этой цели весьма необычные орудия. Представьте себе пилу с дисковым лезвием, снабженную длинной, как у алебарды, рукоятью. Лезвие это при вращении начинало светиться ярким белым пламенем и вгрызалось в твердую породу абсолютно бесшумно, к тому же не исторгая искр. Вооруженные такими пилами, рабочие резали камень легко, точно мягкий сыр. Когда очередной параллелепипед примерно пятнадцати шагов в длину, десяти в ширину, а высотой с двухэтажный дом, был готов, к нему спешили невысокие люди в зеленых безрукавках, красных шароварах и пурпурных сапогах с загнутыми носами. Быть может, пестрые наряды свидетельствовали об их более высоком статусе. Каждый из них нес в руках массивную призму из ярко-желтого материала, напоминающего янтарь. Стоило поднести к камню три призмы одновременно, как его окутывало золотистое свечение. Затем эта огромная глыба поднималась сама собой на высоту, равную росту трехлетнего ребенка. Повисев секунд пять неподвижно, она устремлялась прочь, двигаясь сначала со скоростью проворного пешехода, потом все быстрее. Ежесекундно сотни таких глыб отправлялись в полет, растворяясь на горизонте. Они летели ровными рядами, сохраняя между собой одинаковое расстояние.
Я наблюдал за происходящим до тех пор, пока позади меня не раздался сердитый окрик. Я обернулся.
Передо мной стоял среднего роста смуглый молодой человек в коричневом плаще. Безо всякого намека на доброжелательность он спросил, кто я и как здесь оказался. Странное дело, хотя вопрос был задан на незнакомом языке, я без труда понял его. Не дожидаясь ответа, человек в плаще достал из-за пояса палочку, напоминавшую дирижерскую, и коснулся ею моего плеча. В тот же миг необоримое онемение сковало мои члены. Я замер на месте, точно статуя, не в силах пошевелить даже пальцем. Заметив торчащую из моего кармана газету, человек в плаще забрал ее. Стоило ему просмотреть первые несколько страниц, как на его лице появилось изумленное выражение. Затем он извлек из футляра на поясе небольшой желтый куб и навел его на меня. В тот самый миг мы оба поднялись в воздух и полетели следом за каменными блоками, постепенно убыстряясь. Я совершенно не чувствовал напора воздуха: даже волосы на  голове не пошевелились от ветра. Вокруг нас тоже присутствовало свечение, правда, не столь заметное, как вокруг самодвижущихся глыб. Оно едва различалось в ярком свете солнца. Таким же слабым, еле заметным бывает пламя небольшого костра, разведенного в летний солнечный полдень.
Головокружительный полет над однообразной равниной закончился минут через двадцать возле великой стройки. Приближаясь к ней, камни резко тормозили, будто по чьей-то команде. Затем к ним спешили пигмеи в желтой с черным одежде. Обхватив блоки руками - примерно по десять человек каждый, - они медленно тащили их за собой, словно то были не вырезанные из прочного скального тела монолиты, а всего лишь коробки из папье-маше, наполненные мешками с летучим газом. Один за другим их укладывали, возводя стены исполинского здания, имеющего в основании равноконечный крест. Благодаря неведомой силе, обезвешивающей предметы, дело у рабочих спорилось. Сооружение росло буквально на глазах. Хотя его окружала хитроумная система пандусов, по которым камни доставлялись наверх, мне показались знакомыми его очертания, но подробнее размыслить об этом я не успел, поскольку, как я уже говорил, наш полет завершился.
Стоило только опуститься на землю, как я обрел способность двигаться, хотя в теле сохранялась ещё некоторая онемелость. Охранник жестом велел мне идти в сторону приземистого здания с плоской крышей, сам же пошел следом, держа оружие наготове. Мы приблизились к массивным двустворчатым дверям, охраняемым великаном, ростом раз в пять превосходившим обычных людей. Каждая из его сандалий имела размеры небольшой гребной шлюпки; толстые голени были защищены медными поножами; грудь покрывал начищенный до блеска позолоченный панцирь, на плечи был наброшен пурпурный плащ, под которым спокойно могли укрыться десять человек. На поясе у великана висел подобающего размера изогнутый меч. Бревноподобные руки сжимали копье с треугольным светящимся наконечником. Лицо стража имело  грубые, отталкивающие черты. Темные непроницаемые глаза следили за нашим приближением. Тем не менее, он не стал препятствовать нам и отошел в сторону. Двери сами собой отворились, впустив нас в обширный зал с высоким потолком из полупрозрачного зеленого стекла.
К нам приблизились двое воинов, с ног до головы закованных в ослепительно белые доспехи, с опущенными забралами. Каждый из них держал в руках короткую металлическую трубку, поблескивающую линзами с одного конца. Игнорируя все вопросы, меня повели сквозь бесконечные анфилады абсолютно пустых комнат.
Всюду вокруг было тихо, безлюдно. Любопытно, что это невзрачное на вид здание внутри оказалось значительно больше, чем снаружи. Все эти многочисленные помещения явно не могли уместиться в сравнительно небольшой объем одноэтажной постройки двух десятков шагов в длину и в ширину. Наконец мы оказались под сводами колоссального грота. Думаю, в нем свободно поместилась бы не слишком высокая гора. Даже ураган, разразись он здесь, не вызвал бы особого удивления.
Перед нами прямо из ниоткуда возник полноватый человек средних лет в сером шерстяном костюме. Выслушав короткий рассказ охранника о том, как я был схвачен возле каменоломни, он смерил меня презрительным взглядом. Бегло просмотрел злосчастную газету и велел бросить меня в темницу. А потом исчез так же неожиданно, как и появился, не потрудившись даже выслушать мои слова.
Оставаясь глухими ко всем вопросам, стражники повели меня, угрожающе подняв оружие. Наш путь, в основном, вел вниз, по лестницам, коридорам с наклонными полами, спиралевидным пандусам - в темные подземелья, где камни стен источали холод. Наконец мы остановились возле проема, затянутого серой, беспрерывно  колышущейся материей, словно волнуемой ветром, хотя даже слабого движения воздуха здесь не ощущалось. Человек в плаще отодвинул завесу, при этом несколько массивных колец на его пальцах ярко засветились. Меня втолкнули в небольшую пустую комнату. Серый полог опустился.
  В углу, обхватив колени руками, сидела знакомая мне по кладбищу девушка в бежевой одежде, уже изрядно помятой. Вопрос о том,  где мы находимся, она проигнорировала, посмотрев на меня с холодным безразличием. Я поинтересовался, в чем причина ее молчания. Наконец, снисходительно улыбнувшись, она заговорила. Оказывается, ей совсем не хотелось объяснять что-либо дикарю, случайно вмешавшемуся в ход событий, которые его совершенно не касались. Я вспылил. Это меня она называет дикарем? Да перед ней вполне цивилизованный человек! Нисколько не смутившись, незнакомка заявила, что не собирается спорить, поскольку мне все равно сотрут из памяти наш разговор.
Должен заметить, надменные слова этой молодой особы не добавили мне спокойствия. Оказывается, неведомым похитителям ничего не стоит влезть в мою черепную коробку. А если они уничтожат абсолютно все воспоминания, превратив меня в бессловесное животное? Последнее предположение я невольно высказал вслух. Девушка заметила, что такой исход весьма вероятен. Ужасная перспектива! Внутри меня все перевернулось.
Я принялся осматривать камеру в поисках пути на волю. Надо ли говорить, сколь тщетны оказались мои усилия? Попытка поднять завесу ни к чему не привела, ибо то, что снаружи выглядело легкой тканью, изнутри оказалось скользким матовым стеклом, не поддающимся кулакам. Когда я ударил его плечом с разбегу, меня отбросило назад. Стены были сложены из каменных блоков, между которыми не прошло бы даже лезвие бритвы. Окно отсутствовало. Источником освещения служила шестиугольная панель, вделанная в потолок. Юная пленница, наблюдая за моими действиями, откровенно насмехалась и давала язвительные комментарии. Я почувствовал волну гнева, поднимающуюся в душе. Лучше бы помогла советом, чем потешаться надо мной. В конце концов, не я ли пытался спасти ее там, среди могил? Неужели ей неведома благодарность?
Возмущенно фыркнув, она ответила, что не просила о помощи и не понимает, с какой стати я полез не в свое дело. Также ей было неясно, почему даже теперь мы находимся в одном помещении, хотя вокруг полно свободных камер. Честно признаться, для меня это тоже было непонятно. Должно быть, стражники поступили так по недосмотру.
 Повисло молчание. Не рассчитывая  на ответ, я спросил, каким образом мы понимаем друг друга, хотя и говорим на разных языках. Нехотя, как взрослый, объясняющий малому ребенку совершенно очевидный факт, она сообщила, что свободно владеет вавилони - исскуственным языком, созданным на основе универсальных вокабул для общения между всеми разумными существами Вселенной. Чужая же речь становится ей